Узбекский транзит. Почему успех реформ в соседней стране так важен для Казахстана и региона
2019 год станет решающим для Узбекистана, считают политологи
В мае 2016 года в самолёте «Узбекистон хаво йуллари» перед посадкой раздавали бланк таможенной декларации, куда надо было вписывать не только все наличные доллары и тенге, но и личные украшения вплоть до обручальных колец. Ставивший печать аэропортовский таможенник предупредил, что надо сберечь декларацию до обратного вылета и лучше записывать все траты, сохряняя чеки: на посадке могут проверить совпадение суммы вывозимой валюты с разницой ввезённой и потраченной. У нас она бы точно не совпала – доллары мы меняли на чёрном рынке, официальный курс был вдвое ниже.
«Чёрный рынок» оказался тыльной стороной цветочного киоска. Полицейские ходили неподалеку у памятника Гагарину, но менялу это не сильно беспокоило: толстые пачки сумов он дал мне практически открыто. Банковская же карточка была в Ташкенте бесполезна – ею нельзя было расплатиться даже в супермаркете, зато на любом базаре и в гостиницах брали тенге.
Узбекистан намерен за год удвоить приток иностранных инвестиций
После 25-летней изоляции открывающиеся рынки этой густонаселённой страны пр... →
В октябре 2018-го никаких бланков в самолете не раздавали, паспортный контроль занял меньше пяти минут, отельный банкомат позволил снять с тенговой карточки сумы, а за доллары в официальном банковском обменнике давали почти на 25% больше, чем два года назад у менялы. Тенге, правда, никого больше не интересовал – зачем казахские деньги, когда сумы конвертируются в доллары? Патрульных, впрочем, на улицах Ташкента было по-прежнему значительно больше, чем требуется для душевного комфорта, но они были не суровы и показались несколько растерянными – Узбекистан первым в Центральной Азии обзавёлся туристической полицией.
В сегодняшнем Ташкенте аналогии с советской «оттепелью» возникают непроизвольно. Ислам Каримов недотянул до сталинского срока всего три года, новый президент – многолетний соратник. Правда, у Шавката Мирзиёева с его 13 годами каримовского премьер-министра допрезидентская карьера была посолиднее, чем у Никиты Хрущева. Поэтому мало кто ждал того, что реформы будут такими кардинальными. По размаху они почти не уступают грузинским.
- Надо понимать, откуда идет Узбекистан. У нас после 1996 года сложилась определённая модель экономики, в которой государство вмешивалось во все – в цены, распределение ресурсов, процентные ставки, валютные курсы, вкупе с ручным управлением предприятиями и абсолютно ничего не значащим правом собственности. Кроме того, это была в значительной степени закрытая экономика (хотя степень закрытости несколько преувеличена) с политикой импортозамещения от памперсов до жевательной резинки. Понятно, что ничего хорошего из этого получиться не могло, экономика оказалась в плачевном состоянии – ВВП на душу населения в 2017, если пересчитать по рыночному курсу, в долларовом выражении составлял меньше $1000 – ниже, чем в Кыргызстане. При этом у нас нет единой команды реформаторов, на президента идут потоки самой разной информации и предложений. И нет системы, поддерживающей эти реформы. Все держится на одном человеке. Если он передумает, реформы прекратятся. Слава богу, нам повезло, и этот человек их продолжает, – рассуждает директор независимого Центра экономических реформ Юлий Юсупов.
Центр Центразии
- В 2017 году Мирзиеев сказал, что намерен строить в ЦА добрососедские отношения, и начался процесс потепления. За полгода мы набрали такой темп, что прошли путь, который не смогли осилить за предыдущие 27 лет. Все знают, что Таджикистан был практически блокирован именно Узбекистаном. Теперь все открывается. В марте 2018-го состоялась астанинская рабочая консультативная встреча глав государств региона (Туркменистан, правда, снизил уровень до вице-премьера, но у них там своя жизнь), и она была удивительна тем, что прошла без внешних игроков – ни Россию, ни США, ни Китай не пригласили, – говорит политолог и конфликтолог, предправления киргизского Совета по международным отношениям и безопасности Эдил Осмонбетов.
Казахстан и Узбекистан: соратники или соперники?
Своим мнением на эту тему поделился директор Группы оценки рисков, политоло... →
Он считает, что благодаря новой политике Узбекистана регион пришел в «естественное геополитическое движение».
- Сейчас все страны группируются, это ни для кого не секрет. Мы тоже могли бы сформировать общую повестку по нескольким важным вопросам и выступать единым геополитическим фронтом на международных площадках. Казахстан в 2018 году был председателем Совбеза ООН, теперь – непостоянный член СБ, это очень большой международный опыт. Кыргызстан в 2019-м председательствует в ШОС, Узбекистан был генеральным секретарём ШОС в 2018 году. Этот опыт надо использовать. У нас нет непреодолимых противоречий, мы не воевали друг с другом. Есть, конечно, приграничные вопросы – демаркация, демилитаризация границ, но они не жёсткие. Однако окно возможностей всегда имеет временные ограничения. Я считаю, что 2019 год будет определяющим и для Узбекистана, и для всей Центральной Азии – сможем ли мы стать самостоятельным игроком, со своей, а не внешних сторон повесткой дня. И здесь Узбекистан может сыграть огромную роль – если реформы там пройдут удачно, мы увидим совершенно другую Центральную Азию, – уверен собеседник.
Узбекистан действительно оказался неким становым хребтом региона, известного с раннего Средневековья под названием Туркестан. У него не только самое большое население (почти столько, сколько в остальных четырёх странах, вместе взятых, – 33 млн), но и у единственного общая граница со всеми остальными государствами ЦА. Во время международных саммитов в отелях 2,5-миллионного Ташкента не остается свободных номеров. В 2018 в страну вернулся изгнанный при Каримове ЕБРР (банк объявил о кредите на модернизацию Талимарджанской электростанции в $240 млн под госгарантию, а в целом уже инвестировал в 70 проектов 1,3 млрд евро). Всемирный банк по просьбе узбекского правительства провёл анализ нового государственного стратегического плана.
Что ждёт иностранных инвесторов в Узбекистане?
Об этом рассказал глава Центрального банка Узбекистана, отвечая на вопросы ... →
В октябре 2018 здесь сошлись США и Россия – USAID провёл в Ташкенте VIII Центральноазиатский торговый форум (предшествующие проходили в Бишкеке и Алматы), а Путин привез с собой более 2000 человек на узбекско-российский бизнес-форум. Государственный визит перевесил – такси были украшены российскими флажками, а USAID пришлось перенести свои заседания из оговоренного прежде пятизвёздочного «Хайата» в гораздо более скромный Дворец молодёжного творчества (хотя американский флаг перед «Хайатом» всё же остался висеть). Американский дипломат назвал Узбекистан и ЦА стратегически важным для США регионом, а Путин объявил, что РФ профинансирует и построит в Узбекистане АЭС (что вызвало обеспокоенность казахстанских экологов – от места строительства до казахстанской границы 500 км).
Мы вместе
Тем не менее ташкентский форум USAID вызвал большой интерес. Организаторы говорили о рекордном числе участников – 1600 человек из 25 стран. Временный поверенный посольства США Алан Мельцер, назвавший регион ЦА стратегически важным во время открытия, на пресс-конференции признался, что стратегичность эта связана больше со значением соседних стран (надо полагать, Китая, России и Афганистана), нежели с «весом» самого региона.
Казахстан на форуме был представлен достаточно широко и среди организаторов, и среди участников. Казахстанские бизнесмены не прочь закрепиться на новом рынке и даже перенести к соседям часть производства путём создания различных СП. По данным узбекской статистики, к концу 2018 число действующих предприятий с иностранным капиталом в стране составило более 7,5 тыс. (на 37% больше, чем в 2017-м). На первом месте Россия (428), за ней следуют Турция (364), Китай (351), Казахстан (246) и Южная Корея (161).
С 2017 года товарооборот между Узбекистаном и Казахстаном растёт стремительно – ежегодно более чем на треть. По итогам 11 месяцев прошлого года (данные узбекской стороны) он превысил $2,6 млрд, что не очень далеко от запланированных двумя странами $3 млрд. Причём казахстанский экспорт при свободной конвертации сума начал стремительно обгонять импорт (по итогам 11 месяцев – в 2 раза), хотя поначалу были опасения, что узбекская экономика окажется конкурентнее ввиду большей диверсифицированности. Узбекистан теперь входит в топ-10 наших экспортных рынков (в 2018 – 2,7% экспорта), и только благодаря южному соседу Казахстан впервые стал нетто-экспортёром портландцемента.
2018-й был Годом Узбекистана в Казахстане, а нынешний – Год Казахстана в Узбекистане. Министры иностранных дел двух стран, заявившие об этом в Самарканде, сказали, что будет расширено взаимодействие в торгово-экономической, инвестиционной, транспортно-коммуникационной, гуманитарной сферах, а также туризме и культуре. Кстати, вызвавший поначалу скепсис «среднеазиатский шенген» приобретает реальные очертания – в ноябре прошлого года Казахстан и Узбекистан подписали соглашение о взаимном признании туристических виз. Общая Silk visa Узбекистана и Казахстана может быть запущена уже в 2019. МИД Кыргызстана заявил, что страна присоединится к соглашению. Интерес проявляет и Таджикистан, а Казахстан предложил подключить к проекту ещё Азербайджан и Турцию. Вторая консультативная встреча президентов ЦА состоится в этом году в Ташкенте.
Чёт или нечёт?
Вопрос лишь в том, насколько последовательными будут узбекские реформы и окажется ли политическая воля крепче сопротивления тех, кому они не нужны. Сейчас все очень похоже на наши 90-е: государству принадлежат все крупные промышленные предприятия (да что там предприятия – в 2018 в Узбекистане не было ни одного частного вуза), вся бухгалтерская отчётность – по национальным стандартам, а не МСФО, частная собственность на несельскохозяйственную землю вводится только теперь. Сельскохозяйственная вся в аренде, и её могут отобрать, например, за невыполнение плана по сдаче государству хлопка.
Узбекистану потребуется 5 лет, чтобы наверстать упущенное
Об этом обозревателю Forbes.kz в эксклюзивном комментарии рассказала предсе... →
Но многое уже сделано – и всего за полтора года.
- Во-первых, была проведена реформа всей внешнеэкономической деятельности. В сентябре 2017 осуществлена либерализация валютного рынка. Она позволила провести и реформу денежного обращения. До этого у нас было несколько обменных курсов. Если бы полтора года назад вы захотели купить в Ташкенте, например, компьютер, продавец назвал бы несколько цен на одну и ту же модель. В сумах наличных, в сумах по карточке (внутреннего пользования. – Прим. авт.), перечислением. Разница между налом и безналом достигала 20–30%. Главное в конвертации даже не то, что были открыты возможности ВЭД. Дело в том, что никакие другие реформы без либерализации валютного рынка было проводить невозможно. Во-вторых, открылись границы и снимаются тарифные и нетарифные барьеры. С 1 января 2019 радикально сокращаются таможенные платежи. У нас были акцизы на импорт и высокие таможенные пошлины. Большинство акцизов убирается, таможенные пошлины сокращаются. Если все будет реализовано, у нас будет одна из самых либеральных таможенных политик в мире. Второе направление – реформа финансовой системы, легализация банковского сектора, вопросы денежного обращения. Третье – с 1 января начата радикальная налоговая реформа, смысл которой – резко сократить налоги на труд и перевести значительную часть предприятий в общий режим налогообложения. Раньше в общем режиме у нас работало 3% всех предприятий, потому что там существовать невозможно. Если это будет реализовано, у нас будет одна из самых либеральных налоговых систем на пространстве СНГ после Грузии, – утверждает Юсупов.
В страну возвращаются люди с западным образованием и опытом работы, однако их не так много, чтобы закрыть все дыры. На форуме USAID выступал замминистра образования, 20 лет проработавший за границей, но говорил большей частью про валютные риски и экономическую интеграцию, потому что по профессии он финансист. Про образование замминистра, впрочем, тоже кое-что сказал. Каждый год школы Узбекистана оканчивает 500–600 тыс. молодых людей, и лишь 10% из них получают высшее образование.
Назарбаев: Узбекистан за год разморозил многие проблемы последних 20 лет
В четверг, 15 марта, в Астане под председательством президента Казахстана Н... →
Реформы небезболезненны. Рост цен и девальвация сума для части общества перевешивает уже забывающуюся несвободу каримовских времен. Но Нургали Рахманов из Kazakhstan Fintech Startup уверен, что соседи преодолеют эти трудности, поскольку имеют действенные каналы обратной связи.
- Там сильно выросла роль органов местного самоуправления. Я знаю случай, когда махалля (местная община) смогла закрыть мост, по которому ездили автомобили с карьера, хотя говорили, что карьер принадлежит очень влиятельному человеку, областная прокуратура, хокимият и АП встали на сторону жителей. Отмена выездной визы с января 2019 – тоже огромное социально-политическое достижение. Да, в 2018-м выросли цены на социальный хлеб, но правительство сняло все импортные пошлины на зерно из Казахстана, люди открыли примерно 200 мукомольных компаний, конкуренция выросла. Часть муки пошла в Афганистан, ожидается, что цена на хлеб снизится через рыночные механизмы. Да, выросли цены на сельхозпродукцию, но это связано с засухой. Да, подорожали коммунальные услуги, но правительство компенсирует повышением пенсий. Снят жёсткий контроль с агросектора, введенно ГЧП, – рассказывает Рахманов, имеющий бизнес-связи и интересы в Узбекистане.
Он утверждает, что в ответ иностранный частный бизнес пошёл в страну:
– Из того, что знаю лично: американский бизнес вкладывает $350 млн в рынок текстиля, российский – $150 млн в тепличные хозяйства. У страны прекрасные экспортные возможности. Оказалось, например, что Китай – это неограниченный рынок черешни. (Действительно, экспорт черешни, по статданным Узбекистана, вырос в 2018 году в 3 раза.)
Более осторожен в оценках Юсупов:
- Ключевая проблема реформ – кадры. А предстоит колоссальная работа. 2019 год станет в этом плане решающим – надо создавать конкуренцию, проводить демонополизацию, привлекать частных инвесторов, продавать ненужные активы и перестраивать систему управления. У нас есть замечательная концепция административной реформы, там написано, что надо делать, но не написано, как и кто это должен делать. Одна из проблем – низкий уровень финансовой децентрализации. Например, привлекать иностранных инвесторов должен хоким. Но в его бюджете нет такой статьи расходов, как международные телефонные звонки.
