Как экспортный потенциал принесли в жертву ВВП в Казахстане

65569

Что не так с курсовой политикой в стране? Какой должна быть новая экономическая политика? На эту тему продолжает рассуждать экономист Аслан Дюсембеков

ФОТО: © Depositphotos/MaxZolotukhin

Как было показано в предыдущей статье, зацикленность на темпах экономического роста является главным недостатком нынешней модели экономической политики в Казахстане. Все ее основные направления так или иначе заточены именно на достижение планов по темпам роста ВВП. Оборотной стороной этой медали является явно недостаточное внимание решению задач занятости населения и роста среднего уровня жизни.

В качестве одного из наглядных примеров можно привести курсовую политику. В условиях современной экономики политика по управлению курсом тенге имеет критически важное значение для развития отечественной обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства. Экономика устроена так, что одно лишь неправильное управление курсом тенге способно подорвать все усилия по развитию этих секторов в Казахстане. А ведь от их развития напрямую зависит занятость и уровень жизни миллионов граждан. Поэтому курсовая политика во всех странах является одной из важных составляющих поддержания занятости населения.

У нас же управление курсом тенге все эти годы производилось в рамках политики фокусирования на темпах роста ВВП. Для того чтобы в соответствии со стратегией «Казахстан-2050» страна быстро продвигалась вверх в мировом рейтинге по ВВП на душу населения, необходимо было обеспечивать высокие темпы роста этих показателей именно в долларовом выражении. Поэтому выгодно было поддерживать либо фиксированный курс тенге, либо даже укреплять его. Однако в условиях высокой внутренней инфляции интересы поддержания ценовой конкурентоспособности отечественной обрабатывающей промышленности и аграрного производства требовали, напротив, постоянного компенсирующего снижения курса тенге. В этих условиях практически все 30 лет интересы поддержания темпов роста долларового ВВП ставились выше интересов развития производственного сектора.

Особенно явно такая расстановка приоритетов проявилась в 1998–1999, 2007–2009 и в 2014–2016 годах. В эти периоды из-за резкой девальвации российского рубля происходило разрушительное укрепление курса тенге к рублю. Интересы поддержания производственного сектора и занятости требовали адекватного снижения курса тенге для восстановления ценовой конкурентоспособности с основным торговым партнером. Вместо этого раз за разом решения принимались в пользу сохранения высокого курса тенге к доллару (и, соответственно, к рублю) и тем самым поддержания траектории долларового ВВП на как можно более высоком уровне. Фактически экспортный потенциал обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства и даже их позиции на внутреннем рынке приносились в жертву. Причем это делалось вразрез с реализуемыми в те периоды программами индустриализации и развития сельского хозяйства. Получалось так, что промышленная и аграрная политика были направлены на привлечение и поддержку инвестиций в эти секторы, а курсовая политика, напротив, подавляла их. Эти ясные сигналы о реальной расстановке приоритетов в экономической политике считывались рынком, что сильно ухудшало инвестиционную привлекательность этих секторов. В результате такой политики за 30 лет долларовый ВВП вырос в десятки раз, но сокращение обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства привело к хронически высокой безработице и низкому уровню жизни значительной части населения.

Нынешний режим свободно плавающего обменного курса также противоречит интересам привлечения производственных инвестиций. При этом режиме Национальный банк снимает с себя всякую ответственность за курс тенге и не дает никаких ориентиров по его будущей динамике. Это фактически означает, что курс тенге в зависимости от рыночной стихии в будущем может изменяться в широком диапазоне как в одну, так и в другую сторону. В таких неопределенных макроэкономических условиях трудно рассчитывать на какие-либо масштабные инвестиции в производственные мощности на территории Казахстана. Ведь если рыночные тренды в будущем приведут к резкому укреплению курса тенге, то большая часть отечественной продукции может потерять конкурентоспособность не только на внешних, но даже и на внутреннем рынке. Для любого крупного инвестора с длинным горизонтом планирования такой риск неприемлем. Тем не менее режим свободного плавания курса тенге был в свое время вынужденно принят вместо фиксированного курса и сохраняется до сих пор, поскольку он вполне отвечает интересам поддержания высоких темпов роста долларового ВВП.

При проведении других направлений экономической политики интересы обеспечения занятости населения также не учитываются в должной мере. В рамках госпрограмм поддержки бизнеса в равной степени поддерживается любой бизнес, независимо от того, создает или не создает он рабочие места. Между тем по критерию влияния на занятость различаются виды бизнеса. Есть производственный бизнес, расширение которого означает создание рабочих мест. Есть бизнес посреднический, который при любом масштабе никак на занятость не влияет. А если бизнес направлен на продвижение импорта, то его развитие во многих случаях фактически приводит к сокращению количества рабочих мест в Казахстане. Раз уж от занятости напрямую зависит уровень жизни в стране, то экономическая политика должна была бы различать эти виды бизнеса и создавать для них разные условия. Инструментарий для этого в руках у государства более чем достаточный. В этом и состоит активная структурная политика.

Однако главной целью экономической политики являлся рост ВВП, а не занятость и уровень жизни. Поэтому все эти 30 лет активная структурная политика не проводилась. Бюджетная, налоговая, торговая и денежно-кредитная политики поддерживали в целом нейтральное отношение ко всем видам бизнеса, не придавая особого значения их роли в решении задач обеспечения полной занятости и роста уровня жизни населения. В частности, налоговые ставки никак не различают бизнес по его фактическому или потенциальному вкладу в обеспечение занятости. Режим свободного плавания в курсовой политике вместе с ответственностью за динамику курса тенге освобождает Национальный банк и от ответственности за занятость населения. То же самое можно сказать и про режим инфляционного таргетирования в денежно-кредитной политике. При этом режиме Национальный банк никак не обязан реагировать, если распределение кредитных ресурсов в экономике происходит совершенно нерационально с точки зрения занятости. То есть задача поддержания занятости не входит в мандат Национального банка ни в рамках курсовой, ни в рамках денежно-крепдитной политики.

В сфере промышленной политики также идет упор на валовые показатели. Развитие обрабатывающей промышленности рассматривается прежде всего как инструмент снижения зависимости внутреннего потребительского рынка от импорта, а не инструмент решения вопросов занятости населения. Отсюда и постоянный акцент на импортозамещение, хотя узость внутреннего рынка никак не позволит создать в промышленности сколько-нибудь значимое количество рабочих мест. Аграрная политика также рассматривается больше как инструмент обеспечения продовольственной безопасности и роста валовых показателей сбора урожая, чем основной инструмент решения проблемы занятости сельского населения. К примеру, в имеющей ключевое значение земельной политике интересам занятости было уделено явно недостаточно внимания. Распределение земель сельскохозяйственого назначения производилось без какого-либо анализа влияния сценариев распределения на ситуацию с занятостью. В отличие от успешного опыта тех же Китая, Южной Кореи, Японии или Тайваня, где при распределении сельскохозяйственных земель прежде всего учитывались именно интересы обеспечения максимальной занятости сельского населения.

В итоге получается так, что в рамках нынешней модели экономической политики ни одно из его основных направлений по-настоящему не настроено на достижение полной занятости и стабильный рост доходов населения. Все ведомства отвечают за свои узкие направления, а за занятость и уровень жизни отвечает Министерство труда и социальной защиты населения. О такой же расфокусировке говорит и недавнее принятие специальной государственной программы роста доходов населения. Сам факт появления такой программы вызывает вопросы. Ведь рост доходов населения является единственной целью всей экономической политики государства. А если она в целом не справляется с этой задачей, то и принятие отдельной специальной программы здесь не поможет. Ясно одно: весь комплекс экономической политики и все ее направления необходимо развернуть с абстрактной цели роста ВВП на решение насущных задач достижения полной занятости и стабильного роста среднего уровня жизни. В этом и должно состоять принципиальное отличие новой модели экономической политики от старой.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить