Почему Казахстан сотрудничает с талибами и к чему это приведет?
В августе будет ровно два года, как движение «Талибан», которое запрещено в Казахстане, пришло к власти в Афганистане и все это время пытается стать легитимным партнером для большинства своих соседей
Первый казахстанско-афганский бизнес-форум, который 3 августа прошел в Астане (до этого такой же форум чуть раньше был в Афганистане), вызвал большой интерес и не меньше вопросов по поводу того, зачем это нужно Казахстану и талибам и как к этому относится международное сообщество?
Террористы или партнеры?
Пикантность ситуации состояла в том, что Верховный суд РК еще в 2005 году внес движение «Талибан» в список запрещенных на территории Казахстана террористических структур. Конечно, официальные лица Казахстана, пытаясь объяснить сам факт проведения бизнес-форума с участием представителей запрещенной в Казахстане организации, почему-то ссылались, среди прочего, на отсутствие этого движения в американском списке террористических организаций и санкционных списках, хотя еще в 1999 году Совет безопасности ООН создал «Комитет по санкциям в отношении «Аль-Каиды» и движения «Талибан». Кроме этого, Совет безопасности ООН признал «Талибан» террористической организацией.
При этом есть существенное отличие казахстанского списка запрещенных структур от списка террористических организаций Госдепартамента США, где движение «Талибан» действительно никогда не фигурировало. В этом списке числится только радикальная пакистанская ветвь талибов «Техрик-е Талибан», но не все движение. И сделано это было специально, чтобы изначально оставить Вашингтону поле для дипломатических контактов с талибами и ведения с ними переговоров, что и происходило начиная с 2018 года в Катаре, где в Дохе располагалась одна из политических штаб-квартир талибов. Американцы уже тогда понимали, что движение «Талибан» — это серьезный игрок, который собирается играть вдолгую, и поэтому Вашингтон стал рассматривать варианты включения этого движения в политическую жизнь Афганистана на основе неких соглашений. Если бы все талибы входили в список террористов, то США не могли бы вести с ними переговоры, результатом которых стало подписание в 2020 году соглашения о мирном урегулировании ситуации в Афганистане, которое в 2021 году, со стремительным приходом талибов к власти, лишь позволило США быстрее вывести своих военных из этой страны.
Таким образом, казахстанский и американский списки запрещенных террористических организаций по отношению к движению «Талибан» отличаются. У нас в этом списке фигурирует все движение, а не какая-то его часть или аффилированная с ним группа, как в американском списке. Поэтому и возникает юридический казус. Либо Казахстану надо этот список корректировать и убирать из него полностью движение «Талибан», если казахстанские власти хотят и дальше укреплять связи с талибами, вызывая недоумение у многих в Казахстане. Либо всё надо оставлять как есть, но тогда выходит, что, сотрудничая с запрещенной в Казахстане организацией и расширяя с ней торгово-финансовые отношения, сами официальные лица Казахстана подпадают под статью 258 УК РК «Финансирование террористической или экстремистской деятельности и иное пособничество терроризму либо экстремизму». Либо, как и американцы, в казахстанский список запрещенных организаций надо вносить не все движение «Талибан», а аффилированные с ним группы, чтобы иметь более широкое поле для маневров.
Враг моего врага…
Однако возникает ощущение, что Казахстан получил определенную экономическую и геополитическую индульгенцию от крупных геополитических игроков касательно своих отношений с Афганистаном по нескольким причинам.
Первая причина — это гуманитарная катастрофа в Афганистане, где более 20 миллионов человек находятся под угрозой голода. Казахстан как один из крупных поставщиков зерна и муки в эту страну также важен для международных организаций и западных государств, которые пытаются минимизировать последствия этого кризиса, в первую очередь через поставки продовольствия. А этот процесс невозможно сделать эффективнее без участия движения «Талибан» как партнера. То есть увеличение торговли Казахстана с талибами идет при негласном согласии западных стран, в том числе трех из пяти постоянных членов Совета безопасности, которые это одобряют: США, Франции и Великобритании. Тем более что Запад мало заинтересован в новой волне беженцев из Афганистана, которые обычно стараются добраться до Европы. Остальные два члена Совбеза даже вполне открыто встречаются с представителями движения «Талибан». Например, Россия с марта 2022 года установила дипломатические отношения с Афганистаном. Более того, представители движения «Талибан» даже участвовали в 25-м Петербургском международном экономическом форуме. Также идут переговоры с Россией по поводу поставок нефти и газа в Афганистан через третью страну.
Что касается Китая, то еще в 2021 году, после прихода талибов к власти, один из основателей движения «Талибан» мулла Абдул Гани Барадар встречался с министром иностранных дел Китая. После этого Китай отменил пошлины на 98% наименований товаров, поступающих из Афганистана. Для Китая эти контакты были важны, чтобы, во-первых, при поддержке талибов нейтрализовать деятельность «Исламского движения Восточного Туркестана», которое выступает за создание независимого государства на территории СУАР. Во-вторых, Китай хочет получить доступ к экономическим ресурсам Афганистана. По оценкам экспертов, суммарная стоимость предполагаемых полезных ископаемых в Афганистане оценивается в $1-3 трлн. И это только на тех 30% афганской территории, где успели провести геологоразведку. В-третьих, Китай намерен активизировать китайско-пакистанский экономический коридор.
Вторая причина — это Realpolitik. Как ни странно, но для многих стран талибы вдруг оказались единственным эффективным инструментом по борьбе с ИГИЛ в Афганистане и более радикальными структурами, которые угрожают Центральной Азии. Как говорится, враг моего врага — если не друг, то партнер.
Третья причина, это роль Пакистана, который, когда-то в лице своей межведомственной разведки стоял за созданием движения «Талибан» и теперь пытается выступать одним из адвокатов и лоббистов экономического сотрудничества талибов со своими соседями, тем более что это необходимо и самому Пакистану. Исламабад, например, нуждается в поставках энергоресурсов из Центральной Азии. Кроме этого, Пакистан заинтересован стать одним из транспортно-логистических хабов для поставки товаров в Центральную Азию и далее на Запад, а также из Центральной Азии через свои морские порты на азиатские рынки. Пакистан — довольно серьезный игрок в регионе, которого многие страны рассматривают в качестве сдерживающего фактора для большей радикализации талибов. Интересно, что незадолго до бизнес-форума в Астане состоялся телефонный разговор Касым-Жомарта Токаева с премьер-министром Пакистана Шахбазом Шарифом, который пригласил президента РК посетить Пакистан с официальным визитом.
Правительство Казахстана предложило Афганистану присылать больше студентов
Страны также планируют заметно расширить торгово-экономическое сотрудничест... →
Четвертая причина — это борьба с наркоиндустрией. Сейчас поступают противоречивые сведения по поводу успехов талибов в борьбе с наркопроизводством в Афганистане, Еще в апреле 2022 года верховный лидер талибов Хайбатулла Ахундзада издал указ о строгом запрете на выращивание опийного мака, что привело к началу уничтожения маковых полей и наказанию виновных. Как отмечает BBC со ссылкой на Дэвида Мэнсфилда, ведущего эксперта по анализу торговли наркотиками в Афганистане из британской компании Alcis, в 2023 году, по сравнению с 2022 годом, урожай мака в стране может сократиться на 80%. Вместо мака талибы заставляют крестьян выращивать пшеницу, которая, судя по всему, также имеет казахстанское происхождение. Во многих странах понимают, что если талибы пришли к власти в Афганистане всерьез и надолго, то будет лучше, если они станут больше склоняться к мысли о том, что война — это помеха бизнесу и экономическому развитию страны, у которой должны быть разные источники дохода, кроме производства и продажи наркотиков. К тому же движению «Талибан» надо как-то обеспечивать работой и заработком не только мирное население страны, но и своих вооруженных сторонников. Возможно, лучше это делать через охрану транспортных маршрутов и других инфраструктурных проектов, которые хотят реализовать в Афганистане некоторые соседние страны.
Вышеуказанные причины, по сути, объясняют тот факт, что новая администрация Афганистана уже подала документы на аккредитацию своих дипломатов в Казахстане, а товарооборот между Казахстаном и Афганистаном с момента прихода талибов увеличился почти в два раза и достиг $987,9 млн. Для сравнения, это, например, чуть меньше, чем товарооборот с соседним Кыргызстаном, который в прошлом году составил около $1,1 млрд. Но при этом даже больше, чем с другими, более стабильными, партнерами Казахстана. Например, товарооборот Казахстана и Азербайджана в 2022 году был около $500 млн. Более того, как было заявлено на бизнес-форуме в Астане, в перспективе планируется увеличить объемы торговли между Казахстаном и Афганистаном до $3 млрд. А в городе Герате уже собираются открыть торговый дом Казахстана, чтобы увеличить этот товарооборот.
Понятно, что казахстанские официальные лица вряд ли так громогласно заявляли бы о своих торговых успехах с талибами, если бы не были уверены в том, что это не вызовет негативную реакцию в международном сообществе. Ведь этот рост взаимной торговли между Казахстаном и Афганистаном идет в условиях, когда движение «Талибан» до сих пор находится под санкциями Министерства финансов США. Но с 2022 года со стороны Вашингтона еще не было никаких тревожных сигналов в адрес Астаны по поводу нарушения санкций в отношениях с талибами, в отличие от более четких предупреждений по поводу серьезных рисков в случае нарушения санкций, введенных против России. Возможно, это также связано с тем, что США и ЕС, в принципе, будет выгодно, если страны Центральной Азии в своих попытках снизить экономическую и транспортную зависимость от России будут искать новые рынки и новые транспортные маршруты в обход нее, даже через Афганистан.
Кто ещё вальсирует с талибами?
На данный момент в Афганистане пытаются вести свою игру несколько внешних игроков, к которым можно отнести Пакистан, Китай, Иран, Россию, Саудовскую Аравию, Индию, Катар, Узбекистан, Турцию, Туркменистан и другие. Каждый из этих игроков имеет свои цели в этой стране. Если речь идет о странах Центральной Азии, то из пяти государств три довольно активно взаимодействуют с талибами. Кроме Казахстана это также Узбекистан и Туркменистан.
С приходом на пост президента Узбекистана Шавката Мирзиёева и осознанием, что талибы увеличивают свою мощь и могут захватить власть в Афганистане, политические контакты Ташкента и талибов активизировались. Кстати, на церемонии заключения мирного соглашения между США и представителями движения «Талибан» в 2020 году также присутствовал министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов, что говорило об активном участии Ташкента в переговорах с талибами.
Весной этого года в Самарканде состоялась четвертая министерская встреча стран — соседей Афганистана, в которой приняли участие руководители внешнеполитических ведомств Узбекистана, Ирана, Китая, Пакистана, России, Таджикистана и Туркменистана, а также исполняющий обязанности министра иностранных дел правительства Афганистана Амир Хан Муттаки и другие представители движения «Талибан».
Досым Сатпаев: C+C5 – китайская формула поглощения или партнёрства?
18–19 мая в китайском городе Сиане с участие глав государств пройдёт саммит... →
При этом одним из приоритетных проектов для Узбекистана является строительство трансафганской железной дороги, к которой, судя по официальным заявления в Астане на казахстанско-афганском бизнес-форуме, также готов присоединиться и Казахстан. По оценкам Узбекистана, железная дорога Термез – Мазари-Шариф – Кабул – Пешавар сократит время доставки грузов в Пакистан примерно на пять дней и позволит снизить транспортные расходы не менее чем на 40%. Хотя сам проект строительства железной дороги довольно дорогостоящий (от $6 до $7 млрд), в том числе по причине того, что часть пути идет через горы, но маршрут планируют закончить к концу 2027 года, чтобы уже к 2030 году перевозить по нему до 15 млн тонн грузов в год. Это выгодно и Узбекистану, который получает альтернативный путь к пакистанским портам, и талибам, которые рассчитывают на доходы от транзита, и Пакистану, для которого важно также иметь новый маршрут для поставок своих товаров на новые рынки, и даже Индии, которая до начала строительства трансафганской железной дороги уже протестировала трансафганский автомобильный коридор. По этому коридору Индия впервые транзитом через Пакистан и Афганистан отправила в Узбекистан коммерческий груз, после того как Ташкент и Исламабад заключили соглашение о транзитной торговле.
Что касается Туркменистана, то в этой стране недавно состоялась церемония вступления в должность посла Афганистана, который был назначен движением «Талибан». И это не случайно. С приходом талибов к власти Ашгабад усилил переговорный процесс по началу строительства своего долгоиграющего проекта газопровода ТАПИ (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия). Как было заявлено на официальном уровне, ежегодные объемы поставок по трубопроводу запланированы на уровне до 33 млрд кубометров газа. В этом проекте также заинтересован не только Туркменистан, который ищет новые экспортные пути для своего газа, но и движение «Талибан», так как, по оценкам экспертов, талибы смогут получать 500 млн кубометров газа ежегодно в течение 10 лет, а также около $500 млн за транзит туркменского газа через территорию Афганистана. Что касается Пакистана, то он нуждается в энергоресурсах, а также в диверсификации маршрутов для их получения.
Туркменистан уже начал автомобильные поставки сжиженного газа в Пакистан через территорию Афганистана, но это лишь капля в море по сравнению с потенциальными потоками газа по трубопроводу ТАПИ. Хотя есть две ключевые проблемы: безопасность и инвестиции. Что касается безопасности, то движение «Талибан» уже заявило, что готово создать специальные силы для обеспечения охраны газопровода. С инвесторами посложнее, особенно после того, как в марте 2022 года Азиатский банк развития приостановил свое участие в проекте газопровода. Возможно, интерес может проявить Китай, чтобы поддержать своего стратегического партнера в лице Пакистана.
Кстати, даже Таджикистан, который из всех стран Центральной Азии находится в наиболее напряженных отношениях с талибами, умудрился в прошлом году увеличить товарооборот с Афганистаном по сравнению с 2021 годом. Основным экспортным товаром Таджикистана в Афганистан является электроэнергия, которую талибам также продают Узбекистан и Туркменистан.
Модернизация и архаизация
Но, несмотря на укрепляющиеся экономические связи между некоторыми странами Центральной Азии и движением «Талибан», всегда нужно учитывать то, что это не обычный партнер, а все же радикальная, идеологизированная и военизированная организация, которая сейчас хочет получить легитимность через установление монополии на насилие, в том числе зачищая поле от идеологических конкурентов в лице ИГИЛ, других террористических структур и полевых командиров, которые эту монополию ставят под сомнение.
Досым Сатпаев: Смогут ли Казахстан и Узбекистан создать региональный дуэт?
Президенты Казахстана и Узбекистана в конце прошлой недели провели неформал... →
Несмотря на то что талибы везде заявляют о том, что не представляют угрозы для Центральной Азии, риск заключается не в военной агрессии с их стороны, так как она им также невыгодна. А в том, что если талибы смогут выстроить работающую систему госуправления на основе идеологии деобандизма (одно из течений ислама, отличающееся особой строгостью - F), то их модель может стать привлекательной для кого-то в Центральной Азии, где уже долгие годы многие люди, в основном молодежь, пытаются найти себя через религиозную идентификацию. Если в мусульманском мире традиционно шла конкуренция между несколькими игроками в лице Саудовской Аравии, Турции, Катара или Ирана, что было борьбой между разными моделями развития и идейными ценностями, то талибы могут активизировать новый, более радикальный идеологический мейнстрим в регионе, тем самым создавая угрозы для светских режимов, особенно если этот мейнстрим будет базироваться на принципах справедливости и борьбы с коррупцией.
Здесь можно согласиться с автором книги «История Афганистана» Султаном Акимбековым в том, что основной конфликт, в эпицентре которого уже находится Центральная Азия, будет идти между модернизацией и архаизацией. И движение «Талибан» — один из наглядных примеров того, как сторонники архаизации и патриархальности приходят к власти на обломках прежних авторитарных систем, которые либо не начинали системную модернизацию, в том числе политическую, либо начали ее поздно, либо не довели ее до конца, так как окончательно утеряли связь с реальностью и потеряли доверие части общества. Это привело к серьезным внутренним конфликтам, войнам и насилию, порождением которых и являются такие силы, как талибы.
Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook
