Прифронтовая полоса

«Черный лебедь» Нассима Талеба, еще недавно называвшего Путина защитником христианской цивилизации, вылетел в этот раз из Москвы, опровергнув прогноз своего создателя, что «мировой черный лебедь – это Запад против Китая или Запад против ислама, это гораздо более крупные вещи, чем Крым».

В интервью Forbes Kazakhstan несколько лет назад Талеб говорил, что следующая война будет связана с биологическим оружием в руках исламских террористов: «Не думаю, что стоит волноваться о противостоянии отдельно взятых стран». Теперь он так, похоже, не думает и даже, отменив полет в Красноярск, прочитал для Киевской школы экономики лекцию о том, как превратить посттравматический шок в посттравматический рост.

Зато укрепилась репутация американской разведки, предупредившей о готовящемся вторжении еще в ноябре 2021 года. Хотя российские власти отрицали это хором и соло. «Эта истерика нагнетается искусственно… Неоднократно заявляли на самых разных уровнях, что Россия не собирается ни на кого нападать, не вынашивает никаких агрессивных планов», – заявлял пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Большинство серьезных экспертов тоже не верило в возможность полномасштабной войны. Однако правы оказались не они, а, по выражению российского политолога Екатерины Шульман, «все городские сумасшедшие».

Если друг оказал вдруг

Андрей Мовчан, управляющий партнер инвестиционной компании Movchan's Group, экс-директор программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги, к которому обратился за комментариями Forbes Kazakhstan, говорит, что полномасштабная война казалась невозможной в том числе из-за состояния российской армии: «У меня даже была статья об этом недели за две до войны. Я достаточно неплохо представляю себе, как устроена военная экономика и политика, и я был совершенно уверен, что никакого вторжения не будет. По очень простой причине – российская армия в принципе не готова к захвату таких территорий. Я предлагал вспомнить доктрину Герасимова (внешнеполитическая программа, разработку которой приписывают начальнику Генштаба ВС РФ Валерию Герасимову. – Прим. ред.), которая была принята в 2013 году и в которой постулируется, что действовать на чужой территории надо только совместно с вооруженными формированиями местных коллаборационистов, на ограниченном пространстве, параллельно уничтожая вражескую инфраструктуру высокоточным оружием. Я говорил: «Ну о чем вы, какое вторжение, какие семь фронтов, когда ни одних учений по координации Западного и Южного округов никогда не проводилось? Нет службы электронной разведки у границы, нет мобильных штабов, нормально защитить командование будет невозможно. Танки в современной войне не работают, хоть 1000 штук перегони, их сожгут просто. Никаких отрядов коллаборационистов, как на Донбассе, не будет». Я считал, что максимум пойдут внутрь ЛНР, ДНР, может быть, с амбициями очагово расширить их границы. Война идет пять недель, и мы видим, что это все абсолютная правда. Ну что ж, люди, принимающие решения, не обязаны же быть рациональными», – невесело усмехается финансист.

Блицкрига действительно не получилось. Россия, имеющая второй в мире военный арсенал (после США – согласно глобальному рейтингу военной мощи Global Firepower 2022), увязла в позиционной войне со страной из третьей десятки (у Украины 22-е место), без всяких шансов на победу – попытки взять Киев прекращены в конце марта. Украина лежит в руинах, но демонстрирует образцы мужества и единства власти и народа, страны Запада и их азиатские союзники демонстрируют редкое единство и решимость (к беспрецедентным по жесткости санкциям присоединилась даже традиционно нейтральная Швейцария), Россия проваливается в изоляцию почище иранской, ее экономика рассыпается. На конец марта прекратили или приостановили работу в России свыше 200 международных компаний – от Alstom и General Electric до Procter & Gamble и Adidas.

В Казахстане, объединенном со страной-агрессором общей таможенной территорией и единым экономическим пространством, тенге моментально пошел вслед за рублем (и это на фоне невероятных $120 за баррель – в «золотом» для нас 2013 году нефть стоила в среднем $100,4), импорт инфляции и полный хаос в логистике дополнили картину. Иностранные инвесторы взяли паузу, о длительности которой пока трудно судить. Ситуацию усугубляет то, что в Казахстане достаточно большой объем инвестиций был связан с крупнейшими российскими компаниями, которые теперь попали под международные санкции, говорит Мовчан: «Я знаю руководителя крупного private equity фонда, который инвестировал в Казахстан, а в инвесторах у него были Mubadala (суверенный фонд ОАЭ, управляющий активами на $229 млрд, с 28 марта приостановил инвестиции в Россию. – Прим. авт.) и Сбербанк. Сейчас у них ситуация чудовищная – Сбербанк под санкциями, Mubadala обвиняет менеджера, что тот привел такого партнера. Все, естественно, заморозили, никаких денег больше не будет. И таких ситуаций в Казахстане сейчас очень много. Все это встанет намертво, возможно, на годы».

В 2020 году Movchan's Group перевела головной офис из Москвы в Нур-Султан, на площадку МФЦА (после 24 февраля московский офис ликвидирован, часть сотрудников переведена в Казахстан). В начале 2022 года группа собиралась открыть фонд, инвестирующий в Узбекистан, но приостановила проект. «Пока хотим переждать, посмотреть, как будет развиваться ситуация в регионе. С одной стороны, совершенно непонятно, что здесь будет делать Россия, с другой – ясно, что ей теперь не до региона. То есть, если с юга, со стороны Афганистана, возникнут угрозы, она не сможет сейчас вмешаться. Ситуация с рисками изменилась не только потому, что Россия под санкциями, но и потому, что расклад сил в целом изменился. Поэтому мне кажется, что Казахстану придется приготовиться к тому, что, какую бы нейтральную позицию страна ни занимала, все равно будет пауза, которая продлится некоторое время, в течение которой западные и восточные инвесторы будут пытаться понять, какие новые риски эта ситуация несет в себе для Казахстана и как с этим дальше работать. Кроме разве что китайских инвесторов, которое имеют собственное видение ситуации, – прогнозирует Мовчан. – Ну и, честно говоря, всем сейчас не до Казахстана, потому что все решают свои вопросы с Россией. В этом смысле очень многое будет зависеть от поведения руководства Казахстана, не в смысле даже морально-этическом, а в дипломатическом – насколько мировое сообщество будет видеть вашу защищенность от российского влияния и способность не оказаться соучастником в этом процессе».

Между молотом и наковальней

Пока Казахстану вроде как удается сохранять политический нейтралитет, несмотря на январский ввод сил ОДКБ. Тогда это несколько подмочило репутацию страны (решение внутриэлитных проблем при помощи чужестранных солдат авторитета не прибавляет), но, как утверждает старший научный сотрудник Дэвис-центра российских и евразийских исследований Гарвардского университета Наргиз Касенова, то, что операция завершилась неожиданно быстро, большей частью выправило репутационный урон. Российские политологи и медиа, впрочем, напоминают о некоем «моральном долге», но, судя по индифферентному пока отношению к этой теме Кремля, таковой либо уже возвращен неизвестным широкой публике способом, либо был не таким уж и долгом, с учетом того, что в январе российское руководство уже готовилось к насильственному решению «украинского вопроса». Во время последнего голосования на Генеральной Ассамблее ООН по резолюции, осуждающей действия России в Украине, Казахстан оказался единственным воздержавшимся членом ЕАЭС (Беларусь и Армения проголосовали против, Кыргызстан не принял участия в голосовании), но окрика из Москвы не последовало. Вопрос о признании Ак-Ордой ЛНР и ДНР тоже пока не ставится, гуманитарному сотрудничеству с Украиной препятствий не чинится.

Сложнее с экономической независимостью. Переговоры внутри ЕАЭС проходят в обстановке строжайшей секретности. Россия фактически единолично принимает решения, которые отражаются на всей таможенной территории, но наша граница остается прозрачной, несмотря на явные экономические риски. Нацбанк РК предпочитает сжигать резервы в валютных интервенциях (только за первую неделю марта они составили почти полмиллиарда долларов), подкармливая тем самым серый вывоз валюты через эту прозрачную границу в Россию, где она на пике продавалась вдвое дороже официального курса рубля. Вопрос о перераспределении ввозных таможенных пошлин внутри ЕАЭС в связи с санкциями, наложенными на двух ее членов (крупнейшие мировые карго отказались перевозить российские грузы и заходить в российские порты), не поднимается, а договоренность о том, что Казахстан будет получать свою 6,9%-ную долю в долларах (так же, как Кыргызстан и Армения – свои), подается Министерством торговли и интеграции РК как достижение в прошедших 18 марта переговорах в рамках Совета ЕАЭС.

«Юридические лица платят ввозные пошлины в валюте страны пересечения таможенной границы ЕАЭС – в тенге, рублях и т. д., эти деньги приходят на централизованный счет, с которого потом распределяются согласно установленным коэффициентам. Но здесь ключевой момент не в валюте распределения. Как я понимаю, импорт России и Беларуси существенно упал и/или упадет еще. Наш импорт не упадет или упадет существенно меньше, поскольку мы не находимся под санкциями, но сумма, которую в итоге получит республиканский бюджет согласно коэффициенту распределения централизованных поступлений таможенных пошлин, уменьшится, ввиду суммарного падения их объема. То есть коэффициент распределения надо менять. Но в пресс-релизе (Минторговли и интеграции. – Прим. авт.) не говорится ничего об этом, и я не знаю, ставила ли вообще этот вопрос казахстанская сторона», – говорит директор Центра экономического анализа «Ракурс», экс-министр финансов РК Ораз Жандосов.

На сегодня нормативы распределения сумм ввозных таможенных пошлин определены в Договоре о ЕАЭС (Армения – 1,220%, Беларусь – 4,860%, Казахстан – 6,955%, Киргизия – 1,900%, Россия – 85,065%), последний раз они корректировались в 2019 году. В ответ на запрос Forbes Kazakhstan Минторговли (именно его руководитель Бахыт Султанов, который является одновременно вице-премьером, отвечающим за вопросы интеграции, проводил переговоры в рамках Совета ЕАЭС) сообщило, что «на данном этапе вопрос изменения распределения импортных таможенных пошлин не рассматривается», поскольку «для определения целесообразности изменения данных нормативов необходимы среднесрочные статистические данные импорта». Кстати, это был единственный вопрос, на который решило ответить министерство, остальные – как оно реагировало на отказ в ряде портов принимать казахстанскую продукцию, а также на факты отказа таможенных служб РФ пропускать следующие транзитом в Казахстан товары, как правительство намерено препятствовать продаже в Россию с территории Казахстана подсанкционных товаров и услуг – остались без ответа.

Между тем риск попасть под санкции США и ЕС в условиях отсутствия таможенных границ с Россией у Казахстана довольно высок, считает Мовчан: «Есть так называемые прямые санкции и есть всеобъемлющие. Одно дело, когда американцы говорят, что американские компании не будут покупать у России нефть. Это не значит, что, например, китайские не могут этого делать – эти санкции касаются только компаний с американской юрисдикцией. Или, например, нельзя рассчитываться за нее долларами, а юанями можно, Америка не может этого запретить. А бывают санкции всеобъемлющие, которые означают, что США будут преследовать любого, кто их нарушит. Например, на поставку в РФ технологий двойного назначения – любая компания, сделавшая это, автоматически оказывается под американскими санкциями. И в этом смысле в Казахстане надо очень четко за этим следить и точно знать, что нельзя через вашу страну поставлять. И тут без таможенного контроля не обойдешься, потому что иначе вы не имеете контроля за движением подсанкционных товаров и рискуете попасть под санкции уже как пособник». По мнению собеседника, сейчас лучшее время для ведения переговоров с Россией о временном замораживании некоторых соглашений в рамках ЕАЭС. «Переговоры могут быть вполне успешными, потому что самой России тоже совершенно незачем сейчас, чтобы товары, которые там еще есть, вывозились, – полагает Мовчан. – Это дает Казахстану вполне валидный аргумент: если Россия применяет ограничения, значит, Казахстан тоже может их применять. И это, конечно, нужно делать, иначе вы просто будете крепко привязаны к тонущему кораблю. Причем сам корабль еще может как-то сесть на мель и не потонуть, потому что страна богатая и большая, а Казахстан может пострадать больше в этой ситуации».

«Конечно, риск стать «страной-прокладкой» есть, и это может привести сначала к вторичным, а потом и к первичным санкциям. По идее, правительство должно этим очень интенсивно сейчас заниматься – только оно может это проконтролировать, в том числе через банки. Впрочем, вряд ли серые схемы будут заходить напрямую через банковскую платежную систему… Кроме того, мы должны разъяснить нашим западным партнерам, что мы сами ничего не хотим нарушать, что если какой-то инцидент произойдет, то это чьи-то частные действия, они будут отслеживаться и строго наказываться. Конечно, будет сложно, но я думаю, что наши западные партнеры понимают наше положение, по крайней мере, на уровне правительств. Если мы не будем нарушать санкции и устраивать политические демарши, то от них можно не ждать проблем», – полагает Жандосов. Идею восстановления таможни на российской границе он считает трудновыполнимой как с юридической, так и с административной точки зрения, учитывая высокую протяженность. «Даже в рамках ЕАЭС есть возможность делать некоторые изъятия в одностороннем порядке; так, в начале февраля у нас определили перечень товаров, госзакупки по которым будут проводиться в национальном режиме», – замечает эксперт.

Кроме того, полная или частичная приостановка действия договоров ЕАЭС не решит проблем, уверен Жандосов. «Это не изменит географию и то, что реальные экономические и хозяйственные связи усиливались все последние годы, – говорит он. – Мы хотим разрыва этих хозяйственных связей или нивелировать их отрицательное влияние? Если нивелировать, то надо понять, чего именно мы боимся. Самый первый и большой риск – со стороны курса. Объективно рубль к доллару должен ослабнуть больше, чем тенге, потому что у них существенно упадет экспорт из-за санкций. У нас (если не будет больших логистических проблем) экспорт упасть не должен. То есть логично ожидать, что тенге будет укрепляться по отношению к рублю. Если Нацбанк продолжит политику плавающего курса, это произойдет в горизонте нескольких месяцев. Тогда опасения, что Россия скупит все наши доллары, пропадут. При этом, однако, пострадают те наши компании, которые конкурируют с российскими. Тут нужно создать оперативную систему – и слово «оперативная» здесь ключевое – грантов, которые позволят нашим производителям снизить себестоимость пропорционально изменению курсового паритета. В принципе, это сделать несложно при правильной политике». Жандосов исходит из того, что казахстанский экспорт в Россию невелик. «Но, с другой стороны, обрабатывающий экспорт был только туда и в другие страны СНГ. А этот рынок сжимается, – рассуждает он. – Это выглядит, конечно, немного как проскочить между струйками, но возможность такая есть. Повторюсь: при очень правильной политике не на словах, а в делах. Давление со стороны России – один из рисков, и чем оно сильнее, тем сложнее будет эту правильную политику проводить. Вот как раз и будет тест: новый у нас Казахстан или старый».

Вести с полей

Пока, впрочем, обрабатывающая промышленность, по крайней мере ее машиностроительная часть, проблем с конкуренцией не ощущает. Владелец и основатель Алматинского вентиляторного завода Марат Баккулов, в пандемию запустивший сборочный завод в Казани, говорит, что в России сейчас идет плановая замена устаревшего вентиляционного оборудования, а 40% используемых для него электродвигателей импортировалось, в основном из Европы. «Казахстан, как и другие страны СНГ, никогда не рассматривался глобальными производственными компаниями как отдельный рынок – все точки поставок были в Москве, откуда и распределялись объемы. В Казахстане я единственный производитель промышленных вентиляторов, неделю назад представительство немецкой компании предупредило меня, что поставок больше не будет – они закрываются. В России по нашему оборудованию возник дефицит, цена резко выросла. Для меня ситуация довольно хорошая – курс рубля к тенге упал всего на 10%, а цена поднялась на 50%. Продажи Казанского завода выросли – цены там зеркальны алматинским, которые на 20% ниже среднероссийских. Плюс сталь там подешевела на 10% – Европа практически не принимает российскую, и мы ждем дальнейшего снижения цены на нее», – поясняет бизнесмен.

Баккулов попытался работать с немецким заводом напрямую, но объемы у него небольшие – 1% от общероссийских, а изготовление по индивидуальному заказу занимает 40 недель. Замена нашлась в Китае. «Россия больше ориентирована на Европу, мы легче ориентируемся в Китае. Сейчас они лихорадочно перестраиваются, но китайцы уже поняли и подняли цены по некоторым комплектующим. Понятно, что выпавшие 40% китайцы быстро не заместят – мощности не нарастить моментально. В России еще проблемы с логистикой – в основном из Китая все шло морским путем, но сейчас проблема с фрахтом и страховкой из-за санкций. Так что у меня преимущество пока», – резюмирует Баккулов.

Впрочем, в Казахстане с китайской логистикой тоже проблема, и имя ей – Хоргос. «Я купил в Китае станок, за четыре дня контейнер пришел из Ханчжоу на казахскую границу, но непонятно, сколько он там будет стоять. Под Новый год вроде грузы стали быстрее проходить, сейчас опять застряли. Там бутылочное горлышко – одна колея. Сомневаюсь, что наше правительство сможет оперативно «расшить» Хоргос, там надо строить дополнительные колеи, и уже давно», – объясняет собеседник.

Появилась также возможность реэкспорта, спрос огромный, но россияне теперь не могут платить в долларах. Продажи собственной продукции в Россию Баккулов собирается переводить на тенге: «Сейчас ищем подходящий банк. У меня есть коллеги, которые спокойно торгуют с российскими клиентами в нашей валюте. Мой Казанский завод – российское юрлицо, он сейчас откроет тенговый счет – и все».

На казахстанском рынке АВЗ тоже увеличил долю – благодаря уходу европейских компаний с хабом в Москве. «У крупных заводов крупные издержки, а у меня окно возможностей – я маленький и мобильный. Рынок сожмется, но я на нем расширюсь. Да и не в 100 же раз он сожмется в России, не будут же там медведи ходить, все равно города останутся, стройка какая-то будет, найдем свою нишу. Проблема в том, что сейчас невозможно что-то планировать – все зависит от войны, война зависит от одного человека, у которого непонятно что в голове», – разводит руками Баккулов.

Дивный новый мир

Планировать что-то сложно не только в бизнесе. Мир уже не будет прежним – чем и когда бы ни закончилась война в Украине. «Мы видим, что Россия совершенно вышла из берегов, ее уже ничто не ограничивает – ни нормы политеса, ни международное законодательство. И даже причинение боли самой себе – они сейчас делают вещи, которые бьют по ним же. Тем более их не интересует, какие последствия будут для всех остальных», – комментирует Касенова. Она напоминает об июльской статье Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», опубликованной в «Известиях»: «Статья страшная на самом деле, особенно в свете нынешних событий. Он там сравнивает ассимиляцию этнических русских в Украине с использованием оружия массового поражения против России. То есть у него идефикс – и гораздо более националистическая по сравнению с прежней ностальгией по СССР. У себя в голове он воюет не с Украиной, а с Америкой за часть Великой Руси. На том знаменитом теперь заседании Совета безопасности РФ про Украину почти не говорили, а все время говорили про НАТО и США».

По мнению Мовчана, основные санкции не будут отменены даже после окончания войны. «Эта ситуация всерьез всех напугала и оскорбила. Мы говорим про эмоциональное решение российского президента – теперь эти эмоции есть и на Западе. Он перешел некую черту, за которой попадает уже в совершенно другой разряд. Когда был Крым, все сказали: «Ну без единого выстрела, в конечном итоге это какие-то старые славянские разборки, хорошо, что никто не погиб. Мы, конечно, это не признаем, потому что это незаконно, но пусть будет как Северный Кипр». Когда был Донбасс, все сказали: «Окей, это все-таки внутренний конфликт, понятно, что понаехало много русских сражаться, это плохо, мы вводим какие-то санкции, но с Россией надо продолжать иметь дело». Сейчас есть общее четкое и жесткое понимание, что иметь дело нельзя. Во многом даже не из-за того, что произошло в Украине, а из-за ядерной риторики. Даже Советский Союз мог ввести войска в Афганистан, но в советской военной доктрине было черным по белому написано, что превентивный ядерный удар невозможен. Сейчас действия Кремля вызывают настолько яркие эмоции и такое непонимание, что с этим делать, что стратегически принято решение – душить экономику так, чтобы у России не было возможности воевать и производить оружие», – говорит Мовчан. Евросоюз, по его мнению, продолжит отказываться от российских энергоносителей даже не потому, что санкции, а потому, что они увидели, насколько Россия ненадежна: «А они любят надежность. Заменить газ они могут в срок от года до пяти лет, заменить нефть – в течение одного-двух лет. И будут последовательно этим заниматься».

В любом случае кризис международной системы безопасности налицо, констатирует Касенова: «Экономический коллапс такой страны, как Россия, это вообще-то страшно. Это не ЦАР и не Конго, у нее половина ядерного арсенала Земли, и зомбированное население продолжает поддерживать своего лидера даже в воору­женной агрессии против братского народа. Вторжение России в Украину разрушило существовавший геополитический порядок, закрепленный в ряде документов, таких как Хельсинский заключительный акт и Основополагающий акт Россия – НАТО. Это означает, что теперь эта организация может размещать неограниченное количество войск и даже ядерное оружие в новых странах НАТО, принятых с 1997 года. Каков будет новый порядок на евразийском пространстве, предсказать сложно, поскольку мы находимся в стадии кризиса, разрушения и созидания, когда невозможное становится возможным. Сейчас важно, какая будет ситуация с безопасностью в регионе. Практически нет информации, что происходит с российскими базами на юге, на границе с Афганистаном, когда они проигрывают войну и отовсюду по сусекам собирают подкрепление».

Мовчан полагает, что пока рано говорить о масштабах грядущего ухудшения экономической ситуации в России: «Ситуация не раскрыта полностью, мы не стабилизированы. Потихоньку появляются новые эшелоны санкций, когда закончится война, что-то небольшое будет отменяться. А самое главное – все еще молчит Китай. На запросы США отвечает: «Не надо нас учить, мы всегда за мир, никогда не поддерживаем войну». Примерно то же самое отвечает на запросы России. Как он будет действовать, мы не знаем точно. Мы примерно понимаем, что Китаю выгодно ослабление России, но, насколько Китай это будет демонстрировать, непонятно. Россия будет пытаться высасывать через границу какие-то импортные товары, параллельно продавая максимально на восток углеводороды, используя для этого Казахстан. Китай не будет брать дорого, но продавать дешево – это лучше, чем не продавать вообще. Средний класс сейчас стремительно вымывается, в том числе за счет эмиграции, элита продолжит консолидировать ресурсы, она будет чувствовать себя неплохо, а бедные люди просто обнищают. Будет достаточно быстрый рост преступности – это естественное следствие снижения уровня жизни. А это значит, что она будет инфильтрирована так или иначе в Казахстан, особенно в приграничные районы, это тоже надо учитывать. Естественно, будет рост контрабанды и больше наркотиков, от этого никуда не денешься, поэтому тоже нужно готовиться».

Касенова согласна, что если кто-то и выиграет в сложившейся ситуации, то это Китай, но уверена, что ему «довоенная», недискредитированная и неизолированная Россия была удобнее: «Они же подписали совместное заявление о международных отношениях, когда Путин на Олимпиаду в Китай ездил. Знал ли Си о планах Путина? Трудно сказать. Но в любом случае он не бросит сейчас Россию – она ему нужна как партнер по противостоянию Западу и постоянный член Совета Безопасности ООН, то есть для глобального позиционирования. С другой стороны, Россия сейчас токсична, вся под санкциями, а у Китая, конечно, большая часть интересов и торговли – с Западом. Кроме того, для Китая этот год очень важен – состоится 20-й съезд Компартии, на котором, по идее, должна произойти «коронация» Си и благословение его на безлимитное лидерство. То есть ему в этом году надо, чтобы все было «на мази», а Россия тут такое устроила… Тем более что и с экономикой хуже, чем хотелось бы, в связи с пандемией».

В 6 часов вечера после войны

29 марта на переговорах в Стамбуле впервые замаячил какой-то прогресс – Россия заявила о том, что резко сократит интенсивность военных действий в районе Киева и Чернигова и не возражает против вступления Украины в ЕС. Украина подтвердила свое согласие на внеблоковый статус неядерной страны (каковой она, впрочем, и являлась) при наличии четких и жестких гарантий ее безопасности со стороны соседей, всех постоянных членов Совета Безопасности ООН, а также Турции и Израиля. Причем речь идет не о заверениях, как в Будапештском меморандуме, а о реальных гарантиях, которые обеспечивает своим участникам статья 5 договора НАТО.

У Казахстана возможности «уйти в Европу» нет, но остаться по ту сторону «крепости Россия» опасно для будущего страны и перспектив стать когда-нибудь демократией, отмечает Касенова: «Проигравший режим все еще может оказывать давление, хорошо, если не хватит сил на военное. Казахстану сейчас надо усиленно работать со всеми партнерами. В этом плане только что, уже на фоне войны, подписанный план военного сотрудничества с Турцией – это хороший знак. Надо все варианты смотреть. Спасибо многовекторности, у нас уже налажены хорошие связи с большинством стран, теперь это все нужно будет собирать по всем направлениям, по которым можно работать и балансировать. Мне кажется, появилась перспектива центральноазиатской интеграции, и лучше ситуации для ее реализации не придумаешь. С приходом к власти Мирзиеева в Узбекистане уже хорошая динамика наладилось, пандемия, разрушившая глобальные цепочки поставок, подтолкнула к акценту на региональный уровень сотрудничества, война – большой третий импульс. Недавно был разговор у Токаева с Мирзиеевым, надеюсь, что какую-то региональную кооперацию они обсуждали».

По словам Касеновой, во время недавнего выступления Виктории Нуланд (заместитель госсекретаря США по политическим вопросам. – Прим. ред.) на слушаниях в конгрессе ей был задан вопрос про Центральную Азию: дескать, что делается для того, чтобы регион не стал следующим после Украины. «Она ответила, что США пытаются помочь нам диверсифицировать политические и экономические связи, и упомянула, что в последний год наши страны интенсивно сотрудничали по выводу войск из Афганистана. Помните, в Казахстане обсуждали, брать беженцев или не брать? Помимо гуманитарных аспектов, такая помощь еще и засчитывается. Россия тогда выступала против, просто, чтобы насолить Западу, и очень хорошо, что Казахстан не поддался давлению и оказал эту помощь, это учтено», – говорит Касенова.

По мнению политолога, сегодня крайне опасны демонстративные действия: «Чем меньше внимания Россия будет на нас обращать, тем лучше, не надо вызывать огонь на себя. Ни в коем случае не хлопать дверьми. Но как-то надо потихоньку сводить все на нет. Сейчас, когда все это – ЕАЭС и так далее – рушится, надо отползать, действовать аккуратно, но решительно. У нас завязки на всех уровнях, наши элиты связаны, военный аппарат, КНБ и ФСБ… Будем надеяться, что у них просто не хватит сил на нас. Сейчас такой момент опасный, что нам надо как можно более организовываться внутренне. Январский кризис еще не преодолен, но от края пропасти, мне кажется, мы отошли. Если хотим выжить, нужно блюсти свои интересы. Но вежливо. Надо учиться у китайцев, они такие вежливые, но все, что им надо, они от России получают. Все мы удержать, скорее всего, не сможем, но ключевые интересы надо очень тщательно охранять».

Проблемы с севера легко могут быть организованы, если Казахстан будет делать слишком резкие движения, «учитывая безумие того, что сейчас происходит», согласен Мовчан: «Не так страшно, если со стороны России будет жесткая экономическая реакция, главное – чтобы не было военной. Казахстану нужно проявлять аккуратность и быстро укреплять связи с Китаем и другими странами».

Пока же козыри в руках у северного соседа, что явственно проявила недавняя история с КТК, когда внезапно вышли из строя два из трех причалов черноморского порта, из которого уходит в Европу казахстанская нефть. Официальная версия – шторм. Однако этот шторм абсолютно не повредил в том же Новороссийске соседний порт Шесхарис, который отгружает российскую нефть. Особенно редким совпадением было то, что как раз во время этой аварии в Брюсселе страны ЕС собрались обсуждать новый пакет санкций против России.

Председатель Союза нефтесервисных компаний Казахстана Нурлан Жумагулов говорит, что казахстанский офис КТК узнал о прекращении отгрузки из сообщений СМИ: «Они должны в первую очередь акционеров уведомлять, а этого, получается, не было сделано. Вы слышали заявление российского вице-премьера Новака? Он там говорит, что КТК управляется западными компаниями и их сервисники обслуживают трубопровод. На самом деле управляет там российская сторона и сервисное обслуживание тоже их, казахстанские компании не участвуют в сервисе. Все акционеры были шокированы – никогда такого не было за 25 лет, чтобы одновременно два ВПУ (выносное причальное устройство. – Прим. авт.) вышли из строя. К тому же на сайте КТК есть описание, что эти ВСУ современные, спроектированы американцами и могут противостоять любому из штормов, которые были на Черном море за последние 100 лет. Общался с одним экспертом, который хорошо знает, как ВПУ устроено, он говорит, что там вообще никаких проблем нет, шланг заменить легко. Очень странно, что КТК при $700–800 млн чистой прибыли не имел на складах этих шлангов, это же комплектующие. Да любой акционер мог срочно привезти через казахстанский офис…».

Акционеры КТК, ТШО и Кашагана никаких заявлений делать не стали, но эксперты отрасли, по словам Жумагулова, сходятся на том, что «поломка» исключительно политическая: «С учетом того, что никакой альтернативы у КТК нет и в ближайшие годы не будет, считаю, что управление трубопроводом должно быть передано акционерам. Не должны все время только россияне «сидеть на трубе», должна быть ротация с участием казахстанской стороны и западных компаний».

Новак заявлял, что ремонт займет полтора-два месяца, но уже через три дня отгрузка частично возобновилась. Жумагулов полагает, что эта история сильно ударила по инвестиционной привлекательности казахстанского нефтяного сектора.

Пока же Казахстану придется восполнять экономические потери, делая из лимона лимонад. «При всем дистанцировании от России необходимо помнить, что Казахстану открывается огромный рынок – те же продукты питания импортные, лекарства… Здесь наверняка будут образовываться какие-то схемы – главное, подальше от военных технологий, от электроники, от всего того, что может выглядеть как совсем запрещенное», – советует Мовчан. С другой стороны, по его мнению, Казахстан станет для России «последней разумной площадкой» для увеличения продажи энергоресурсов в Китай, потому что через Восточную Сибирь это сделать будет сложно. «Здесь просто нужно понять, как это будет вписываться в глобальный международный контекст, насколько Китай готов все это защищать и поддерживать, потому что пока, насколько я знаю, разговоры эти ведутся на уровне Казахстан – Россия», – говорит эксперт.

Сегодня, заключает Мовчан, Казахстан выглядит как Швейцария во время Второй мировой войны: «Она была прозрачна с Германией, границы открыты, люди ездили. Но при этом она была совершенно нейтральна, не выдавала евреев, и можно было все, что угодно, плюс-минус. Правда, работала немецкая агентура. Но, я думаю, в Казахстане русская агентура тоже работает».