Конкуренция без здравого смысла: Евросоюз рискует потеряться в гонке технологий
Новая промышленная политика ЕС должна быть направлена на защиту не только промышленной базы, но и социальной модели, опирающейся на широкий средний класс
Мы живем в бурные времена. Россия ведёт агрессивную войну в Украине, между США и Китаем обостряются торговые противоречия, в гонке технологий европейская экономика отстаёт. Из-за возвращения Дональда Трампа в Белый дом может пойти под откос борьба с изменением климата (своими указами он уже вывел США из Парижского климатического соглашения и снял ограничения с бурения нефтегазовых скважин), обостриться израильско-палестинский конфликт (он предложил «зачистить» сектора Газа), усилиться Россия, а также европейские крайне правые.
Впрочем, есть и повод для оптимизма — состоявшиеся в прошлом году выборы нового Европарламента и назначение нового состава Еврокомиссии, с их планами «Чистой промышленной политики» (они уже опубликованы) и Европейского фонда конкурентоспособности. Еврокомиссия уже сделала первый шаг к достижению этих амбициозных целей, представив 29 января конкретные предложения на ближайшие четыре года — так называемый «Компас конкурентоспособности».
Использование этого старомодного образа весьма показательно. Компас был одним из инструментов, которые помогли Христофору Колумбу пересечь Атлантику в 1492 году, но в век спутниковой навигации он вряд ли будет очень полезен. Наиболее эффективным инструментом навигации в нынешних условиях геополитического шторма является здравый смысл, а его явно не хватает.
«Компас конкурентоспособности» подтверждает идею создания Европейского фонда конкурентоспособности (ECF), но лишь в рамках следующего бюджета ЕС. Это говорит о глубоком непонимании проблем, стоящих перед Евросоюзом. Следующий бюджет ЕС стартует в 2028 году, то есть давно откладываемые реформы будут отложены ещё на три года. К тому времени, наверное, будет уже поздно пытаться повысить европейскую конкурентоспособность в масштабах, необходимых для того, чтобы догнать США и Китай, особенно в автопроме.
Кроме того, финансирование фонда ECF из бюджета ЕС означает, что он будет конкурировать с другими политическими приоритетами. Европейские власти, конечно, могут попытаться увеличить бюджет ЕС. Но страны союза вряд ли одобрят эти попытки на фоне проблем с государственными финансами и растущей политической силой борцов с истеблишментом на континенте. Придётся либо сокращать расходы на другие приоритеты (сплочённость, сельское хозяйство, будущая безопасность), либо на промышленную политику не хватит средств.
Помимо вопросов с прямым финансированием, есть и другие. «Компас конкурентоспособности» призывает активней предоставлять госгарантии, чтобы стимулировать частные инвестиции в европейские фирмы «чистых технологий». Но причиной конкурентного отставания ЕС не является отсутствие доступа к капиталам. ЕС не может выпускать продукцию сектора чистых технологий (например, аккумуляторы для электромобилей или солнечные батареи), способную конкурировать по цене с продукцией Китая, потому что китайские фирмы выпускают её в огромных количествах и с очень низкой маржой прибыли.
Единственная разумная реакция — учредить фонд для прямого субсидирования европейской промышленности, который будет финансироваться за счёт выпуска совместных долговых обязательств. Схема с выпуском облигаций применялась во время кризиса Covid-19. Созданный тогда фонд — NextGenerationEU — завершает работу в 2026 году, а после этого может заработать новый инструмент.
Эту поддержку следует оказывать только до тех пор, пока европейский сектор чистых технологий не достигнет зрелости, а производители ЕС не займут на рынке достаточную долю. Бывший президент США Джо Байден понимал силу этого механизма, и поэтому подписал закон «О снижении инфляции» (Трамп, со своей стороны, стремится заморозить выделенное финансирование). И хотя китайские власти не раскрывают официальные данные, можно уверенно сказать, что они тоже следуют этим принципам.
Новая промышленная политика ЕС должна быть направлена на защиту не только промышленной базы, но и социальной модели, опирающейся на широкий средний класс. «Компас конкурентоспособности» заставляет задуматься, сохранится ли сплочённость ЕС, если европейская система поддержки останется в руках национальных правительств. Множество новейших примеров свидетельствуют, что ответ отрицательный. Например, закон «О нетто-нулевой промышленности» (NZIA) смягчил правила господдержки (фундаментально это было антиевропейское решение), способствуя энергопереходу в Германии и Франции, но не в менее зажиточных странах ЕС, таких как Италия и Польша.
Широкое дерегулирование, объявленное в законопроекте «Омнибус», стало ещё одним источником неопределённости. Отмену положений законов, чья реализация на практике даже не началась, нельзя назвать сигналом, вселяющим уверенность в любой бизнес, который планирует инвестиции, скажем, на десять лет вперёд.
В 2019 году, объявляя программу «Европейский зелёный курс», Урсула фон дер Ляйен, председатель Еврокомиссии, назвала её европейским аналогом отправки «человека на Луну». К сожалению, «Компас конкурентоспособности» вряд ли сможет направлять тот «полёт на Луну», который надо совершить ЕС для восстановления конкурентных преимуществ. Евросоюзу нужны современные, продвинутые инструменты для конкуренции в нынешнем сложном мире. Экономике наших стран нужен Фонд конкурентоспособности, способный её преобразить.
