Как казахстанские студенты устроили митинг в советской Москве

 

Как это было           

В 1989 студенты Московского гидромелиоративного института массово поддержали антиядерное движение «Невада-Семипалатинск». Они связались с казахстанцами всех вузов Москвы и передали в Министерство обороны СССР петицию с требованием закрыть ядерные полигоны в Казахстане.  А затем устроили сидячий митинг перед главным военным ведомством страны. Возглавил студентов Ербол Байжаркинов, ныне известный в Актобе строитель и предприниматель.

Демонстрацией протеста студенты пытались пробить завесу молчания вокруг испытаний атомного оружия. И оказали антиядерному  движению серьезную помощь.

Попробуйте взглянуть на эти события глазами мирового сообщества.  Одно дело, когда люди в Европе или Америке читают (если читают вообще), короткие сообщения о митингах на окраине советской империи, в далекой Алма-Ате.  Или о маршах протеста в глуши семипалатинских степей. И  совсем другое – когда они видят по телевизору или на газетной фотографии толпу протестующих азиатов с плакатами в руках в самом центре Москвы, где десятилетиями не происходило ничего подобного! Резонанс был мощным еще и потому, что студенты заранее известили о своей акции редакции центральных советских газет и обзвонили корпункты зарубежных новостных агентств и телекомпаний.  

Еще один момент. В то время организация такого перформанса требовала мужества. Рожденные в СССР помнят, что было время, когда лишь за разглашение сведений о закрытом городе Семипалатинск-21 (Курчатов) было предусмотрено уголовное наказание.

На митинге студенты из Казахстана решили максимально оградить себя от провокаций и не стоять, а именно сидеть, ни в коем случае не смешиваясь с уличной толпой. Они также условились не пускать в свои ряды чужаков. Ведь в любую толпу легко внедрить провокатора, который затевает потасовку с милиционером из оцепления, и мирная политическая акция превращается в массовые беспорядки. Поэтому когда к студентам пытались присоединиться парни с Алтая, тоже пострадавшие от ядерных испытаний, казахстанцы старались держаться от них подальше: поди, проверь, на самом ли деле это алтайцы? Студенты опасались, что кто-то затеет драку, и всех митингующих пересажают по уголовным статьям. Но обошлось. Под конец появились фотографы, и студенты, прикрывая лица, разошлись, рассеялись среди многочисленных зевак. Были опасения, что не фотокорреспонденты снимают крупные планы. И не для газет.

Страна полигонов

Почему студент Байжаркинов, приехавший в Москву из Актюбинска, оказался в центре движения «Невада-Семипалатинск»? Потому что защищал от проникающей радиации своих родителей и будущих детей, ведь ядерные взрывы гремели не только на родине Абая и Мухтара Ауэзова: на полигонах Западного Казахстана военные тоже провели более 20 испытаний атомного оружия. В том числе – и на полигоне «Эмба-5», поблизости от райцентра, где жила семья студента. Незадолго до митинга в столице СССР в поселке Калдайбеке Байганинского района Актюбинской области был произведен ядерный взрыв мощностью 150 килотонн, имевший, по сообщениям ТАСС, «народно-хозяйственное значение».

***

Сорок лет кровоточила рана в самом сердце казахской степи, в Абайском районе Семипалатинской области. В газетах с пугающей регулярностью появлялись сообщения размером со стандартный некролог: мол, в районе Семипалатинска в абсолютно мирных целях рванули очередной заряд.

Кто знает, может быть, это продолжалось бы еще долгие годы, если бы поэт Олжас Сулейменов на первом митинге у здания Союза писателей в Алматы не разрушил заговор молчания вокруг сверхсекретных прежде испытаний. А писатель и общественный деятель Ануар Алимжанов в ноябре 1990 не заявил бы на весь мир с трибуны Палаты общин парламента Великобритании: «Если трагедия Хиросимы и Нагасаки разразилась в августе 1945 года, то трагедия казахской земли, ее народа длится по сей день, начиная с августа 1949 года… Разум бьет в набат, требуя остановиться. Немедленно прекратить соревноваться в производстве адских машин смерти! Закрыть полигоны, приступить к уничтожению всех видов оружия массового уничтожения. Мы должны заставить правительства стран – обладателей ядерного оружия прислушаться к голосу Разума во время предстоящего в январе 1991 года обсуждения этой проблемы в ООН!».

О Семипалатинске написано столько, что любое сведение о тайной войне кремлевских старцев против собственного народа было бы повторением. Но до сих пор не все знают, что, кроме этого знаменитого полигона, в Казахстане были десятки других, менее известных.

Не случайно на заре независимости президент республики Нурсултан Назарбаев сказал: «Огромные территории страны были отчуждены под ядерные и другие военные полигоны без согласия народа… Условия существования 2,6 миллиона человек в отдаленных и малонаселенных пунктах, где в основном проживает коренное население, вообще не поддаются никакому сравнению». (С.Т. Тлеубергенов. «Полигоны Казахстана», Алматы, изд-во «Гылым», 1997, с. 3).

Действительно, республика была сплошным полигоном. На юге - китайский Лобнор с его 20 мегатоннами наземных взрывов (при попутном ветре в сторону Казахстана). На востоке республики – Семипалатинский суперполигон, на севере – российские ядерные полигоны (217 взрывов, из них 94 – в атмосфере), на западе – Тайсойган, Азгыр (условное военное название «Галит») и Капустин Яр. Кстати, детская смертность рядом с этим полигоном в Уральской глубинке была выше, чем в Семипалатинской области.

А в центре страны – ракетно-космический комплекс Байконур, расположенный на площади 6117 квадратных километров. Это 9 стартовых комплексов с 15 пусковыми установками ракетоносителей. Только «Протонов» запускалось от 25 до 30 штук в год. В 1995, например, было 44 запуска. А что такое ракетоноситель «Протон» с точки зрения математики? Это 92,2 удачных старта из 100. Но, даже при успешных стартах, степь, на которую падают первые ступени ракеты, сильно загрязняется. Потому что куски «Протонов» падают с остатками топлива, которое проникает в почву на глубину до одного метра. Эти высокотоксичные остатки составляют до 10% массы первой ступени ракеты – 5 тонн неиспользованного горючего! В его состав входит гептил - вещество, которое не разлагается 100 лет и обладает отравляющими и мутагенными свойствами. Неслучайно в жезказганских степях зарегистрированы массовые падежи скота, сайгаков, обнаруживаются раковые заболевания у людей, случаи уродства у новорожденных. Это при успешных стартах! Что же творится при взрывах ракет, как над Карагандинской областью?

***

Этих фактов студенты-казахи, собравшиеся четверть века назад у здания Министерства обороны СССР не могли знать. Но они были твердо убеждены, что издевательство над народом Казахстана пора прекращать. С таким настроем и вышли на митинг.

После этих событий власти гонений уже не устраивали. Партийный диктат слабел, да и перестроечное промывание мозгов не прошло даром для спецслужб. А после первого Съезда народных депутатов СССР то, что раньше считалось ужасной крамолой – критика в адрес Коммунистической партии и КГБ, митинги протеста, – и вовсе стало частью обыденной жизни.

Так или иначе, репрессий не было, студентов-казахстанцев никто не тронул, они вернулись к учебе. А борьба за прекращение испытаний страшного оружия длилась еще более двух лет. Пока 29 августа 1991 президент Казахстана Назарбаев не издал Указ № 409 о закрытии Семипалатинского испытательного ядерного полигона.

Казахстан – первый и единственный

После окончания института, вернувшись на родину, Ербол Байжаркинов строил жилые дома, гостиницы и торговые центры. На свои деньги он возвел три мечети, одну из них – в Чечне. У него много наград, в том числе грамота за подписью Олжаса Сулейменова. Потому что более четверти века Ербол продолжает сотрудничество с активистами Актюбинского областного филиала МАД «Невада-Семипалатинск». По их инициативе на месте последнего ядерного взрыва в Калдайбеке установлен памятный знак. При их помощи лауреат премии имени Ибрая Алтынсарина Жакан Бисен написал  о трагедии в Калдайбеке две книги. Сняты фильмы, в которых очевидцы рассказывают о реальных событиях в местах ядерных испытаний. Участники движения читают лекции, проводят конференции.

Эта работа нужна и сегодня, хотя полигоны давно закрыты. Мы не должны забывать свое прошлое. Мы обязаны помнить, что угроза ядерного апокалипсиса продолжает нависать над планетой. Над миром, в котором ни одна страна, кроме нашей, пока еще не сдала атомные бомбы в утиль.