Почему Европе нужны цифровые рычаги, а не самодостаточность
Чтобы конкурировать глобально, Евросоюз должен сосредоточиться на узких местах в современной цифровой экономике
В Берлине 18 ноября состоялся первый Саммит европейского цифрового суверенитета. Франция и Германия воспользовались этим мероприятием, чтобы представить не только ряд новых инициатив, призванных усиливать защиту данных, развивать рынки облачных услуг, продвигать так называемый передовой искусственный интеллект (ИИ), но и обещанные частные инвестиции — 12 млрд евро. Несмотря на эту амбициозную программу, саммит неверно определял суверенитет как вопрос потенциала (сколько инфраструктуры может построить Европа), а не контроля.
Европейские власти до сих пор утверждают, что смысл цифрового суверенитета в самодостаточности, но сама по себе инфраструктура не даёт реальной силы. Начать с того, что её дорого строить, при этом она часто не помогает поменять тех, кто контролирует цифровые системы. Чтобы конкурировать глобально, Евросоюз должен сосредоточиться на узких местах в современной цифровой экономике (зонах, где концентрируются данные, стоимость и процессы принятия решений) и использовать эти узкие места как рычаги влияния на гигантов техносектора. Предстоящая задача — не строить параллельные системы, а гарантировать Европе позиции внутри тех систем, которые уже определяют глобальные рынки.
Политические аргументы в пользу цифрового суверенитета понятны и убедительны: ЕС сохраняет конкурентоспособность в промышленном производстве, но отстаёт в цифровой инфраструктуре и технологиях цифровых платформ. Для снижения зависимости от иностранных поставщиков ЕС надо развивать технический потенциал.
Но реальный суверенитет — это не возведение барьеров. Его смысл в контроле над интерфейсами и стандартами, которые могут дать Европе рычаги влияния внутри глобальных производственных цепочек. Тот, кто управляет этими узкими местами, обладает огромным влиянием, устанавливая условия доступа для всех остальных. В этом смысле суверенитет опирается на незаменимость, а не самодостаточность.
Яркий пример — компания SAP. Будучи одним из немногих крупных европейских игроков в секторе программного обеспечения для предприятий, она сильна не только благодаря масштабам деятельности, но и способности устанавливать правила и стандарты для глобальной коммерции. Определяя то, как производители, поставщики и регуляторы связываются между собой и обмениваются данными, SAP занимает ключевые позиции в промышленных процессах во всём мире. Для сохранения этого влияния требуется контроль над архитектурой данных, внимание к механизмам совместимости, интеграция с новыми платформами обмена данными и промышленными облачными системами.
Компания ASML, напротив, демонстрирует, что происходит, когда европейская незаменимость не создаёт стратегического преимущества. Передовые литографические машины этой компании фактически определяют техностандарты в одной из важнейших отраслей в мире — в производстве передовых полупроводников. Но ASML не хочет использовать свое доминирование для геополитического влияния, опасаясь, что политизация ослабит ее коммерческие позиции. Власти ЕС, в свою очередь, не смогли использовать уникальное положение ASML для продвижения интересов блока.
Чтобы добиться цифрового суверенитета, ЕС обязан поддерживать фирмы, разрабатывающие технологии, которые конкуренты не смогут легко заменить. Хотя международное сотрудничество важно, следует усиливать, а не ослаблять хватку Европы на ключевых уровнях цифрового стека. Когда компании ограничиваются лишь такими уровнями этого стека, которые приносят низкую стоимость, у них повышается зависимость от иностранных компаний, которые контролируют потоки данных, стандарты программного обеспечения, циклы обновления.
Зависимость немецких автопроизводителей от компаний США и Израиля (например, Nvidia, AWS и Mobileye), которые поставляют программное обеспечение и компьютерные системы для автомобилей нового поколения, стала иллюстрацией рисков, возникающих на нынешней траектории развития Европы. Поскольку жизненно важные компоненты (инструменты симуляторов, алгоритмы восприятия, инфраструктура удаленного обновления и так далее) остаются вне контроля ЕС, важнейшие производители Европы могут попасть в полную зависимость от систем, разработанных в других странах.
Европейские фирмы не могут изменить эту динамику в одиночестве, а ЕС не сможет обрести цифровую силу одним регулированием. Предыдущие инициативы сверху (от проекта Gaia-X до закона «О чипах») потерпели неудачу, потому что рычаги влияния появляются благодаря позициям, занимаемым компаниями, а не указам регуляторов. Для превращения технологической силы в стратегическое преимущество нужна господдержка компаний с помощью совместных предприятий, консорциумов совместных разработок, активного взаимодействия с суверенными облачными платформами и ИИ-системами.
Инвестиции в инфраструктуру нужны, но их недостаточно. Цифровой суверенитет должен строиться снизу вверх путем поддержки компаний, укрепляющих свои позиции в тех частях цепочки создания стоимости, которые способствуют обучению, созданию зависимости, экосистемной координации.
С этой целью европейские правительства должны помогать фирмам, готовым идти на риск и инвестировать в собственные ИИ-инструменты, совместно разрабатывать отраслевые платформы, возвращать контроль над процессами управления данными и обновления программного обеспечения. Важно, что господдержка должна не заменять частную инициативу, а дополнять ее с помощью госзакупок, совместных инвестиций и программ с открытыми стандартами. Не менее важно, чтобы партнерство с авторитетными глобальными поставщиками услуг было структурировано так, чтобы европейские фирмы сохраняли права на данные, влияли на стандарты, повышали свой долгосрочный потенциал.
Задача властей ЕС заключается в том, чтобы направлять государственные инвестиции в те части цифрового стека, где еще можно осуществлять контроль. Это наиболее реалистично в тех отраслях, где Европа сохраняет промышленную силу, включая программное обеспечение для объединения данных датчиков, операционные системы для роботов, промышленные протоколы связи (например, Open Platform Communications Unified Architecture). На этих уровнях осуществляется управление потоками данных и определяется цена отказа от услуг, что позволяет европейским фирмам создать зависимость в цепочках создания стоимости.
Да, установление полного контроля ЕС в столь высококонкурентных сферах, как ИИ и беспилотный транспорт, маловероятно. Но ЕС еще может улучшить свои позиции, выбирая такие операционные методы и процедурные нормы, которые определяют, как именно эти системы соединяются и коммуницируют.
Главное, что ЕС обязан демонстрировать силу, не копируя все уровни цифрового стека США, а гарантировав европейским фирмам центральную роль в разработке базовой инфраструктуры цифровой эпохи. Только тогда суверенитет станет фактором повышения устойчивости, а не предлогом для изоляции.
Анке Хассель — профессор общественной политики в Школе управления Hertie (Берлин). Фридер Мич — доцент политических наук в Университете Васэда (Токио).
