Долги КазМунайГаза: как вырваться из замкнутого круга

Фото: kmg.kz

Разрыв шаблонов и логики

Национальный банк, который уже управляет огромными финансовыми ресурсами: Национальным фондом ($73 млрд), чистыми международными резервами ($28 млрд)  Единым накопительным пенсионным фондом ($26 млрд), – теперь получает еще и 10% акций крупнейшей национальной компании страны. Их минимальная стоимость определена в 750 млрд тенге, что означает общую оценку активов КМГ в 7,5 трлн тенге ($40 млрд).

Это укладывается в тенденцию расширения сферы влияния Нацбанка, которая наблюдается со времени прихода к его руководству Кайрата Келимбетова. Но в то же время совершенно не соответствует схеме развития госсектора.

Во-первых, сделка полностью ломает сложившуюся структуру управления государственными активами. До сей поры выстраивалась холдинговая модель. Промышленные и инфраструктурные активы – у холдинга «Самрук-Казына», сельскохозяйственные – у «КазАгро», финансовые – у «Байтерека» (ну, и еще несколько холдингов помельче). При этом задача каждого холдинга заключается именно в управлении активами, а не просто держании их акций. Тот же ФНБ «Самрук-Казына» начал масштабную программу трансформации, которая распространяется на все «дочки». И тут вдруг всё это одним махом перечёркивается, а «КазМунайГаз» обретает двух хозяев – оба из которых так или иначе представляют государство.

Во-вторых, ломается модель Нацбанка как финансового регулятора. Предвестником перемены участи стало исполнение им роли доверительного управляющего АО «ЕНПФ», который является субъектом финансового рынка, и получается, что Нацбанк одновременно и регулирует рынок, и управляет одним из крупнейших его субъектов. Ладно, случай с ЕНПФ ещё как-то можно понять, поскольку это финансовая структура, и все-таки речь идет об управлении. Но передача регулятору в собственность пакета акций нефтегазовой компании – это уже за рамками экономической и правовой логики. Следует учесть, что закон «О Национальном банке» подобного не предусматривает - только доверительное управление активами.

На краю долговой пропасти

Чтобы пойти на столь, мягко говоря, неординарный шаг, нужны были очень и очень веские причины. Очевидно, что они так или иначе связаны с поиском финансирования для КМГ. Сама компания привлекать средства на внешнем рынке не может, поскольку ее долг и так уже достиг порядка $18 млрд. Надежд на обслуживание платежей и собственных инвестиционных нужд за счет текущей прибыли в обозримом будущем нет, поскольку ситуация с ценами на нефть выглядит пока беспросветной.

Абат Нурсеитов, генеральный директор АО «Разведка Добыча КазМунайГаз» – главной дочки КМГ, генерирующей доход, – недавно сообщил, что убытки «ОзенМунайГаз» составили 114 млрд тенге и могут возрасти до 125 млрд. Эти убытки покрываются за счет РД КМГ, но понятно, что долго так продолжаться не может.

Месяц назад КМГ сообщил о намерении продать фонду «Самрук-Казына» 50% акций KMG Kashagan B.V., которой принадлежит доля 16,88% в проекте Кашаган, за $4,7 млрд. Компания прямо указывала, что эта сделка нужна ей для того, чтобы снизить свою непомерную долговую нагрузку.

Вопрос был лишь в том, где возьмет деньги на покупку «Самрук-Казына». Теперь стало известно, что фонд получит от Нацбанка не менее $4 млрд – то есть примерно искомую сумму.

Впрочем, какие бы конкретно задачи ни стояли за сделкой между Нацбанком и «Самрук-Казыной», будь то обслуживание текущих долгов КМГ или сбор ресурсов для какого-то нового проекта, всё свидетельствует об аховой финансовой ситуации, которая и вынуждает изобретать невероятные конструкции финансирования.

Национальные нефтегазовые компании в большинстве стран отличают две общие черты. Первая – это режим наибольшего благоприятствования со стороны государства, которое стремится раздувать их размеры, передавая всё больше активов. Вторая – низкая эффективность их работы, в сравнении с частными корпорациями, в том числе из-за того же государства, которое нацкомпании рассматривают в качестве «дойной коровы».

Российские «Роснефть» и «Газпром», венесуэльская PDVSA, мексиканская Pemex – у всех одни и те же болячки, связанные с их использованием для решения внеэкономических задач. «КазМунайГаз» не стал исключением. Он заходил в крупные проекты и брал на себя огромные обязательства, не соизмеряя их со своей способностью зарабатывать при разных сценариях цен на нефть. Стоило низким ценам продержаться полгода,  как финансовая модель затрещала по швам. Это показывает реальную «устойчивость» нацкомпаний. Устойчиво в них, похоже, лишь одно – оклады и бонусы топ-менеджеров. 

Все яйца - в одну корзину

Другой важный вывод состоит в том, что в отечественном квазигосударственном секторе получает ход новая форма оказания финансовой поддержки - купля-продажа. Если раньше всё решалось через увеличение уставного капитала или покупку облигаций, то теперь «Самрук-Казына», чтобы помочь КМГ, покупает у него долю в Кашагане, а чтобы расплатиться, продает Нацбанку долю в КМГ. И это притом, что покупателям приобретаемые ими активы совсем не нужны.

Формально такая схема создает видимость того, что уровень задолженности не растет. Но реально все понимают, что источник денег все равно один – резервы государства. Поэтому подобный вариант является тупиковым. Он сработает только в том случае, если завтра цены на нефть вернутся к стодолларовой отметке. Если этого не произойдет, нужно будет снова другу друг что-то продавать.

Кроме того, мы видим, что резервы страны, прежде разложенные «по полочкам», постепенно стягиваются в один общий оборот. Одним карманом становятся бюджет, Нацфонд, пенсионные накопления, ресурсы нацкомпаний, резервы Нацбанка. Их перекрёстное использование становится всё проще и проще. Подобная схема на самом деле чрезвычайно опасна, поскольку разрушает диверсификацию финансовых резервов. 

Продавать не самим себе

Альтернативой тому, чтобы гонять по кругу госактивы, продавая их самим себе и проедая госрезервы, является продажа этих активов вне госсектора, что будет означать привлечение реальных финансов.

Во-первых, продать зарубежные активы КМГ. Уже понятно, что никакой стратегической роли для группы они не имеют. Поэтому их продажа была бы совершенно нормальным рыночным шагом.

Во-вторых, можно продать долю в Кашагане. Пусть это звучит кощунственно (мол, за что боролись и нефтедоллары проливали!), но для финансового оздоровления  весьма полезно. Ведь влиять на техническую сторону проекта мы всё равно не в состоянии – нет ни кадров, ни технологий, а финансирование своей доли инвестиций становится непозволительной роскошью. Ну, не тянем мы пока такой масштабный проект.

В-третьих, можно провести решительную реорганизацию группы КМГ, оставив только уровень компаний, непосредственно занятых производственной деятельностью и исключив все надстройки холдингового типа (включая сам КМГ). Управление от этого нисколько не пострадает и даже улучшится, поскольку от схемы «общего котла», когда убытки одних перекрываются за счет прибыли других, будет сделан переход к ответственности каждой компании за свои результаты.