От Трампа до Токио: правый популизм набирает силу в Японии
Sanseitō стала одним из главных победителей на выборах, получив 14 мест в 248-местной Палате советников, доведя общее число своих депутатов до 15. Хотя это и не много, этого достаточно, чтобы встревожить традиционных японских консерваторов
Подобно фашизму в 1930-х годах, современный правый популизм распространяется подобно вирусу, причем каждая страна подхватывает свой штамм, основанный на местной культуре и истории. Подобно тому, как католический фашизм в Португалии отличался от национал-социализма в Германии, культ президента США Дональда Трампа отличается от «Французского национального объединения» Марин Ле Пен или «Шведских демократов».
Теперь и в Японии появилась своя версия правого популизма — партия Sanseitō, которая вела кампанию накануне недавних выборов в верхнюю палату парламента под скучным лозунгом «Япония прежде всего». Партия была основана в 2020 году Сохэем Камией, который однажды заявил, что не собирается «продавать Японию еврейскому капиталу», а также называл гендерное равенство формой коммунизма. (Другой член партии, Мацуда Манабу, назвал вакцину против COVID-19 «оружием смерти»).
Sanseitō стала одним из главных победителей на выборах, получив 14 мест в 248-местной Палате советников, доведя общее число своих депутатов до 15. Хотя это и не много, этого достаточно, чтобы встревожить традиционных японских консерваторов, опасающихся потери голосов в пользу крайне правых. Правящая Либерально-демократическая партия потеряла большинство в верхней палате.
Несмотря на повторение общих тем — вакцины, иммигранты, разнообразие, гендер и национализм, японские популисты отличаются как от ультраправых партий других стран, так и от старых радикальных правых Японии. Шумные звуковые грузовики, транслирующие военные патриотические песни и перевозящие молодых хулиганов в квазивоенной форме, десятилетиями досаждали японским городам, торгуя в основном ностальгией. Они тоскуют по империалистическому прошлому Японии и винят США, японских левых и коммунистический Китай в том, что те лишили японцев боевого духа и заставили их стыдиться «вполне благородной войны» в Азии.
Эти маргинальные, но громкие экстремисты, взгляды которых частично проникли в традиционные консервативные партии, особенно возмущались послевоенной пацифистской конституцией, написанной американскими чиновниками, которая запрещала Японии проецировать военную мощь за рубежом. Еще одной темой, регулярно звучавшей из громкоговорителей на вокзалах, была аннексия Россией в 1945 году нескольких малых островов в западной части Тихого океана, ранее принадлежавших Японии.
Сохэй Камия, со своей стороны, также отказывается признавать, что Япония сделала что-то плохое во Второй мировой войне. Но тема, которая больше всего волнует сторонников «Японии прежде всего», — это растущее число иностранцев в стране: иммигрантов, рабочих и туристов.
По сравнению с большинством стран, Япония традиционно принимала мало иностранцев. Основную часть составляли этнические корейцы, многие из которых говорили только по-японски. Просителям убежища почти всегда отказывали. Большинство трудовых мигрантов, прибывших в 1980-х, например, иранцы после ирано-иракской войны, уже уехали.
Но ситуация начала меняться. Сейчас в Японии проживает 3,8 миллиона иностранцев, а более 20 миллионов туристов воспользовались слабой иеной только за первую половину этого года. Эти цифры вряд ли катастрофичны: иностранцы составляют лишь 3% населения Японии (по сравнению с 10% во Франции), а Италия в 2024 году приняла 65 миллионов международных туристов.
Японское правительство поощряло массовый туризм и иммиграцию, чтобы обеспечить доходы и восполнить нехватку рабочей силы в стремительно стареющем обществе. Но результаты вызвали недовольство у многих японцев, и Sanseitō смогла укрепить свои позиции, обвиняя иностранцев во всех бедах — от инфляции и роста цен до стагнации зарплат и нехватки риса.
Многие туристы и новые жители — китайцы. Это тоже новшество для общества. С начала XX века японский правый национализм был в основном антизападным. До Второй мировой войны американцев обвиняли в «засорении» японской культуры пошлой коммерцией и в препятствии японскому господству в Азии. После войны главным раздражителем для националистов стала «мирная» конституция.
Сегодня японцев больше всего пугает растущая мощь Китая. Многие из них воспринимают новых богатых китайских туристов так же, как европейцы в 1950-х годах воспринимали «безвкусных американцев»: отталкивающие манеры, неуважение к местным традициям, демонстрация богатства.
Эта показная роскошь особенно раздражает на фоне экономических трудностей. Азиатские рабочие и студенты, в том числе китайские, раньше были сравнительно бедными. Теперь же богатые китайские иммигранты, находящие Японию приятным и безопасным местом для жизни и инвестиций, скупают элитную недвижимость в Токио.
Всё это не вызывало бы особой тревоги, если бы Китай воспринимался как мирная держава. Но китайские угрозы расширить военное присутствие и восстановить статус азиатской имперской державы вызывают у японцев серьезную обеспокоенность.
Ирония в том, что доминирование США в Восточной Азии, включая послевоенную конституционную модель, изначально было направлено на защиту Японии от Китая и других коммунистических стран. Но теперь, когда в Белом доме находится Трамп — кумир японских популистов, — на гарантии безопасности со стороны США больше нельзя полагаться.
Китай стремится вытеснить США из Азии. Если Пекин сумеет вторгнуться на Тайвань и взять под контроль морские пути вокруг Японии без вмешательства США, Япония, скорее всего, обзаведется собственным ядерным оружием и резко уйдет вправо. Это вряд ли то, чего желает большинство японцев. Но, если задуматься, вряд ли этого хотят и китайцы.
