Глобальные корпорации готовы платить рекордные суммы за ценных сотрудников

Без дешевой стабильной энергии и инфраструктуры любой AI останется красивой демоверсией — это первый, фундаментальный слой. Но сегодня становится очевидно: следующий стратегический уровень — люди. Без сильной команды даже самый современный дата-центр представляет собой, по сути, просто дорогой склад с железом.

Контракты как в большом футболе

Рынок AI-талантов всё больше напоминает трансферный рынок в большом футболе: здесь тоже есть рекордные контракты, переманивания и борьба за ключевых игроков. Гигантские выплаты — за гениев, а не за хайп.

• 24-летний Мэтт Дейтке, отказавшись от PhD в Университете Вашингтона, работал в Allen Institute for AI, создал стартап Vercept (10 человек, $16,5 млн инвестиций). Meta сначала предложила ему $125 млн, но после личной встречи с Марком Цукербергом удвоила сумму до $250 млн за четыре года, включая $100 млн в первый год.
• Варун Мохан и Дуглас Чен (Windsurf). Мохан — выпускник MIT с опытом работы в LinkedIn, Quora, Databricks, Nuro. Мохан и Чен разработали IDE-платформу с AI-­агентом Cascade c миллионом пользователей. Google купил технологии и команду за $2,4 млрд, интегрировав в DeepMind.
• Meta и TBD Lab. Компания переманила из OpenAI ряд ключевых исследователей (Лукас Байер, Александр Колесников, Сяохуа Чжай, Джейсон Вэй, Хён Вон Чон). По данным СМИ, отдельным звездам предлагали до $300 млн за четыре года, а бонусы в $100 млн стали предметом открытой дискуссии — Сэм Альтман назвал это «безумием».
• Мира Мурати (Thinking Machines Lab). После ухода из OpenAI получила предложение от Meta на $1 млрд, но отказалась, основав стартап и привлекая бывших коллег с инвестициями в $2 млрд.
• Ответ OpenAI. Чтобы удержать ключевых сотрудников, компания выделила бонусы и опционы примерно для тысячи человек в миллионы долларов каждому.

Эти истории — не просто громкие заголовки. Это индикаторы стратегических приоритетов: корпорации готовы платить рекордные суммы за людей, которые могут изменить траекторию индустрии. Для Казахстана это означает одно: удерживать сильных AI-специалистов становится всё сложнее, ведь разрыв в предложениях между местным рынком и Кремниевой долиной огромен.

Meta и OpenAI не единственные игроки. Google Ultra AI активно конкурирует по ряду задач, а Lovable и Preplit позволяют за часы собирать рабочие прототипы с визуальной частью. Иногда это быстрее и нагляднее, чем через универсальные модели. Лично мне пока не хватает в одном месте возможности «автодеплоя» на сервер прямо из чата — надеюсь, она появится в ближайших релизах.

Приватность и open-source: как внедрять без страха

«А как же утечки данных?» — вопрос, который я слышу чаще всего. Ответ прост: корпоративные версии ведущих вендоров (OpenAI, Google, Microsoft) устроены так, что ваши данные не используются для обучения моделей без явного согласия. В ChatGPT Team/Enterprise и API входы и выходы принадлежат клиенту, администратор управляет хранением и удалением, а историю чатов можно полностью исключить из обучения.

Почему зумеры не держатся за работу

Читать

Кроме того, есть множество open-source­-моделей и других корпоративных решений, которые позволяют запускать ИИ и модели прямо на серверах, находящихся в вашем офисе или в частном дата-центре. Такой подход дает полный контроль над инфраструктурой и данными, и именно он используется в Sergek: наши системы работают полностью в закрытом контуре, без доступа в интернет, в изолированных сетях. Мы применяем open-source-модели, которые сами дообучаем. Они проходят все необходимые сертификации по информационной безопасности и при этом понимают казахский и русский языки, в том числе голосовые запросы. Полицейский или сотрудник акимата может просто задать вопрос вслух, например: «Какой трафик на улицах?» — и система мгновенно покажет ответ. Такой подход упрощает работу с некоторыми сложными ИТ-функциями и делает технологии доступными для людей, далеких от программирования.

Разумеется, такой уровень внедрения актуален прежде всего для крупного бизнеса и госструктур, готовых инвестировать в собственные серверы или аренду облачных мощностей у провайдеров. Для среднего бизнеса в Казахстане базовое и наиболее разумное решение — использовать готовые международные AI-платформы с корпоративным уровнем защиты.

Что делать бизнесу в Казахстане прямо сейчас

Инфраструктура и энергия. Я напоминаю про зеленую энергетику, потому что важно, чтобы массовое увлечение искусственным интеллектом в Казахстане не ухудшало экологию и качество жизни — в том числе для наших разработчиков и специалистов, которые могут просто не захотеть жить и работать в Алматы или других городах страны, если там будет ухудшаться качество воздуха или общая экологическая обстановка. В стране уже есть GPU-серверы — у экосистемы Freedom, у «Казахтелекома», у государства, а также у некоторых других крупных компаний. Это значит, что бизнес может опираться на уже существующие мощности внутри страны.

Охота за талантами и развитие своих кадров. Дефицит уже наступил: пара сильных архитекторов ИИ могут стоить дороже новой серверной фермы. Поэтому нужно не только заботиться о своих разработчиках и создавать условия, чтобы они оставались в компании, но и самим догонять — топ-менеджеры должны лично осваивать искусственный интеллект, чтобы понимать, как его можно применять в своем бизнесе.

Определите ИИ-стек. Где использовать универсальные модели, где — узкоспециализированные инструменты (Lovable, Preplit), а что держать на своих серверах.

Встроить ИИ в процессы. Наступил момент, когда руководителю стоит прямо сказать: «Либо вы используете GPT-5 или аналогичные безопасные AI-инструменты, либо вы живете в мире без интернета». Это не хайп — это про выживание и рост в новых условиях.

Энергия дает мощность. Люди превращают ее в продукты и выручку. Модели эволюционируют с такой скоростью, что за несколько месяцев могут полностью изменить подход к работе, но именно команды — от архитекторов ИИ до продакт-менеджеров — определяют темп. В 90-х спорили, нужен ли интернет, сегодня спорить, нужен ли ИИ, — примерно то же самое, только времени на раздумья теперь месяцы, а не годы.