ТОО «Казахстан Майнинг»

«Огромная индустрия майнинга криптовалют была приостановлена массовыми беспорядками в Казахстане» – такие заголовки можно было встретить утром 6 января на главных страницах The New York Times, Bloomberg, CNBC и других мировых СМИ. Согласно данным, собранным Кембриджским центром альтернативных финансов, в августе прошлого года на Казахстан приходилось около 18% мирового хэшрейта (вычислительных мощностей) первой криптовалюты – биткойна. События в Казахстане повлияли даже на то, что курс BTC дрогнул на 8% вниз, а альткоины потеряли еще больше.

Усилило информационный шум и то, что 25 января в южной части Казахстана, а также на территории Узбекистана и Кыргызстана внезапно отключилось энергоснабжение. В социальных сетях казахстанцы, без каких-либо детальных расследований, быстро нашли винов­ных – конечно, ими были названы майнинговые фермы. Тем более что за четыре дня до этого казахстанская компания по управлению энергосетями KEGOC разослала 196 организациям, осуществляющим майнинг по всей стране, письмо с предупреждением об отключении энергоснабжения до конца января.

Защищать себя ринулись и сами майнеры, и ассоциации, лоббирующие их интересы. То ли пытаясь угрожать, то ли в порыве отчаяния они заявили, что скоро все майнинговые фермы покинут Казахстан и страна лишится статуса криптодержавы. Только спустя два дня KEGOC объявил о том, что майнеры тут ни при чем, всему виной короткое замыкание на Сырдарьинской ТЭС в Узбекистане. Но ожесточенные дискуссии уже было не остановить. Кто же главный выгодоприобретатель от майнинга в Казахстане и ждет ли нас здесь китайский сценарий?

Сотни тысяч в сутки

По сути, Казахстану посчастливилось стать криптодержавой благодаря решению властей Китая о запрете деятельности майнинговых ферм: отключать местных игроков от электричества те начали с мая прошлого года. Деваться иностранным инвесторам и местным бизнесменам было некуда, многомиллионное оборудование простаивать не могло, поэтому выбор пал на соседний Казахстан, а также на Россию. Еще в начале 2021 года около 70% мировой мощности майнинга приходилось на Китай. Потом Казахстан получил свои 18% от мирового хэшрейта биткойна, а Россия – 11%.

Фермы для майнинга криптовалют обычно представляют собой типичную серверную, где компактно расположено оборудование для криптодобычи (asic-майнеры, видеокарты, блоки питания). Также обязательно наличие бесперебойного доступа к интернету и электричеству, хорошей системы вентиляции. Криптоферма может быть домашней и занимать всего одну комнату в доме, а может достигать промышленных масштабов и располагаться в дата-центре.

Добыча криптовалюты – процесс непростой. Всего существует два вида майнинга: Proof-of-Work (PoW) и Proof-of-Stake (PoS). Первый вариант – доминирующий во всем мире. Алгоритм работает так: перед комьютерными мощностями стоит криптографическая задача, которую ставит блокчейн. Работа майнеров заключается в том, чтобы подобрать из миллионов комбинаций один-единственный хэш (результат некоего математического преобразования блока) от предыдущего блока – так можно «прикрепить» еще один блок. За награду одновременно бьется множество майнеров в мире. Кто сделал это первым – тот и получает награду. Таким способом дабываются главные криптовалюты в мире – BTC и ЕTH.

По данным Министерства цифрового развития РК, на 31 декабря 2021 года официально уведомили о своей майнинговой деятельности 135 организаций. Уже в середине января, исходя из разосланных KEGOC уведомлений, таких компаний оказалось 196. Минцифры разделяет эти организации на два вида: те, кто занимается непосредственно майнингом, и те, кто предоставляет для этого готовую инфраструктуру – их называют дата-центрами. Самый крупный из дата-центров базируется под Экибастузом, неподалеку от крупнейших тепловых электростанций страны ГРЭС-1 и ГРЭС-2. Называется он дата-центр Enegix. На территории в 15 га расположены восемь ангаров, из которых семь были уже загружены в конце октября прошлого года. На тот момент в них находилось более 50 тыс. майнинговых устройств, которые потребляли около 130 МВт электро­энергии. Почти столько же потребляет вся Караганда. Мы попытались связаться с руководством компании, чтобы узнать, сколько в сутки добывается криптовалюты на территории фермы, однако тщетно. «Видимо, не хотят», – кратко ответил начальник департамента по хостингу Enegix Ерсайын Нуртолеуов.

По подсчетам Ярослава Черкасова, специалиста по пусконаладке майнингового оборудования, подобные мощности могут генерировать в сутки почти 6 BTC, или почти $200 тыс. Месяц бесперебойной работы позволяет майнинговому оборудованию добыть порядка $6 млн. «Это уже за вычетом аренды, электричества, амортизации», – детализирует эксперт. При этом, говорит Черкасов, в стране работает множество домашних майнеров, а также контейнеров, нелегально подключенных к электричеству. «В совокупности они могут генерировать не меньше, чем крупные «белые» фермы», – полагает собеседник.

Кто заработает в итоге

Попытки регулирования криптовалютного рынка и майнинга в Казахстане начались с 25 июня 2020 года. Тогда был подписан Закон «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РК по вопросам регулирования цифровых технологий». Этот документ запустил системное регулирование майнинга, блокчейна, криптовалюты (у нас официально принят на вооружение термин «цифровой актив») и других институтов. Тогда государственные СМИ объявили, что благодаря этому в криптоиндустрию Казахстана удалось привлечь без малого 60 млрд тенге. При этом в том же законе написано следующее: «Выпуск и оборот необеспеченных цифровых активов на территории Республики Казахстан запрещаются». Иными словами, майнить в стране можно, но добытую криптовалюту здесь не потратишь, поэтому большую выгоду получают в итоге нерезиденты. «Получается, что по добыче криптовалют мы страна номер два в мире, а финансовой отдачи практически не видим», – сетовал в конце прошлого года на одной из встреч президент Токаев.

Президент Национальной ассоциации блокчейна и индустрии дата-центров Алан Дорджиев замечает: на данном этапе сложно сказать, кто является владельцем добытой криптовалюты. «Это точно не казахстанские резиденты. Кто там дальше стоит за нерезидентом, бенефициар казахстанский или же иностранный, вычислить сложно. Национальный банк в свое время пролоббировал запрет на оборот и выпуск необеспеченых токенов на территории РК. Таким образом, легально заниматься майнингом резиденты не могут. Именно поэтому казахстанцы предоставляют услуги по обеспечению комплексной вычислительной инфраструктурой для нерезидентов за иностранную валюту», – объясняет он. Пока что, говорит Дорджиев, Казахстан фактически является страной услуг по предоставлению майнинговой инфраструктуры. «Это те рамки, в которые загнало нас законодательство. С другой стороны, оно и должно быть таким, пока я другого выхода не вижу», – рассуждает собеседник.

По мнению Сапара Ахметова, депутата мажилиса, а также председателя Казахстанской ассоциации блокчейн-технологий, неплохую выгоду все же получает и казахстанская сторона. «Те, кто стоит на хостинге, платят арендную плату, платят за электроэнергию – и все по рыночным ценам. При этом сегодня ситуация с налогами еще не до конца отрегулирована. Майнеры платят налоги, как обычный бизнес», – говорит мажилисмен. При этом, считает Ахметов, сообщество майнеров готово пересмотреть регулирование и даже платить больше налогов. «Проблема в том, что криптовалюта «плавает» в таком рыночном механизме, где нет центральных банков, нет тех, кто делает эмиссии и как-то регулирует деятельность игроков. Курс криптовалют постоянно скачет», – объясняет собеседник. Именно поэтому, говорит он, им в Министерство национальной экономики было направлено предложение сделать плавающими тарифы на электроэнергию для майнеров. «Мы хотим привязать тарифы к курсу биткойна. Чем он дороже, тем больше будут платить майнеры», – комментирует депутат.

Сила тока

Электричество, а точнее, его дефицит – главный камень преткновения в деятельности майнеров. Еще в 2019 году степень износа энергосетей страны, по данным Министерства энергетики, составляла ужасающие 60%. При этом в последние годы потребление росло на 2–3%. «Однако за 11 месяцев 2021 года данный показатель увеличился сразу на 6,9%, до 102,9 млрд кВт·ч. Это связано с увеличением притока инвестиций в майнинг, для осуществления которого используется энергоемкое оборудование», – комментируют в пресс-службе ведомства. В Минэнерго также пояснили, что в соответствии с прогнозным балансом до 2035 года, в 2022–2023 годах в стране ожидается дефицит электричества.

По словам Ахметова, с конца прошлого года всех майнеров, которые работают в легальном поле, начали отключать. «Два месяца майнинговые компании не работали. Эта ситуация повлияла на то, что многие начали прикрывать майнинговую деятельность другой. К примеру, зайдите сегодня на какой-нибудь завод или предприятие. Во многих стоят контейнеры, где незаконно добывается криптовалюта», – разводит он руками. Депутат считает, что сейчас в Казахстане половина добычи криптовалюты делается именно «всерую».

В пресс-службе KEGOC нам сообщили, что суммарная мощность всех компаний, занимающихся майнингом, составляет более 1500 МВт (1,5 ГВт), что соразмерно «естественному» приросту потребления в ЕЭС Казахстана за два-три года. В компании также подчеркивают: ограниченность генерирующих мощностей в энергосистеме, аварийность на электростанциях, а также длительные сроки реализации проектов по вводу новых генерирующих мощностей и бесконтрольный быстрый рост потребления электроэнергии за счет майнинговых ферм – это те факторы, которые привели к возникновению дефицита генерирующих мощностей в энергосистеме Казахстана. «В связи с этим для минимизации негативных последствий для функционирования реального сектора экономики страны вынужденно были приняты меры по упорядочению вопросов электроснабжения ЦОД. Одним из мероприятий, в соответствии с действующими НПА, является ввод ограничений потребления ЦОД в периоды дефицита электроэнергии в энергосистеме», – поясняет пресс-служба KEGOC.

В свою очередь, бывший глава KEGOC, ныне эксперт в вопросах энергетики Асет Наурызбаев считает, что возникший дефицит в энергосистеме Казахстана – результат бездействия Минэнерго. «Многие годы не делалось ничего для создания условий формирования рынка регулирования мощности. Теперь необходимы энергичные меры – проведение дополнительных аукционов на строительство источников разных типов. Увеличить мощность генерации в энергосистеме Казахстана можно достаточно быстро, в течение года, – полагает Наурызбаев. – Только это надо делать умеючи. Прежде всего развивать генерацию на юге, заключать контракты с сопредельными странами на регулирование мощности, быстрее реализовать проект реконструкции ТЭЦ-2 в Алматы». Эксперт убежден, что на массовое отключение электричества на территории Центральной Азии могли повлиять и майнинговые фермы. «Майнеры – важная составляющая системы причин, вызвавших массовое отключение. Из-за роста потребления снизился уровень резервов, и вовремя заместить выпадающую мощность часто просто нечем», – поясняет он.

Если обобщить услышанное, получается, что без модернизации энергосистемы будущего у майнеров в Казахстане нет. Индустрия, хоть и может приносить, как говорят представители отрасли, многомиллиардные поступления в бюджет, однако в текущей обстановке жертвовать чем-то придется. Либо дать зеленый свет майнерам и не раз сталкиваться с аварийными отключениями, либо ограничить деятельность ферм до тех пор, пока отечественная энергосистема не пройдет через необходимые реформы. Конечно, можно активизировать переход на возоб­новляемые источники энергии, учитывая, что мы не можем игнорировать мировую повестку и вред экологии от майнинга. Однако готовы ли к этому инвесторы? По данным Bloomberg, только за последний год цены на солнечные батареи выросли на 50%, а на ветряные турбины – на 13%. «Майнинг – это та птичка, которая села на край автомобиля, что висит над пропастью. В итоге машина все равно улетит вниз», – пессимистичен Алан Дорджиев.