Коллективную преемственность может погубить коллективная безответственность

21276

Как ни странно, но расширенное заседание правительства с участием главы государства, которое прошло на прошлой неделе, имеет косвенное отношение к той самой теме транзита власти, которая снова оживилась на фоне попыток усилить правовой статус и повысить политический вес Совета безопасности РК, где первый президент будет возглавлять эту структуру пожизненно

Досым Сатпаев
Фото: Олег Спивак
Досым Сатпаев

Сама тема транзита власти не нова. Мы много раз её поднимали, в том числе в нашей книге «Сумеречная зона, или Ловушки переходного периода», изданной в 2013 году. Уже тогда было понятно, что нет смысла только «ловить мух», обсуждая лишь те схемы передачи власти, которые могут быть реализованы при первом президенте. Гораздо сложнее понять, что ждет систему, когда её создатель уже уйдет с политической сцены, так как при таком варианте возникнет гораздо больше «чёрных лебедей» и не меньше «тёмных лошадок», которые могут появиться как на властном олимпе, так и на публичном общественном поле.

Но ясно одно (и это хорошо показало февральское расширенное заседание правительства): кто бы ни выполнял роль преемника, ему по наследству перейдет тот самый неэффективный бюрократический аппарат, который даже при действующем президенте демонстрирует провалы на многих участках работы. Главным врагом любого преемника, даже коллективного, будет традиционная коллективная безответственность существующего госаппарата, который модернизировать будет гораздо сложнее, чем нейтрализовать отдельных представителей элиты.

В принципе, по форме и содержанию это расширенное заседание правительства ничем сильно не отличалось от аналогичных мероприятий в прошлом. Как обычно, радужные доклады со стороны министров и акимов вперемешку с критическими выпадами главы государства в адрес тех или иных чиновников. Уже привычный спектакль, где все роли расписаны, от всевидящего президентского ока до мальчиков и девочек для битья.

Вроде бы видна попытка навесить на чиновников персональную ответственность за их участок работы. Но, несмотря на то что глава государства раздал каждой сестре по критической серьге, многие чиновники попали под огонь критики, а министр труда и социальной защиты населения РК даже лишилась должности, всё это не уменьшает коллективной безответственности, когда никто ни за что ни хочет нести ответственность. Сам президент это выразил своей фразой в адрес премьер-министра: «Хорошо доложил. Но мало самокритики». И так каждый год. И так с каждым премьером и министром. И так будет всегда, пока чиновники будут толкаться локтями за то, чтобы понравиться только верхам, а не низам. Все хорошо докладывают, потому что это часть игры, где лучше казаться, а не быть.

В системе, где чаще награждают за мнимые успехи, самокритика у чиновника никогда не будет в почете, потому что она требует наличия смелости и честности признать свои ошибки, а не заниматься поиском очередных «козлов отпущения». Так им комфортнее и безопаснее скрываться. Наличие большого количества временщиков на государственных постах явно противоречит даже необходимости иметь более или менее объективную статистику, так как временщик – заложник красивых цифр, а не конкретных результатов, за которые надо нести ответственность. Его вообще не интересует конечный результат, до которого он может и не досидеть. Главное: освоить бюджетные деньги и отчитаться по бумаге, а не по делам. Дальше хоть трава не расти.

В нашей системе наверху не любят гонцов с плохими новостями. Более популярен наигранный оптимизм, в том числе и там, где пора хвататься руками за голову. Не удивительно, что за все годы независимости Казахстана практически не было примеров публичных извинений и покаяния представителей власти перед обществом за свои провалы. Не привыкли. Не приучили. Другие правила игры. Благодарят только президента, потому что хорошо знают, кто им всё дал и всё может отнять. Президент требует честности и самокритики у тех, кто нередко свою карьеру делал, поступая наоборот. Здесь можно согласиться с печальной шуткой о том, что самокритика в устах наших чиновников равноценна явке с повинной, а извиняться они чаще всего предпочитают только в зале суда. И опять же извинения просят у главы государства, а не у народа.

К тому же долгие годы нашему номенклатурному «танцору» всё время что-то мешает. То «голландская болезнь». То финансово-экономический кризис. То низкая цена на нефть. То низкая производительность труда. То иждивенческие настроения в обществе. Хотя обещанная диверсификация экономики невозможна в условиях доминирования нескольких олигархических групп в этой самой экономике, которые, как собаки на сене, держат под контролем стратегические отрасли страны. Диверсификация нереальна без отсутствия инновационного мышления у многих государственных управленцев, которые привыкли всегда иметь под рукой тот же Национальный фонд РК, чтобы брать из него миллиарды долларов на исправление своих же ошибок. Весь этот «караван» долгие годы нас водит «инновационными» кругами, но вокруг нефтяной вышки. Среди вереницы концепций, стратегий, программ, доктрин и т.д. вы никогда не увидите конкретного человека. Макроэкономика наших чиновников всегда интересовала больше, чем микромир рядового казахстанца. Амбициозные PR-проекты государственного уровня, чтобы пустить пыль в глаза остальному миру, ставились на голову выше, чем авторитет власти внутри страны.

Именно поэтому, с тактической точки зрения, Совет безопасности РК, может быть, и смотрится неплохо как один из гарантов безопасности во время передачи власти при действующем президенте и в кратковременной перспективе после его ухода с политической сцены. Но это не тот политической институт, который способен обеспечить стране не просто стабильность, а основу для переформатирования существующей политической и экономической системы в сторону повышения её конкурентоспособности. Всё это говорит о том, что, когда речь идет о транзите власти, всегда следует за деревьями видеть весь лес и понимать, что любая форма преемственности изначально предполагает и передачу по наследству большого количества проблем, которые по тем или иным причинам не решались при нынешней власти. Это значит, что политика консервации ради консервации рано или поздно создаст эффект «парового котла». То есть преемственность в сохранении социально-политических и экономических мин замедленного действия ни к чему хорошему не приведет.

Судя по всему, это хорошо осознал новый президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев, которому хватило года, чтобы избавиться от самых влиятельных представителей старой гвардии и начать кардинальное изменение внешней и внутренней экономической политики страны. Хотя и там изначально в роли коллективных преемников предполагался триумвират: Мирзиёев - Иноятов - Азимов. Но первый удар был нанесен в 2017 по Рустаму Азимову, которого Мирзиёев не только не назначил премьер-министром, но и убрал из правительства с должности вице-премьера. Следующий удар новый президент нанес по влиятельному Рустаму Иноятову, который был уволен с поста главы СНБ Узбекистана и явно относился к консервативному крылу. То есть можно сказать, что именно с этого момента в Узбекистане транзит власти для Мирзиёева закончился и он стал полноправным хозяином страны.

Что касается Казахстана, то один из рисков превращения Совета безопасности РК в коллективного преемника состоит в том, что лобби силовиков и «ястребов» может перевесить позиции реформаторов. Здесь вспоминается книга польского журналиста Рышарда Капущинского, где описывалось несколько политических режимов в Африке и на Ближнем Востоке. Автор, в частности, рассматривал внутреннюю структуру элит эфиопского императора Хебру Селассие I, которого потом сместили военные.

Интересно, что Капущинский выделял три группы элиты. Первая – это сторонники жёсткой линии, считавшие, что нужно заранее наносить удары по своим потенциальным противникам. Вторые придерживались мнения, что проблемы необходимо решать не только через силу, но и через переговорный процесс. А были еще третьи, которым фактически было все равно – они могли примыкать и к тем, и к другим в зависимости от политической конъюнктуры, в зависимости от того, на кого делает ставку сам глава государства.

По мнению директора Института политических исследований Сергея Маркова, сегодня даже Владимир Путин со своими царскими замашками стоит во главе тройственной коалиции из силовиков, либеральных экономистов и технократов.

В условиях Казахстана очертаний подобной коалиции не просматривается. Все слишком размыто и аморфно. Даже семья президента перестала быть надёжным тылом для главы государства. А что говорить о наших олигархических группах, которым уже тесно в границах, когда-то очерченных президентом! Зато есть сторонники жёсткой линии. Это хорошо видно по мощной зачистке публичного политического и медийного поля от любых форм системной оппозиции за последние несколько лет. Скорее всего, по мере приближения к транзиту позиции «ястребов» будут только усиливаться. Не исключено, что в будущем именно эта группа будет выдвигать кого-то из силовиков, причем опять под соусом того, что ситуация в Казахстане может выйти из-под контроля, поэтому должна находиться в более жёстких руках.

Но даже в этом случае вряд ли верными являются попытки сравнивать усиление позиций Совета безопасности РК во главе с президентом с иранской моделью или советским Политбюро. Здесь есть два главных отличия.

Во-первых, Иран после исламской революции 1979 года, а также СССР выстраивали свои политические и экономические системы в условиях изоляции и конфронтации с Западом. В результате была создан классический вариант мобилизационной системы, где поиск и борьба с внутренними и внешними врагами стал частью государственной идеологии. Кстати, из соседей Казахстана по такому пути сейчас идет Россия.

Во-вторых, в основе иранской и советской политических систем лежали некоторые идейные ценности, которые в какой-то период объединяли власть и общество. В Иране это была чёткая религиозная самоидентификация. А в Советском Союзе - идеология марксизма-ленинизма. В Казахстане же таких скрепляющих ценностей нет, что видно по разрастающейся угрозе «идейного сепаратизма» внутри казахстанского общества. Кстати, эта угроза также перейдет по наследству любому преемнику. Хотя даже в Иране и СССР рано или поздно можно было наблюдать разложение этих ценностей, что привело во втором случае к развалу, а в первом – к росту протестных настроений со стороны части общества, которые также требуют либерализации внутренней и внешней политики страны.

Другая проблема Совета безопасности РК как коллективного преемника в том, что в него будут входить люди, представляющие разные элитные группы или их коалиции, при этом некоторые из них будут иметь равные права в своих притязаниях на власть. А это не самый надежный способ долгосрочной преемственности власти. Трудно на долгое время обеспечить коллективную преемственность в системе, где традиционно царила чрезмерная персонификация власти. И пример Узбекистана наиболее наглядный.

Можно согласиться с некоторыми политологами в том, что основной задачей всех постсоветских государств является трансформация стабильности, зависящей от одной личности, к стабильности, которая опиралась бы на политические институты. Но всё это говорит о том, что, с точки зрения стратегического выигрыша, а не тактических игр, усиливать надо не один политический институт в лице Совбеза. Необходима глубокая реформа всего государственного аппарата, а также создание политической инфраструктуры, где сильные позиции были бы у парламента, политических партий, НПО, профсоюзов, МСБ, органов местного самоуправления, общественных движений и других игроков, которые могли бы выступить драйверами модернизации, а также гарантами не застоя, а стабильности для политического и экономического развития страны. 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить