Что общего у торговой войны Трампа и Фолклендской войны Тэтчер
И нужно ли Европе отвечать на пошлины пошлинами, особенно когда у них нет сдерживающего эффекта
БЕРКЛИ — Торговая война президента США Дональда Трампа ни на что так сильно не похожа, как на Фолклендскую войну премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер (1982 год): одна сторона мощно применяет силу, а другая отступает, поджав хвост.
Из 57 стран и территорий, включенных Трампом в список для «взаимных» пошлин «Дня освобождения», только три страны — Бразилия, Канада и Китай — убедительно грозят США ответными мерами. Понятно, что острова Херд и Макдональд, населённые только пингвинами, никак не протестуют. Но как-то немного удивительно, почему так много других стран ответили на агрессию США капитуляцией, несмотря на ожидания ответных мер по принципу «око за око».
Особенно поразительным в этом смысле стало соглашение Еврокомиссии с США. Комиссия согласилась на предложенную Трампом базовую пошлину 15%, с исключениями лишь для деталей самолетов, критических минералов и пары-тройки других товаров. Американские пошлины на сталь, медь и алюминий остались на уровне 50%. Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен пообещала, что Европа дополнительно закупит у США энергоносители и инвестирует в эту страну $600 млрд, хотя спорно, что у комиссии реально есть полномочия на такого рода обязательства.
Администрация Трампа утверждает также, что Европа увеличит импорт аграрных товаров и ослабит ограничения, связанные с электронной торговлей. В обмен ЕС не получит почти ничего — лишь обещание США не повышать пошлины (по крайней мере, пока что). Эта сделка расширит доступ экспортёров США на европейские рынки, в то время как экспортёры Европы столкнутся в Америке с новыми барьерами. Фон дер Ляйен похвалила эту сделку за то, что она положила конец затянувшемуся периоду неопределённости с пошлинами, хотя неясно, как долго сохранится вся эта определённость.
В этих результатах многие увидели признак слабости ЕС, и такое мнение вполне обосновано. Комиссия должна была договариваться о соглашении от имени 27 стран, чьи позиции по вопросу о том, насколько агрессивно следует реагировать Европе, различались. Во Франции пользовалась значительной поддержкой идея, что хаму важно дать отпор. А в Германии, напротив, позицию определяли автомобильная и машиностроительная отрасли, отчаянно желавшие сохранить доступ на рынок США на условиях, которые как минимум не будут сильно хуже, чем условия для Японии, Южной Кореи и Великобритании. Из-за этих различий у комиссии осталось мало пространства для манёвра.
Кроме того, ЕС продолжает зависеть от США в сфере вооружений, и ему нужна помощь Америки для поддержки Украины. Европа понимает эту уязвимость и старается нарастить оборонный и геополитический потенциал, независимый от США. Однако для значимого прогресса на этом направлении потребуются годы.
У Европы также нет точек давления, аналогичных китайскому контролю на рынке редкоземельных металлов, что позволяет властям Китая грозить целевыми мерами возмездия: перекрывать доступ к этому важнейшему сырью, которое необходимо для хайтек-отраслей в США и для оборонного комплекса страны.
Наконец, как и другие страны, размышляющие над своим ответом, Европа столкнулась с проблемой «сумасшедшего». В обычной ситуации самым сильным аргументом в пользу ответных мер является необходимость сдержать дальнейшую агрессию. Рациональный лидер поймёт, что, развязав торговую войну (как и обычную войну), он спровоцирует контратаку, от которой его страна пострадает не меньше, чем противник.
Но эта стратегия работает только в случае, когда лидеры рациональны. А решения Трампа в сфере торговой политики явно продиктованы его иррациональной верой в тарифы (он заявляет, что «это самое красивое слово в словаре»), а также извращенным удовольствием, которое он получает, наказывая противников и даже союзников, несмотря на издержки для самой Америки. У переговорщиков, причём не только в Европе, имелись веские причины опасаться, что на возмездие Трамп ответит возмездием, что приведёт к эскалации и увеличению ущерба.
Впрочем, есть и противоположное мнение: своим ответом на торговую войну Трампа Европа продемонстрировала силу, а не слабость. Отвечать на пошлины пошлинами, особенно когда у них нет сдерживающего эффекта, это значит просто выстрелить себе в «экономическую» ногу. Повышение цен на импорт усилит инфляцию и навредит потребителям, а обложение налогом импортного сырья, как это делает Америка, увеличит издержки отечественных производителей и снизит их эффективность. Кроме того, снижение конкуренции со стороны импорта стимулирует стремление получить рентные доходы: отечественные производители будут лоббировать исключения из режима пошлин и делать взносы в избирательные кампании, чтобы их добиться.
Получается, что Европа продемонстрировала мудрость, воздержавшись от этих самоубийственных мер. И ей надо продолжить в том же духе, ратифицировав соглашение о свободной торговле с латиноамериканским блоком МЕРКОСУР (торгово-экономический союз Аргентины, Бразилии, Парагвая и Уругвая — F ), укрепив торговые отношения с Китаем и подтвердив приверженность многосторонней торговой системе (вне зависимости от участия в ней США).
Есть ещё одна общая черта у торговой войны Трампа и Фолклендской войны Тэтчер: их польза в отвлечения внимания от внутренних проблем тех, кто их инициировал. У Тэтчер это был кризис безработицы, а у Трампа — вопросы по поводу степени его связи с осуждённым педофилом Джеффри Эпштейном, который повесился в ожидании суда по обвинению в торговле людьми для сексуальной эксплуатации.
Победив в Южной Атлантике, Тэтчер смогла править ещё восемь лет. Конституция США не позволяет Трампу занимать пост президента до 2033 года. Или это лишь наше мнение?
