Что не так с экономикой Германии?
Темпы роста экономики ФРГ снижаются сильнее, чем в остальных странах Европы
Германию когда-то называли «больным человеком Европы», и теперь она снова больна. Темпы роста её экономики снижаются сильнее, чем в остальных странах Европы, достигнув стадии рецессии. Сможет ли она выздороветь в ближайшее время?
Нетрудно определить причины слабых результатов Германии. Как и в большинстве развитых стран мира, здесь уже давно низкие темпы роста производительности. Кроме того, после пандемии Covid-19 на рост экономики негативно влияет инфляция, в том числе повышение цен на энергоносители. Украинская война усугубила проблемы, вынудив Европу переключиться с российского ископаемого топлива на более дорогие заменители. Рост цен на энергоносители особенно сильно ударил по индустриализированной экономике Германии.
Кроме того, Германия столкнулась со снижением спроса на свой экспорт из-за низких темпов роста мировой экономики, вялого спроса на ключевых рынках сбыта (особенно в Китае) и усиления иностранной конкуренции в производстве автомобилей и передового промышленного оборудования. Экспорт критически важен для экономической модели Германии: эта страна уже много лет поддерживает профицит торгового баланса (и счёта текущих операций), чтобы компенсировать недостаток внутреннего совокупного спроса.
Кроме того, экономике не хватает работников. Как и в большинстве развитых стран (и в Китае), население Германии стареет. Коэффициент рождаемости – 1,35 рождений на женщину – здесь значительно ниже уровня воспроизводства населения, который равен 2,1. Учитывая рост продолжительности жизни, в Германии повысился коэффициент демографической нагрузки (то есть соотношение иждивенцев – престарелых и детей – к трудоспособному населению), что увеличивает бремя для систем соцобеспечения и здравоохранения. Численность рабочей силы стабилизировалась на уровне около 44 млн человек, и без значимых перемен (таких как повышение уровня экономической активности населения или значительный рост показателя чистой миграции) она начнётся сокращаться уже в ближайшие десять лет.
Последний раз столь серьёзные экономические проблемы наблюдались в Германии в конце 1990-х. Тогда правительство – в сотрудничестве с предприятиями и работниками – провело масштабные реформы. Эта работа сопровождалась важным структурным сдвигом: в производственных цепочках немецкая промышленность переключилась на сегменты с высокой добавленной стоимостью, в то время как остальные сегменты были выведены в страны с низкими издержками, в том числе посткоммунистические страны Центральной и Восточной Европы. К 2006 году Германия уже опережала остальные крупные страны Европы, и это продолжалось до 2017-го.
Чтобы повторить сегодня тот успех, Германии нужно выйти в авангард цифровых преобразований. К счастью, в Германии нет дефицита талантливых кадров, предпринимательской активности и инновационного потенциала. Компания BioNTech со штаб-квартирой в Майнце стала одним из ведущих разработчиков вакцин и средств лечения рака, расширяя присутствие в мире. Берлин, Мюнхен и Гамбург могут похвастаться предпринимательской экосистемой и инновационными центрами. Сорок шесть «единорогов» Германии (в основном в отраслях, связанных с цифровыми технологиями) финансируются отечественными и международными фирмами венчурного и частного паевого капитала.
Однако темпы технического прогресса выше на крупных, интегрированных рынках, потому что отдача от высоких начальных инвестиций в инновации оказывается больше, когда доступный рынок шире. Это означает, что прогресс в Германии будет во многом зависеть от европейской политики.
Можно услышать возражение, что ключевая проблема связана с усилением фрагментации мировой экономики, которая становится более сложной и менее открытой, причём, возможно, навсегда. Это действительно серьёзная проблема, причём особенно для стран с экспортно-ориентированной, индустриальной экономикой, как у Германии.
Однако есть даже более серьёзный барьер на пути цифровых структурных изменений в экономике (особенно в Германии): Евросоюз отстаёт от США и Китая, которые также являются экономическими лидерами мира, в сфере цифровых технологий. Соблазнительно преуменьшить значение этого отставания, потому что периодически в разных странах всегда возникают различия в темпах развития тех или иных отраслей. Но цифровые технологии – это не одна отрасль. Без них невозможна технологическая и структурная трансформация всех отраслей экономики, включая промышленность.
В докладе о конкурентоспособности Европы, опубликованном в сентябре 2024 года, Марио Драги, бывший глава Европейского центрального банка и премьер-министр Италии, проанализировал главные причины технодефицита в ЕС. Неприятный для Германии вывод в том, что часть из них, включая недостаток фундаментальных научно-технических исследований, можно устранить только на уровне ЕС, ведь они требуют централизованного финансирования и администрирования. Интеграция сектора услуг и рынков капитала (это важно, потому что позволит инноваторам Европы в полной мере использовать выгоды её большой экономики) тоже требует координации действий разных стран.
Возможно, придётся пересмотреть подходы к регулированию на уровне ЕС. Пока что мегаплатформы крупнейших систем облачных вычислений располагаются, как правило, в США и Китае, а именно они рождают новые компании, финансируют фундаментальные исследования (особенно квантовые вычисления, искусственный интеллект и его применение в науке), поддерживают развитие ИИ.
Да, крупные игроки – Microsoft Azure, Amazon Web Services и Google – открыли крупные дата-центры в Европе, в том числе в Германии, для обслуживания местных рынков, привлечения научных талантов Европы, соблюдения действующих в ЕС правил защиты данных и регулирования ИИ. Однако сопоставимых местных структур нет. Это привело к тому, что регулирование и политика в ЕС перекошены в сторону безопасности данных и снижения рисков, при этом меньше внимания уделяется позитивному потенциалу технологий и созданию благоприятной среды для цифровой структурной трансформации.
Наконец, императивом для Европы – и особенно для Германии – является прогресс в цифровой трансформации промышленных отраслей, включая автопром. Здесь огромная конкурентная угроза исходит от Китая с его успехами в производстве аккумуляторов для электромобилей и в солнечной энергетике. Существующим компаниям нужно будет преодолеть организационную инерцию и отказаться от старого менталитета и моделей. Но что ещё важнее, нужно огромное количество программистов. Сейчас в Европе нет достаточного числа квалифицированных специалистов для этой работы. Резкий рост производительности программистов благодаря ИИ может снизить остроту проблемы, но потребность во множестве инженерных кадров всё равно сохранится. Здесь могли бы помочь изменения в иммиграционной политике.
Есть, впрочем, повод для осторожного оптимизма. Китайский стартап DeepSeek только что ошеломил мир искусственного интеллекта, продемонстрировав, что современные большие языковые модели можно обучать дешевле и с меньшими вычислительными мощностями, чем предполагалось ранее. Это открытие потенциально сократит европейский дефицит вычислительной инфраструктуры, необходимой для передовых разработок ИИ; у Германии (и у Европы в целом) появится возможность сократить отставание от нынешних технолидеров мира. Но успех будет возможен только в том случае, если лидеры ЕС, национальные правительства и бизнес займутся мобилизацией необходимого человеческого капитала и обеспечат необходимые инвестиции, в том числе в цифровую инфраструктуру.
