Почему цены на некоторые лекарства должны быть высокими

10376

Во многих странах цены на лекарства определяет свободный рынок, и результатом этого являются более высокие цены, оплачиваемые за счёт страховки, налогов и дополнительных взносов пациентов

Кадр из фильма
Кадр из фильма "Матрица".

Президент США Дональд Трамп недавно заявил американскому конгрессу, что американцы должны «работать над снижением искусственно завышенных цен на лекарства, причём немедленным снижением». Он прав в том, что в США лекарства по рецептам очень дороги, и эта ситуация вызывает сильное негодование в обществе. Но, приступая к решению этой проблемы, Трамп должен действовать осторожно, чтобы не навредить научным инновациям.

Связь между неудовлетворёнными медицинскими потребностями, инновациями и высокими ценами на лекарства запутана, в ней много политики. Например, принятый в США в 1983 закон об орфанных препаратах (фармацевтические средства, разработанные для лечения редких заболеваний. - F) успешно помог разработке новых методов лечения редких заболеваний. Однако несмотря на все финансовые стимулы (например, налоговые льготы), которые этот закон обеспечил компаниям для проведения исследований и разработок в этой области, у созданных ими лекарств оказался сногсшибательный ценник. При этом некоторые компании обыгрывали систему, представляя старые лекарства в качестве более дорогих орфанных препаратов. Подобная практика лишь усилила недовольство общества.

Однако как бы ни был оправдан этот гнев, существует реальность – процесс открытия и совершенствования новых лекарств очень труден и полон рисков. Нестандартные процессы, являющиеся причиной многих болезней, остаются загадкой, а заниматься экспериментальными медицинскими исследованиями, которые одновременно этичны и эффективны, очень трудно.

Как следствие, процесс разработки новых лекарств часто завершается провалом. Только семь из ста лекарств от рака, которые доходят до стадии клинического тестирования, получают в итоге одобрение регуляторов. При этом большинство лекарств оказывается отвергнуто даже раньше этой стадии. И всё это стоит денег.

Себестоимость создания лекарств увеличивает и процесс их одобрения, который Трамп называет «медленным и обременительным». Да, конечно, процесс одобрения существует для защиты потребителей, но это не отменяет того факта, что для инноваторов он может быть очень дорог. Если сложить вместе все эти издержки, получится, что 15 крупнейших инвесторов в фармацевтической индустрии тратят в среднем около $3 млрд на создание каждого нового успешного лекарства.

Но инновациями занимаются не одни только крупные фармацевтические фирмы. Наоборот, инновационная разработка новых лекарств исторически является сферой деятельности небольших независимых компаний, подобных Silver Creek Pharmaceuticals, гендиректором которой я являюсь. Подобные компании продают потом созданные ими лекарства (или даже всю компанию) более крупным фирмам.

Для привлечения инвестиций такие компании, как моя, должны доказывать, что после выхода лекарства на рынок полученная прибыль с лихвой компенсирует затраты на все неудачные попытки. Никакого специального распределения ресурсов, основанного на моральных принципах и обязательстве лечить больных, не существует. Пытаясь получить финансирование, мы конкурируем за тот же самый капитал, за который борются и все остальные, в том числе, например, игорный бизнес, предлагающий инвесторам великолепную доходность, но сомнительную пользу человечеству.

Цена на новое лекарство прямо влияет на доступность капитала для финансирования разработок следующего препарата. Такова ситуация во всех системах здравоохранения, но особенно в американской, поскольку научные инновации, в частности, в фармакологии, являются её основным конкурентным преимуществом, а также одним из важнейших вкладов Америки в общее развитие мира.

Мои рассуждения о высокой цене инноваций могут звучать как поддержка фармацевтических лоббистов. Но нам нельзя забывать и о другой стороне вопроса – надо гарантировать, чтобы лекарства были доступны тем, кто в них нуждается.

Я проработал 20 лет внутри системы, которая во многом руководствуется именно этим вторым императивом – в Национальной службе здравоохранения (NHS) Великобритании. В то время я работал в больнице, где возглавлял Комитет по использованию лекарств, занимавшийся отбором новых препаратов, на которые можно было потратить наш ограниченный лекарственный бюджет. Наши критерии были простыми: безопасность, эффективность, соотношение цена-качество. И, несмотря на то, что моя роль сейчас изменилась, не изменилось моё мнение о том, каким должно быть соотношение цена-качество в медицине.

Иногда коллеги-врачи огорчались из-за того, что мы не могли обеспечить их новейшим, «чудодейственным» лекарством. Просто его ценник был слишком высок. Как и NHS в целом, мы должны были максимально эффективно использовать наш бюджет, активно переключаясь на дженерики и контролируя выбор лекарств, доступный лечащим врачам. Я горд, что мы смогли обеспечить наших пациентов подлинно инновационными лекарственными препаратами, не доведя при этом больницу до банкротства.

В определении цен на лекарства страна, где я родился, и страна, в которой долго жил, явно выбрали разные пути. Мы можем сделать полезные выводы из опыта обеих стран.

В Великобритании государство, по сути, отбирает чемпионов. Такой подход помогает расширить доступ ко многим лекарствам, но одновременно создаёт существенные издержки и препятствия для инноваций (поскольку он делает возможными проволочки и лоббирование в условиях, когда решения принимают не эксперты). Однако стоит отметить, что NHS охватывает 100% населения Великобритании, причём бесплатно или с минимальными расходами для пациентов, а тратит Британия на эту систему вдвое меньше, чем госрасходы США на здравоохранение, измеряемые как доля ВВП.

В США цены на лекарства определяет свободный рынок, и результатом этого являются более высокие цены, оплачиваемые за счёт страховки, налогов и дополнительных взносов пациентов (copayment). Такой подход даёт возможность заниматься фармацевтическими инновациями, но он также затрудняет для части американцев доступ к лекарствам, которые им нужны. В этом смысле американцы фактически (и при этом несправедливо) несут на своих плечах бремя финансирования будущих фармацевтических инноваций, которые пойдут на пользу всему миру.

Администрация Трампа столкнулась теперь с дилеммой. Если усреднённые цены на лекарства не начнут снижаться, тогда будет нарастать общественное недовольство. Но если начать снижать их без разбора, тогда капитал либо уйдёт из США в страны, которые внимательней относятся к задаче разработки новых лекарств, либо он вообще отвернётся от темы создания лекарственных препаратов.

Именно поэтому администрация Трампа должно начать рациональную дискуссию с участием представителей всех частей системы здравоохранения. А чтобы эта дискуссия не стала жертвой популизма или отраслевого лоббирования, ей следует опираться на уроки систем, подобных NHS (которую, кстати, Трамп в прошлом хвалил): они помогают понять, как можно сократить общие расходы на здравоохранение и пользоваться преимуществами инноваций по хорошей цене.

Лишь такой открытый, внимательный подход позволит сбалансировать две задачи – обеспечение доступа к лекарствам для американцев и сохранение конкурентных преимуществ Америки (и её вклада в развитие мира). Администрация Трампа должна стать лидером этих усилий.

Copyright Project Syndicate ©. Перепечатка материала запрещена правообладателем.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить