Уйти нельзя работать: о подводных камнях в работе фармбизнеса в Казахстане
За счет чего развивается фармацевтический рынок Казахстана и какие сложности его поджидают в наступившем году
Фармацевтический рынок Казахстана в 2024 году рос с некоторым опережением прогнозов. Причем не только за счет роста цен, но и количественно. Об этой тенденции, о сохраняющихся логистических проблемах и других итогах года, а также о вызовах и перспективах года наступившего рассказал Арминас Мацевичус, вице-президент STADA по региону Евразия.
Рост за счёт инфляции
По словам собеседника, рост фармрынка в Казахстане за 11 месяцев 2024 года составил порядка 19%. Казалось бы, можно радоваться за бизнес, если бы не одно но: треть вклада в этот рост — это рост цен, или, говоря по-другому, инфляция. «Это такая интересная нетипичная тенденция минувшего года, так как обычно около половины прироста рынку давал рост цен, а другая половина была количественной, в основном за счет новых препаратов, — рассуждает Арминас Мацевичус. — В этой тенденции можно увидеть как плюсы, так и минусы. Механизм регулирования цен в РК хорошо работает, что не дает инфляции в фармацевтике разгуляться и обеспечивает определенную стабильность. Но при этом бизнес может становится неприбыльным: мы наблюдаем уменьшение числа продуктов на рынке, с рынка уходят игроки. Также анализ показывает, что уменьшается доля дешевых продуктов и структура изменяется в сторону потребления более дорогих лекарственных препаратов».
Также меняется подход в госзакупках. В частности, стало закупаться меньше новых препаратов. «В основном в этом сегменте закупаются лекарства, предназначенные для лечения серьезных заболеваний. В мире такие препараты постоянно обновляются, но в Казахстане новинок сейчас стало меньше, так как путь их вывода на рынок достаточно непростой и очень долгий, — констатирует собеседник. — В среднем для того чтобы вывести новый препарат на казахстанский рынок, требуется от трех до пяти лет. И фармкомпании нечасто это делают, так как это очень трудоемко, а процедуры строгие и занимают много времени. Поэтому инновации к нам приходят очень сложно, в отличие от рынков, скажем, Грузии, Беларуси или, например, Молдовы, где сейчас всего за 10 дней регистрируют препараты, если они уже зарегистрированы в Европе».
При этом активно развивается сегмент безрецептурных препаратов и пищевых добавок. По словам г-на Мацевичуса, это общемировая тенденция, присущая и Казахстану.
Если сравнивать Казахстан с другими рынками региона, то у нас почти половина фармпрепаратов закупается государством, в то время как, например, в Узбекистане явно преобладает, как это называют игроки фармрынка, пациентский ретейл. «Это говорит о большей доступности медицинской помощи в Казахстане, благодаря созданной страховой системе, — уверен топ-менеджер STADA. — И эта доступность очень важна, прежде всего, при серьёзных заболеваниях, когда требуются высокотехнологичные хирургические вмешательства, трансплантация и так далее. В Казахстане государство весьма ощутимо участвует в оказании медицинской помощи своим гражданам, что пока только начинает развиваться в других странах Центральной Азии».
При этом большую часть лекарств, реализуемых в стране, Казахстан не производит и закупает в Европе, Индии, России и т. д.
Как фармкомпании спонсируют рынок
Война в Украине нарушила многие логистические каналы и цепочки поставок. «Уже третий год у нас очень сложная ситуация с логистикой, — признается Мацевичус. — Везти лекарства в Казахстан далеко, логистические услуги дорожают, плюс опять же высокая инфляция в отрасли. Казахстан для автоперевозчиков из Европы — последняя точка маршрута, поэтому за логистику фармкомпании платят очень много. Мы пытались найти разные решения этой проблемы: вели тендерный отбор, стремились фиксировать цены и так далее. Но все предпринятые меры не особо помогают: когда мы требуем низких цен, то просто не получаем машин. А машины у нас должны быть соответствующие, с соблюдением температурного режима и прочих параметров. С началом войны осложнился транспортный коридор через Россию, через Беларусь, а южный путь сопряжен с такими преградами, как Каспий, особыми требованиями Турции и так далее. В итоге если раньше машина с лекарствами приезжала в Казахстан из Европы, грубо говоря, за неделю, то сейчас при самом благоприятном стечении обстоятельств — минимум за 10-12 дней, а то и все три недели».
Одним из возможных решений проблемы фармкомпании видят в создании в Казахстане логистических хабов. Но есть преграды. «Мы исследовали юридическую, регистрационную и налоговую среду и поняли, что пока ситуация не позволяет этого сделать. Чтобы логистические хабы стали реальностью, нужны изменения на законодательном уровне, — уверяет собеседник. — Мы уже инициировали рабочую группу, которая будет заниматься тем, чтобы помочь стране использовать свой логистический потенциал, решить проблемы транспортировки грузов сюда и сделать возможной дальнейшую доставку внутри Центральной Азии. Ведь если в Казахстане создать логистические хабы, то дальше можно будет обеспечить логистику на всю Центральную Азию. И в выигрыше тут будет, прежде всего, казахстанская экономика».
Перебои с поставками как норма
Вторая существенная проблема после логистики — финансовая. Ставка по кредитам для участников рынка высокая, это влияет на возможность партнеров фармкомпаний в товаропроводящей цепочке получить финансирование. Говоря просто, фармкомпании спонсируют рынок. То есть фармпроизводители дают отсрочку платежа от 90 дней, а в некоторых случаях до 180 дней. При этом маржинальность бизнеса из-за инфляции, девальвации и невозможности адекватно поднимать цены уменьшается каждый год. В результате у дистрибьюторов периодически возникает проблема — им нечем платить за лекарства.
«Именно поэтому достаточно часто возникают перебои с поставками, а вовсе не потому, что производитель забыл привезти в Казахстан несколько фур тех или иных лекарств, — признается Арминас Мацевичус. — Самое печальное, что страдают при этом пациенты, так как поставки идут волнами и нужные лекарства то появляются в аптеках, то исчезают. Может быть, это незаметно со стороны, так как на полках пока по-прежнему изобилие, но не всегда есть то, что нужно конкретному пациенту».
Есть и еще одна потенциальная проблема для всего рынка лекарств — в конце декабря были опубликованы изменения в приказ министра здравоохранения № ҚР ДСМ-247/2020, которые кардинальным образом меняют подходы к ценообразованию на фармрынке. Бизнес говорит, что это ставит под угрозу доступность лекарственных препаратов.
«Существовавшая система ценообразования была в целом неплоха, сдерживание цен работало, поэтому многие участники отрасли считают, что нет необходимости что-либо кардинально менять, — заявляет собеседник. — Тем не менее изменения вступили в силу, и это может принести серьезные последствия для всего рынка. В Азербайджане был прецедент с введением похожего регулирования, в результате чего с 2014 года от десяти тысяч наименований на рынке за пять лет осталось только шесть тысяч. Кроме того, появился серый импорт, за которым люди начали ездить в соседнюю Турцию. В целом рынок стал непривлекательным, и многие компании ушли с него, просто закрыв свои представительства. Люди потеряли работу, наблюдались другие негативные экономические последствия, типичные для подобных сценариев развития событий».
В случае с Казахстаном предложенное изменение подхода к ценообразованию окажет наибольшее влияние на самые дешевые препараты, у которых цены должны уменьшиться на порядок. «Исходя из новой модели цены на самые дешевые ЛС должны снизится почти на 30% по сравнению с текущими, но это нереалистично, учитывая относительно невысокую маржинальность рынка в целом, и тем более этого недорогого сегмента в частности, — уверен Мацевичус. — Эти препараты просто могут исчезнуть с рынка, так как не смогут соответствовать новым условиям. В результате возникнет дефицит доступных лекарств. Кроме того, уменьшится ассортимент в целом, и вместо того чтобы иметь выбор из десяти препаратов с разными свойствами, пациенты будут вынуждены выбирать из значительно меньшего количества. Это, на мой взгляд, неправильно, так как у всех лекарств разные дополнительные эффекты, дозировки, совместимость с другими препаратами и другие параметры».
Для бизнеса важны понятные и предсказуемые правила игры, прозрачность и стабильность. Тогда можно планировать поставки и деятельность в целом. Как только начинаются большие пертурбации на фармрынке, начинаются и проблемы с доступом продуктов, вздыхает собеседник. «В нашем случае мы понимаем, что не можем бросить пациентов, и, конечно, фармкомпании будут вынуждены искать какие-то выходы, но это будут негативные изменения. Вероятно, уменьшение количества сотрудников в компаниях, уменьшение инвестиций в обучение, в развитие продуктов, в клинические исследования и так далее, — делится прогнозами он. — В конечном итоге данные изменения затронут не только непосредственно фармрынок и фармкомпании, но и сопредельные индустрии. Кроме того, принятие подобного рода регуляторных нововведений не способствует повышению инвестиционной привлекательности страны».
Есть и другие болевые точки у бизнеса. Так, фармпроизводители всего за год должны были привести регистрационные досье на препараты в соответствие с правилами ЕАЭС. «Это нереальные сроки даже при том, что мы готовились к этому несколько лет, — признается Мацевичус. — К тому же, проблема не только на стороне производителей, прежде всего, она заключается в пропускной способности регуляторных органов. Но, благо, что всё-таки собрались на самом высоком уровне и договорились о том, что нужно продлить этот процесс перерегистрации. Наверное, на несколько лет вперед это спасет ситуацию, и надеемся, что все успеют подготовиться к изменениям. В противном случае это грозило бы буквально остановкой оборота лекарств с 1 января 2026 года».
Трудности маркировки
Сильно повлияло на бизнес и внедрение обязательной маркировки лекарств. «Предполагалось, что государству маркировка поможет в борьбе с контрафактом, а для бизнеса выгодным будет полная прослеживаемость, прозрачность движения продукции по всему рынку в реальном времени, что позволило бы лучше планировать поставки и собирать аналитику. Мы в STADA были готовы к внедрению маркировки. Функционал нашего логистического хаба в Литве, который соединяет Европу и Центральную Азию, был расширен, чтобы мы могли покрыть потребности в дополнительной маркировке товаров, идущих в том числе и в Казахстан. Мы инвестировали около полумиллиона евро для того, чтобы маркировать препараты, агрегировать, а потом эти данные передавать в систему регулятора. Компания, разумеется, не могла заложить все свои затраты в конечную себестоимость, поэтому на цену наших препаратов введение маркировки существенно не повлияло — прибавились, наверное, 2-3%», — говорит Арминас Мацевичус.
Для компании это был непростой проект — там вынуждены были создавать очень большие складские запасы лекарств в Казахстане. «Старт получился несколько скомканным, система, выдающая коды, не заработала так, как надо, — вспоминает собеседник. — Имея большой опыт во внедрении систем прослеживаемости, в том числе и в соседнем Узбекистане, мы предвидели возможные сложности и завезли большой объем препаратов. Был большой дефицит складских помещений, и период старта оказался для нас сопряжен с финансовой нагрузкой, так как хранить в два или даже в три раза больше продукции, чем обычно, — это немалые деньги».
При этом участники рынка рассчитывали, что маркировка поможет сделать рынок более прозрачным, снизит количество контрафакта и подделок, даст возможность отслеживать движение всей продукции. «Но, к сожалению, полного отслеживания пока нет ни в Казахстане, ни в том же Узбекистане, где уже два года как внедрена маркировка, — заверяет собеседник. — Понять можно только, кто ввез и кому продал, но до аптек цепочка не прослеживается. Не все аптеки на данный момент обеспечены сканерами, то есть процесс не дошел до своего логического конца. А так как полного механизма входа и выхода нет, система не обеспечивает, того, ради чего она, собственно, была задумана. Поэтому резюмирую: стартовали сложно, с перебоями, а полного эффекта и выгоды от внедрения обязательной маркировки мы пока не видим».
Многие мировые производители лекарств заинтересовались рынком РК и хотят продавать здесь лекарства. Но не хотят открывать здесь производство. «Если посмотреть на историю выхода фармкомпаний на казахстанский рынок, то в силу географического расположения многие производители приходили сюда через Россию, некоторые — через Турцию или Украину, потому что это хабы, в которых было удобно локализовать региональные офисы. После начала войны, казалось бы, появилось больше оснований для локализации здесь производств. Но, во-первых, не хватает квалифицированных кадров. «Фарминдустрии требуются люди очень специфических профессий, которых достаточно трудно найти, — говорит Арминас Мацевичус. — Во-вторых, если думать о строительстве здесь завода, то строить его на «одну страну» невыгодно в силу того, что казахстанский рынок относительно невелик. А строить с прицелом на две страны, добавив Узбекистан, не получится, так как рынки нельзя объединить из-за разного регулирования (Узбекистан не в ЕАЭС). Если построить маленький заводик, то он либо должен располагать очень дешевыми ресурсами — рабочей силой, электричеством, водой и так далее, либо иметь очень дешевые активные ингредиенты, которых сейчас на рынке нет».
Да и маленькие объёмы небольшого производства не позволят получить хорошую цену даже у недалеко находящихся компаний из Китая и Индии. Если условный фармгигант покупает 100 тонн активной субстанции, то условный маленький местный производитель будет покупать одну тонну. «Представляете, какая сразу разница в цене? И он всегда будет в конце очереди для тех, кто производит активные субстанции, просто потому, что им выгоднее отгрузить 100 тонн в Европу, чем одну — сюда, — говорит собеседник. — Стратегически производить здесь лекарственные препараты нужно, потому что это обеспечивает определенную стабильность, необходимость которой хорошо продемонстрировал COVID-19. Но это очень большие временные и финансовые инвестиции. Строительство завода с нуля и до открытия потребует от 4 до 6 лет. Но если казахстанская экономика и потребление будут расти, законодательство будет более стабильным, а условия — прозрачными и выгодными, ситуация может измениться».
Что ждет фармбизнес в 2025 году? «Каждый год мы с коллегами по индустрии прогнозируем динамику развития рынка. В 2025 году, мы думаем, что будет 8−10% роста, так как уже некуда расти. Мы достигли потолка цен. Рубль сильно подешевел, а у нас Россия — референтная страна, что сдерживает цены. К тому же существует единое таможенное пространство», — резюмирует специалист.
