Базовая ставка высушивает экономику Казахстана

Сегодняшняя базовая ставка Национального банка — один из самых острых вопросов для будущего экономического развития Казахстана. Ее высокий уровень уже несколько лет подряд вымывает ликвидность из бизнеса, демотивирует предпринимателей и постепенно разрушает частную инициативу, инвестиции и устойчивый внутренний спрос.

На бумаге высокая ставка выглядит как «борьба с инфляцией». Но фактически это тормоз всей экономики, который начинает душить даже те отрасли, которые еще пытаются расти.

Высокая ставка высасывает деньги из экономики. Когда стоимость денег становится чрезмерно высокой, бизнес принимает очевидное решение: не брать кредиты, не расширяться, не инвестировать, не нанимать и не увеличивать производство.

Почему? Потому что любой предприниматель на рынке должен быть не просто смелым, а экономически грамотным: кредит под 25%+ годовых, это не финансирование развития, а билет в долговую яму.

В результате:

1. Компании замораживают проекты.
2. Малый и средний бизнес практически теряет доступ к капиталу.
3. Бюджет и крупные госкомпании становятся единственными «инвесторами» в стране.
4. Экономика теряет динамику, гибкость и способность генерировать новые рабочие места.

Это высушивание экономики изнутри.

Разумеется, в стране существуют и инструменты поддержки предпринимательства, такие как субсидии, относительно доступные кредиты, программы стимулирования отдельных отраслей. Но и здесь реальность далека от идеальной: предприниматели сталкиваются с привычными задержками по возмещению процентных ставок, а бюджеты местных исполнительных органов сильно ограничены. В нынешних условиях лишь немногие бизнес-модели способны выдержать даже кредиты под 12-15% годовых, которые предлагают институты развития Казахстана.

Снижение числа бизнес-инициатив

Если верить новостям, то в Павлодарской области инвесторы отказались от строительства двух заводов, причем общий бюджет проектов около 39,3 млрд тенге. Можно было бы рассчитать, какой мультипликативный эффект это даст на региональную экономику, сколько рабочих мест будет создано! Но проект заморожен. По сообщению акимата, дело в «изменении планов инвесторов». Косвенно это может быть связано как раз с изменившейся экономической конъюнктурой Казахстана, включая стоимость финансирования. И последствия будут накапливаться.

В феврале 2025 года стало известно, что зарубежные инвесторы отказались строить завод по производству ламинированной древесно-стружечной плиты (ЛДСП) в Восточно-Казахстанской области — проект, оцененный в72 млрд тенге. Среди причин названы высокая себестоимость, логистические сложности, недостаточная ресурсная и инфраструктурная база, но… Безусловно, на общий расчет влиял риск дорогостоящих займов и высокая стоимость обслуживания капитала в текущих экономических условиях.

В 2025 году сообщалось, что два крупных проекта на территории СЭЗ «Морпорт Актау» были отменены инвесторами. Общая сумма проектов — свыше 40 млрд тенге. Это лишний сигнал, что не только одиночные стартапы, но и крупные проекты в государственных зонах поддержки теряют привлекательность, если капитал дорог. При текущей стоимости капитала такие проекты системно становятся нерентабельными.

По сути, идет уничтожение предпринимательской инициативы. Бизнес не может жить в условиях, где риск выше доходности и стоимость денег выше маржи. Сегодня предприниматели не думают о масштабировании, они думают о выживании. Ситуация, когда легче «пересидеть» и держать деньги на депозитах, чем работать и создавать стоимость, это прямое разрушение предпринимательской мотивации. А без мотивации и нет инноваций, нет инвестиций, нет новых производств.

Безусловно, в стране появляются и успешные примеры запуска новых производств, в основном со стороны китайских компаний, которые имеют доступ к дешевому финансированию у себя на родине. Однако проблема в том, что подавляющая часть оборудования, материалов и даже строительно-монтажных работ реализуется ими через китайские же цепочки. В результате мультипликативный эффект для казахстанской экономики оказывается заметно ограниченным.

Жизнь после ставки

Долгосрочными последствиями высокой базовой ставки будут низкая налоговая база и стагнация. Высушенная экономика имеет один очень опасный эффект: в будущем государство столкнется с падением налоговых поступлений. Почему?

Потому что налоговая база, это производительность, инвестиции, новые компании, рабочие места, оборот и экспорт.

При текущей структуре монетарной политики:

• компании не растут;
• новые предприятия не появляются;
• инвестиции откладываются;
• зарплаты не увеличиваются;
• прибыль снижается.

Следовательно, государство теряет будущие налоги, которые могли бы прийти в бюджет через 2-5 лет.

Мы сегодня экономим на инфляции, но заплатим стоимостью будущего роста. Высокая ставка временно снижает инфляцию, но делает будущий рост дорогим, потому что сегодня бизнес не инвестирует, не расширяется и не создает новые мощности. Через несколько лет эти «пропущенные инвестиции» придется компенсировать значительно большими затратами: оборудование подорожает, рынок займут иностранные конкуренты, а государству придется стимулировать экономику субсидиями и бюджетными расходами. Параллельно государство столкнется с падением налоговых поступлений: без роста прибыли, оборотов и рабочих мест сужается вся налоговая база. В итоге страна экономит на инфляции сейчас, но платит гораздо более высокую цену позже — в виде дорогого, медленного восстановления экономики.

Чужие уроки, которые мы не выучили

Чтобы понять, что будет дальше, можно просто заглянуть к соседям. Да, структура экономики у всех стран разная, причины повышения ставки отличаются, но эффект одинаков: длительная высокая ставка снижает инвестиции, ослабляет реальный сектор и делает экономику лишенной возможностей роста.

В Турции ставка несколько лет держалась в коридоре 14-24%, а в 2023–2024 годах выросла до 40-50%. Результат предсказуем: инфляция стабильно высокая — 20%, потом 85%, затем 64%. Производство живет в условиях, когда стоимость капитала убивает рентабельность. Кредит для бизнеса — дорогой, проекты не запускаются, а инвесторы уходят в валюту, золото и недвижимость. Это классический эффект в ситуации, когда деньги слишком дорогие, экономика теряет способность расти. Активы дешевеют, но это не инвестиционная возможность, а признак системной слабости.

Похожую историю прожила Бразилия. Ставка 13-14% держалась годами, и это привело к тому, что экономика получила двухлетнюю рецессию — минус 7% ВВП. Кредит для бизнеса доходил до 30-40%. Население выводило сбережения в валюту, а производство выживало на остатках оборотных средств. Высокая ставка начала выполнять обратную функцию: вместо того чтобы охлаждать инфляцию, она стала препятствием для роста, снизив количество рабочих мест и сузив инвестиционное окно для реального сектора.

Если убрать все детали, у этих стран один вывод: когда ставка слишком долго остается высокой, выигрывает только финансовый сектор. Реальный сектор — проигрывает. Экономика не переходит в фазу роста, потому что дорогие деньги делают ошибки слишком дорогими, а будущее — слишком неопределенным.

Но это еще не весь спектр ожидаемых проблем. На фоне высушивания экономики у нас еще усиливается давление от северного соседа.

Импортные проблемы

Казахстан сталкивается с импортируемой инфляцией из России — просто потому, что с этой страной у нас самый высокий товарооборот.

Механизм импорта предельно прост. Доля России в импорте достигает 29,1% по итогам I квартала 2025 года (в 2023 было 27,9%, в 2024 — 30,5%), и с импортом мы автоматически получаем российские цены вместе с российскими товарами. Инфляция в РФ в 2023–2024 годах держалась на уровне 7,4-8,1%, отдельные категории — продукты, металл, стройматериалы — росли на 10-15%. Эти цены транслируются в Казахстан почти без задержек, потому что значительная часть товаров — от продуктов питания и химии до металлопроката — завозится именно оттуда.

Но ключевой канал передачи инфляции — не цены как таковые, а структура рынка. Россия — крупнейший поставщик в Казахстан, а казахстанский рынок капитала неглубокий. При коэффициенте монетизации 36-39% в экономике просто мало денег, чтобы компенсировать чужие ценовые шоки. Слабый тенге, удорожание логистики и зависимость от импорта только усиливают эффект: деньги уходят в депозиты, ликвидности в обороте мало, а бизнесу становится сложно удерживать цены, когда сырье и комплектующие дорожают.

Колебания рубля и цен в РФ автоматически отражаются в стоимости импортируемых товаров в РК. Поэтому разница в курсах увеличивает давление на стоимость товаров у нас.

Самое важное — высокие ставки Нацбанка НИКОГДА не решат проблему импортируемой инфляции. Потому что ее источник находится за пределами нашей монетарной системы. То есть Казахстан усиливает внутренние ограничения (дорогие кредиты, слабый бизнес), а инфляционное давление все равно продолжает приходить извне. Мы боремся не с причиной, а со своей собственной экономикой. Поэтому нужен новый баланс монетарной политики.

Когда лекарство становится ядом

Высокая ставка — инструмент для короткого периода турбулентности. Но когда он становится системой, а не мерой, он превращается в тормоз развития.

Казахстану нужна гибкая модель, где борьба с инфляцией не убивает бизнес, монетарная политика не противоречит потребностям МСБ, ставка не демотивирует инвестиции, бизнес-сектор снова становится источником роста, а не объектом давления.

Без этого мы рискуем через несколько лет столкнуться с экономикой, которая внешне стабильна, но внутренне деградирует: мало инвестиций, низкая производительность, сломанные цепочки развития.

Ставка могла бы стать лекарством для экономики. Но, кажется, мы видим, как лекарство превращается в яд.