Золотое прошлое фунта, или есть ли будущее у доллара
В апреле 1925 года, ровно сто лет назад, Уинстон Черчилль, занимавший пост министра финансов, принял судьбоносное решение — вернуть фунт стерлингов к золотому стандарту по довоенному курсу
Черчилль, во многом как и нынешний министр финансов США Скотт Бессент, разрывался между двумя целями. С одной стороны, он хотел сохранить позиции стерлинга как ключевой валюты, вокруг которой вращалась вся международная валютная система, и сохранить статус Лондона как ведущего международного финансового центра. С другой стороны, он (или как минимум влиятельные люди в его окружении) видел достоинства в более конкурентоспособном — читай «девальвированном» — фунте, который мог бы стимулировать британское производство и экспорт.
Почему Черчилль выбрал первое, точно неизвестно. Исторический опыт — при золотом стандарте до Первой мировой войны Британия обладала экономическим превосходством — указывал на необходимость восстановления прежней монетарной системы. Лондонский Сити, то есть финансовый сектор, лоббировал возврат к довоенному курсу фунта к золоту и доллару. Наиболее убедительный оппонент, Джон Мейнард Кейнс, был не столь убедителен, когда у него появился шанс представить свои аргументы министру.
Последствия оказались во многом предсказуемы. Стерлинг вернул себе роль ключевой международной валюты, а Сити — позиции финансового центра. Впрочем, теперь им приходилось конкурировать с Нью-Йорком и долларом, который приобрёл больше значения из-за военных потрясений в Европе и создания Федеральной резервной системы, поддерживавшей финансовые рынки в США.
Как и прогнозировалось, британский экспорт стагнировал. В текущих ценах он оказался ниже в 1928–1929 годах, чем в 1924–1925 годах, когда было принято решение о стабилизации валютного курса.
Очевидно, что экспорту никак не шёл на пользу сильный фунт и высокие процентные ставки, которые требовались для поддержания курса. Но нельзя торопиться с выводом, что плохие показатели британской экономики объяснялись исключительно курсом валют.
Например, экспортные отрасли, на которые традиционно опиралась Британия (текстиль, сталь, судостроение), испытывали острую конкуренцию со стороны стран, которые индустриализировались позже и поэтому имели более современное оборудование, включая США и Японию. Отчасти это похоже на конкуренцию со стороны Китая и других развивающихся стран, с которой сегодня сталкивается промышленность США. Тогда, как и сейчас, не ясно, позволило бы ослабление валюты серьёзно изменить ситуацию в условиях подъёма новых держав. Пошлины, введённые Великобританией в 1930-х, тоже не помогли возродить старые отрасли.
Более того, даже после девальвации фунта в 1931 году Британии было очень трудно создавать новые отрасли с передовыми технологиями — производство электротехники, автомобилей, бытовых товаров длительного пользования. США и другие страны быстрее внедряли новые технологии и методы производства, например конвейерную сборку. Сильные профсоюзы отпугивали инвестиции. Работников с нужными навыками и трудовой этикой не хватало. Всё это весьма похоже на жалобы, которые можно услышать сегодня от операторов нового полупроводникового завода TSMC в Аризоне или заводов Samsung по производству чипов в Техасе.
И, конечно, ситуация усугублялась тем, что 30-е прошли под знаком торговых войн и десятилетней депрессии.
Несмотря на все эти проблемы, фунт сохранял роль международной валюты в 1930-е годы. Более того, он даже вернул часть позиций в качестве резервной и платёжной валюты, уступленных доллару в предыдущие десятилетия. В целом Британия успешно сохраняла банковскую и финансовую стабильность, в то время как США пострадали от трёх мощных банковских и финансовых кризисов. Британия сохраняла стабильные торговые отношения со странами Содружества и Империи в рамках системы имперских преференций, которая компенсировала эффект запретительных пошлин. И она сохраняла хорошие отношения с торговыми партнёрами и политическими союзниками за пределами Содружества и Империи, в том числе в Скандинавии, на Ближнем Востоке и в Прибалтике, где монетарные власти решили привязать валюту своих стран к фунту.
Уроки для тех, кто стремится сохранить статус доллара как мировой валюты, очевидны. Избегать финансовой нестабильности, что в нынешнем контексте означает не допускать, чтобы проблемы криптовалют перекинулись на остальную банковскую и финансовую систему. Реже вводить пошлины, потому что широкое международное использование доллара в значительной степени объясняется торговыми отношениями Америки с остальным миром. Сохранять геополитические альянсы страны, поскольку именно партнёры-союзники с наибольшей вероятностью будут считать Америку надёжным хранителем их иностранных активов и покупать её валюту для демонстрации доброй воли.
Судя по всему, Америка пошла противоположным путём, ставя под угрозу финансовую стабильность, хаотично вводя пошлины, отчуждая партнёров-союзников. Всё, что было достигнуто за долгое время, можно уничтожить в мгновение ока — или росчерком президентского пера. Черчилль понимал эти риски. По его словам, «строительство может быть медленным и трудоёмким делом многих лет, а разрушение — необдуманным поступком одного дня».
