Трамп и Центральная Азия: status quo или смена приоритетов?
Предвыборная гонка за пост президента США с точки зрения драматизма напоминала 2020 год. Хотя сюжетных поворотов в этот раз было даже больше, в стиле шекспировских драм — от покушения на Дональда Трампа до вступления в президентскую гонку Камалы Харрис
Политический мейнстрим
Важным отличием нынешних выборов в США от плебисцита 2020 года было то, что они проходили на фоне серьезных геополитических конфликтов — войн в Украине и на Ближнем Востоке, а также роста напряжения в Китае. Однако президентские выборы в США в 2020 и 2024 годах объединяет то, что они проходили на фоне еще большего раскола страны, который даже стал обыгрывать Голливуд, введя гипотетическую гражданскую войну в США в список триггеров для появления постапокалиптического мира.
Как я уже отмечал в июльской статье для Forbes Kazakhstan, с точки зрения политтехнологии любое неудавшееся покушение изначально создает образ жертвы и мученика тому кандидату, который пострадал. И для Дональда Трампа случившееся 14 июля стало тем самым дополнительным бонусом к его предвыборной кампании, который внес лепту в его победу. В этой копилке уже лежали его тезисы о лучших экономических временах, которые были при нем, а также страшилки про мигрантов, которые отнимают работу. И опять же, с точки зрения политтехнологий, Камала Харрис слишком поздно вступила в избирательную борьбу — в этом была значительная вина как всей Демократической партии, которая выдвинула престарелого Джо Байдена, так и самого действующего президента, который долгое время не хотел сходить с предвыборной гонки. В результате демократы, по мнению некоторых экспертов, даже потеряли часть своего традиционного электората в лице латиноамериканцев и афроамериканцев, часть из которых стала поддерживать Трампа с его обещанием защитить их рабочие места от мигрантов.
Победа Дональда Трампа — четкий индикатор того, что политическое поле США радикально меняется с точки зрения производства новых смыслов, новых ценностей или антиценностей. В конечном счете Трамп — важный элемент того самого американского мейнстрима последних лет, который был связан с ростом популярности неоконсерваторов и правого популизма среди республиканцев, начиная от Пата Бьюкенена и заканчивая Сарой Пэйлин из «Движения чаепития». Он — вершина этого мейнстрима, так как Трамп, как и чета Андервудов из сериала «Карточный домик», в отличие от многих других политиков, всегда готов был перейти черту. И выступления Трампа напоминают заявления республиканского кандидата в президенты 60-х годов прошлого века Барри Голдуотера о том, что «экстремизм в интересах защиты свободы не является злом». Второй президентский срок Трампа некоторые эксперты рассматривают как закрепление эпохи трампизма, когда будет появляться новое поколение политиков правого толка. И поэтому не менее интересно, кого республиканцы выставят уже на следующих президентских выборах. Например, выдвинет ли свою кандидатуру от республиканцев тот же Илон Маск, который явно демонстрирует политические амбиции?
Не кот в мешке
Казахстанцев сейчас интересует, как победа Трампа повлияет на Казахстан и Центральную Азию и повлияет ли вообще. Давайте разбираться.
С одной стороны, у Казахстана уже был опыт работы с Дональдом Трампом, и он не является «котом в мешке». По крайней мере, статус США как одного из крупных инвесторов в экономику Казахстана вряд ли изменится. Нефтегазовые приоритеты США в регионе стабильны при любых президентах. Недавно, например, Chevron Corporation решила продать доли в нефтеносных песках и сланцевых активах в Западной Канаде компании Canadian Natural Resources Ltd. за $6,5 млрд, в том числе для того, чтобы часть суммы инвестировать в Тенгизское месторождение, где проект расширения близится к завершению. Возможно, кроме нефти, американские инвесторы будут больше инвестировать в разведку, разработку и добычу редкоземельных металлов и критических материалов в Центральной Азии на фоне всё того же роста напряжения с Китаем, который пока является передовиком в этой сфере. И спираль этого напряжения при Трампе, скорее всего, будет раскручиваться еще больше.
С другой стороны, в отличие от выборов 2020 года, геополитическая ситуация сейчас осложнилась по двум направлениям, которые являются важным для Казахстана. Война в Украине и ухудшение отношений США с Китаем. И всё это прямо или косвенно либо уже затрагивает нас, либо затронет в будущем.
Маловероятно, что Трамп закончит войну в Украине за короткий срок, как он обещал, учитывая то, что данная война уже давно трансформировалась в конфликт с нулевой суммой, где ни одна из сторон не готова идти на серьезные уступки в рамках переговоров. Тем более что в Киеве считают, что в основе предложений Трампа о прекращении войны лежит только одна идея, а именно уступка части украинских территорий России. Это, естественно, не поддержит ни Украина, которая, наоборот, хочет освободить оккупированные территории, ни большинство ее европейских союзников.
Еще меньше конкретики в обещании Трампа обрушить цены на нефть до такого уровня, чтобы заставить Путина сесть за стол переговоров. Конечно, во время своей предвыборной кампании Трамп обещал разрешить бурение в США новых скважин для добычи нефти и газа, но вряд ли это сильно сдвинет цену на нефть вниз, тем более что это будет невыгодно и крупным американским нефтегазовым компаниям. Можно вспомнить рекордное падение цен на нефть в результате совместных действий США и Саудовской Аравии, что было перед распадом СССР. Но сейчас проблема в том, что среди нефтедобывающих стран Персидского залива нет того единства, как это было во время холодной войны. Не так давно The Wall Street Journal опубликовал информацию о том, что министр нефти Саудовской Аравии Абдулазиз бин Салман якобы предупредил, что нефть может подешеветь до $50 за баррель. Однако секретариат Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) опроверг данную информацию. И вряд ли Саудовская Аравия как один из ключевых игроков на мировом рынке нефти будет играть на понижение нефтяных цен ради политических целей США. Тем более что новая экономическая стратегия КСА предполагает активное использование нефтяных доходов в качестве инвестиций в дорогие инфраструктурные проекты, такие как, например, строительство инновационного города NEOM. Если цена на нефть и упадет, то по другим геополитическим и экономическим причинам — начиная от выхода ливийской нефти на рынок, еще большего замедления роста китайской экономики или улучшения ситуации на Ближнем Востоке.
Также непонятна ситуация с антироссийскими санкциями. Кто-то считает, что при Трампе могут быть попытки смягчить часть санкций против России. Теоретически это возможно, если республиканцы будут контролировать, кроме Сената, также и Палату представителей. Но вряд ли у него получится отказаться полностью от уже принятого пакета санкций. К тому же, как показывает история, в США отменить что-то гораздо сложнее и тяжелее, чем ввести. Например, в июне 2024 года в рамках переговоров между Казахстаном и США по поводу торговли казахстанская сторона снова подняла вопрос отмены принятой еще в 1974 году поправки Джексона — Вэника к закону о торговле. Данная поправка ограничивала торговлю со странами, не соблюдающими требования о свободе эмиграции. И она принималась в первую очередь против торговли с СССР, которого уже нет более 30 лет, но сама поправка формально до сих пор не отменена по отношению к Казахстану.
Что касается сокращения американской финансовой помощи Украине, то здесь Трамп будет больше подходить к этому вопросу как бизнесмен, чем как политик. И если помощь даже продолжится, то уже по новым, более жестким правилам. Хотя, возможно, что-то будет зависеть от позиций могущественного военно-промышленного комплекса США, который отхватил большие куски от тех $60 миллиардов финансовой помощи, которые демократы предоставили Украине. Значительная часть выделенных денег осталась в США и работала на американский ВПК, что теперь может его заставить даже лоббировать продолжение оказания военной помощи Украине. В противном случае уменьшение этой помощи значительно осложнит ситуацию на фронте для ВСУ. А это, по моему мнению, опасно и для Казахстана, который пока находится в зоне стабильности по причине того, что Украина два с лишним года оттягивала на себя серьезные военно-политические ресурсы России. Война в Украине также повысила значимость региона в глазах разных крупных геополитических игроков, которые заинтересованы в сохранении долгосрочной стабильности в ЦА и поддержании суверенитета государств региона, что явно не вписывается в кремлевскую модель «ограниченного суверенитета». Недавнее активное вмешательство России в президентские выборы в Молдове или в парламентские выборы в Грузии это хорошо подтверждают.
Хотя к возможному сокращению финансовой помощи Украине в случае победы Трампа в принципе уже готовились как демократы в США, так и Европейский союз, которые приняли решение направлять на поддержку Украины проценты с замороженных российских зарубежных счетов. Понятно, что это меньше, чем нужно Украине, но больше, чем могло бы быть после прихода Трампа в Белый дом. Объективности ради следует сказать, что и Байден придерживался той точки зрения, что в этой войне есть некие красные линии, за которыми может начаться гипотетическая ядерная война. Именно эта идея фикс привела к тому, что при демократах США хоть и поддерживали Украину, но, скорее, чтобы она не проиграла, а не для того, чтобы окончательно победила, пытаясь вернуть оккупированные территории, в том числе Крым. Хотя демократы и выделили Украине более $60 млрд военной помощи, но со значительным трудом преодолевая сопротивление республиканского большинства в палате представителей, с опозданием поставляя то оружие, которое было необходимо на фронте еще в 2022 и 2023 годах и с оговорками не наносить удары по военным аэродромам и базам на российской территории. Как выяснилось за два года войны, такая политика красных линий была ошибочной и лишь создала проблемы для Украины на фронтах.
Многие также были уже готовы к тому, что при Трампе может развалиться тесный военно-политический тандем между США и ЕС, который образовался после начала войны в Украине. И если это приведет к сокращению военной поддержки со стороны США, то эту поддержку придется искать не только за счет европейских, но также и других стран, например, Южной Кореи, которой сильно не понравилось участие военных из КНДР на стороне России в этой войне. В ответ Сеул стал рассматривать возможность поставок вооружения Украине. Хотя это никак не заменит масштабы американской помощи.
Другой зоной повышенной напряженности уже являются американо-китайские отношения. И демократы, и республиканцы вполне убеждены в том, что основная игра престолов за мировое лидерство будет идти именно с Поднебесной. То есть маховик напряженности между Вашингтоном и Пекином будет раскачиваться все сильнее, особенно на фоне демонстративного желания Китая стать альтернативным экономическим и военно-политическим центром притяжения в мире для тех, кто устал от Бреттон-Вудской системы и гегемонии США. Поэтому Трамп не скрывал, что в случае прихода в Белый дом он еще больше закрутит гайки в этих отношениях как в сфере торговли, так и с точки зрения военно-политического соперничества, чтобы притормозить рост влияния Китая.
И если формат «5 стран Центральной Азии + США» сохранится, то уже без привязки к войне в Украине, как это было при демократах, а как продолжение конфронтации с Китаем, где Белый дом при Трампе будет больше заинтересован либо в нейтральной позиции центральноазиатских стран по отношению к этой конфронтации, либо США начнут давить на партнеров Китая, чтобы ослабить их торговые связи, в том числе в рамках Транскаспийского международного транспортного маршрута из Китая в ЕС через Центральную Азию.
Тем более при первом президентском сроке Трампа уже началась политика сдерживания экономического роста Китая через введение разных торговых ограничительных мер или санкций по отношению к китайским компаниям и банкам. И если во время своего второго президентского срока Трамп действительно захочет ввести 60% пошлины на весь импорт из Китая, то, по мнению экономистов, в результате ответных мер со стороны Пекина мир ждет масштабная торговая война. Но такая политика Белого дома лишь больше подтолкнет страны Центральной Азии ближе к Пекину, в первую очередь по экономическим соображениям, тем более что большинство стран региона, в отличие от Казахстана и Узбекистана, более экономически зависимы от Китая и менее инкорпорированы в международную торговлю.
Хотя более негативный сценарий связан с риском военной конфронтации США и их союзником с Китаем вокруг Тайваня, что может иметь серьезные негативные последствия для Центральной Азии. Ведь в таком случае появляется риск образования более тесного военно-политического антизападного альянса Китая и России, и в таких геополитических клешнях Пекин и Москва будут требовать присоединения к этому альянсу всех стран Центральной Азии, таким образом нанося серьезный удар по их попыткам проводить многовекторную политику. То есть в таком случае им придется стать частью китайской политики формирования антизападного экономического и военно-политического центра влияния, в основе которого будут разные региональные структуры с доминирующей ролью Китая, от ШОС до БРИКС.
Тем более, как отмечают некоторые эксперты, Си Цзиньпин хочет создать международную систему, где на первое место Пекин ставит суверенность, в рамках которой необязательно соблюдать права человека, что вполне устроит практически все страны Центральной Азии. Интересно то, что Трамп когда-то озвучивал примерно то же самое, когда говорил, что «все неприятности начались с того, что мы приняли на вооружение опасную идею о том, что можем построить подобие западных демократий в странах, которые или не готовы, или не хотят стать западными демократиями».
И здесь возникает ключевой вопрос: не является ли политическое возвращение Трампа одним из знаков того, что США начинают терять роль гегемона на международной сцене?
Закат гегемона?
Тезис Дональда Трампа «Америка прежде всего» в том числе связан с сокращением глобальной роли США как носителя неких ценностей и как одного из главных двигателей глобализации, которая уже столкнулась с противовесным трендом — регионализацией и конкуренцией блоков. А после Трампа его лозунг подхватят и его последователи.
Конечно, с точки зрения военной, экономической, технологической и инновационной мощи США всё еще играют роль гегемона. Но Римская империя в том числе пала по причине краха идеи «Великого Рима» — как в римских верхах и низах, так и в глазах внешних сил. Советский Союз развалился в том числе по причине краха идей социализма и коммунизма как у верхов, так и низов. Что такое сверхдержава? Это глобальный игрок, который имеет возможность играть абсолютно во всех сферах. Не только в военной или экономической, но также в той системе ценностей, которой этот игрок экспортирует. В конечном счете холодная война была не просто конфликтом двух сверхдержав, а конфликтом двух систем политических ценностей, двух идеологий.
Распад СССР привел к временному доминированию либеральных и неолиберальных идей, что отразилось в известной работе Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек», где он по наивности написал об окончательной победе либеральной демократии западного образца, что должно было привести к концу разных идеологических противостояний, революций и войн. Но потом он сел в лужу, когда уже в 90-х годах выяснилось, что природа не терпит пустоты, и советскую идеологию тут же заменили другие идеологические модели. Их просто стало больше, как продукции в супермаркете: на разных полках стоят разные идеологические конструкции, которые продолжают конкурировать. Например, теракт 11 сентября 2001 года в том числе был вызовом США со стороны тех, кто стал носителем радикальных идейных конструкций. Глобализация и антиглобализация, вестернизация и антивестернизация, модернизация и антимодернизация, либерализм и авторитаризм, разные вариации «третьего пути» — мир сейчас как в котле варится с разными идеологическими ингредиентами. И у США уже нет былой идейной монополии. Тем более на фоне кризиса традиционных политических ценностей не только в США, но и во многих западных демократиях.
