Почему госдолг – это не «бесплатный ланч»
Идея, что в развитых странах может возникнуть проблема «долгового навеса», полностью отвергалась, а несогласных с этим мнением обычно высмеивали. Даже Международный валютный фонд, традиционно являющийся непреклонным сторонником благоразумной бюджетной политики, начал поддерживать политику активного стимулирования экономики за счет заимствований.
В течение последних двух лет эта идейная волна пошла на спад, поскольку данная форма магического мышления столкнулась с суровой реальностью: высокая инфляция и возврат к нормальным долгосрочным реальным процентным ставкам. В недавней оценочной работе, проведенной тремя ведущими экономистами МВФ, подчеркивается этот выдающийся разворот. Авторы прогнозируют, что к 2028 году усредненное соотношение долга к доходам в развитых странах повысится до 120% ВВП из-за снижения долгосрочных перспектив роста их экономики. Они также отмечают, что повышение стоимости заимствований становится «новой нормой», и поэтому развитые страны обязаны «постепенно и убедительно восстановить «бюджетную подушку» и обеспечить устойчивость своего суверенного долга».
Такая сбалансированная и взвешенная оценка совершенно не является алармистской. Однако еще совсем недавно любые призывы к бюджетному благоразумию немедленно осуждались многими деятелями левых взглядов как призывы к «политике жесткой экономии». Например, в вышедшей в 2018 году книге Адама Туза о мировом финансовом кризисе 2008-09 годов и его последствиях термин «политика жесткой бюджетной экономии» («austerity») упоминается 102 раза.
Более того, вплоть до недавнего времени сама идея, что высокий уровень долгового бремени государства может привести к проблемам, являлась практически табуированной. В августе прошлого года Барри Эйхенгрин и Серкан Арсланалп представили прекрасную статью о глобальных долгах на ежегодной встрече руководителей центробанков в Джексон-Хоуле (штат Вайоминг). В этой статье был задокументирован невероятно высокий уровень долга, накопленный правительствами после мирового финансового кризиса и пандемии Covid-19, но что удивительно: авторы воздержались от четких объяснений, почему эта ситуация может создать проблемы для развитых стран.
Дело не просто в бухгалтерии. Развитые страны редко объявляют официальный дефолт по внутреннему долгу (для управления своими обязательствами они обычно прибегают к таким тактическими приемам, как, например, неожиданное повышение инфляции или финансовые репрессии), однако высокая долговая нагрузка, как правило, негативно сказывается на их экономическом росте. Кармен Рейнхарт и я представили этот аргумент сначала в небольшой статье для одной конференции, состоявшейся в 2010 году, а затем, в 2012 году, в более подробном анализе, написанном в соавторстве с Винсентом Рейнхартом.
Эти работы вызвали острые дебаты, которые зачастую омрачались грубыми искажениями. К сожалению, многие с трудом различают финансирование бюджетных расходов за счет дефицита (оно может временно стимулировать рост экономики) и высокий уровень долга, который обычно приводит к негативным долгосрочным последствиям. Ученые экономисты в целом согласны, что очень высокий уровень госдолга может тормозить рост экономики, вытесняя частные инвестиции и сокращая масштабы бюджетного стимулирования в периоды глубоких рецессий или финансовых кризисов.
Да, в допандемическую эпоху сверхнизких реальных процентных ставок заимствования действительно выглядели бесплатными, позволяя странам тратить сегодня без необходимости расплачиваться потом. Однако этот праздник государственных расходов базировался на двух допущениях. Во-первых, процентные ставки по госдолгу будут оставаться низкими бесконечно долго, либо же они начнут расти так медленно, что у правительств будет несколько десятилетий на адаптацию. Во-вторых, внезапные и масштабные потребности в расходах (например, наращивание военного потенциала в ответ на иностранную агрессию) можно профинансировать за счет новых заимствований.
Кто-то скажет, что страны могут избавиться от высокого долга просто за счет роста экономики и привести в пример послевоенный экономический бум в США. Однако эту идею опровергает недавняя статья экономистов Жюльена Акалина и Лоренса Болла. Их исследование показывает, что без строгого контроля за процентными ставками, вводившегося США после окончания Второй мировой войны и периодических всплесков инфляции, соотношение долга к ВВП в Америке в 1974 году составляло бы 74%, а не 23%. Плохая новость в том, что в современной экономической среде, которая характеризуется таргетированием инфляции и более открытыми мировыми финансовыми рынками, подобная тактика может оказаться нереализуемой. А это означает, что требуется серьезная коррекция бюджетной политики США.
Справедливости ради стоит отметить, что сегодня нет никакого повода для паники по поводу госдолга, по крайней мере, в развитых странах. Периодические всплески инфляции или продолжительные периоды финансовых репрессий не являются катастрофой. Однако важно подчеркнуть, что у богачей есть доступ к инвестиционным возможностям, которые позволяют им смягчать последствия подобной финансовой коррекции, а вот на граждан с низкими и средними доходами обычно ложится основное бремя возникающих издержек.
Иными словами, госдолг может быть ценным инструментом для решения многочисленных проблем в экономике. Однако этот инструмент не является – и никогда не являлся – «бесплатным ланчем».
