Канны-2025: быть звездой уже недостаточно
Эпоха самолюбования уступает место эпохе настоящего авторского высказывания
Красная дорожка на Лазурном берегу прежняя, но правила игры изменились. В 2025 году просто появиться на фестивале как актёр — даже звёздный — уже не значит быть в центре внимания. Всё больше звёзд приезжают не ради фотоколлов, а ради премьер собственных режиссёрских проектов. Переход от актёрства к режиссуре — не новость. Но в Каннах-2025 он ощущается как необходимость. Быть актёром сегодня — больше не статус. Это отправная точка для чего-то большего.
Американская актриса Дакота Джонсон привезла комедийную ленту Splitsville (в прокате — «Все её бывшие»), продюсером которой она выступила. Фильм, снятый режиссёром Майклом Анджело Ковино, рассказывает о двух парах, решивших попробовать открытые отношения во время уикенда — с катастрофическими последствиями. «Нам нужно вернуть комедии в кинотеатры, особенно на фестивали вроде Канн. Смех нужно слышать в зале, а не дома перед телевизором», — сказал Ковино.
Кристен Стюарт, Скарлетт Йоханссон и Харрис Дикинсон — три англоязычных актёра — в этом году все они ещё и дебютанты-режиссёры, каждый со своей историей и стилем. Для Стюарт и Йоханссон фестиваль — знакомая территория: первая входила в состав жюри в 2018 году, вторая в этом году участвует в основном конкурсе как актриса в фильме Уэса Андерсона The Phoenician Scheme («Финикийская схема»). Дикинсон, которому 28, дебютировал в Каннах с лентой Рубена Эстлунда «Треугольник печали» («Золотая пальмовая ветвь», 2022), а затем получил широкую известность благодаря роли в ленте «Плохая девочка» с Николь Кидман.
Режиссёрский дебют Кристен Стюарт, «Хронология воды», основан на автобиографии писательницы Лидии Юкнавич. В центре сюжета — тема травмы, телесности и саморазрушения. Произведение Юкнавич — не хронологический рассказ, а скорее нелинеарные фрагменты ее воспоминаний, где время — гибкое, текучее, как вода, ставшая символом страдания, очищения и освобождения. Писательница описывает сложные и травматические отношения с насильником-отцом, с матерью-алкоголичкой, рассказывает про смерть новорожденной дочери, собственную зависимость от наркотиков, а также занятия плаванием — как форму выживания и обретения собственного голоса через телесный опыт. Стюарт начала работу над проектом ещё в 2018 году, а в январе 2024-го, разочаровавшись в индустрии, устав от проблем с финансированием и бесконечных отсрочек, публично заявила: «Я сделаю этот фильм до того, как снова начну сниматься у других. Иначе уйду из кино». Уже летом того же года съёмки начались в Латвии.
Вопросы, которыми задаешься после просмотра, не из легких: почему боль так часто становится дверью к самопониманию? Почему некоторым необходим хаос, чтобы приблизиться к себе, в то время как другие ищут путь через наблюдение и тихое осмысление? Фильм Стюарт — не просто адаптация, а попытка визуализировать эти идеи. Как отмечает актриса, «воплотить физическое переживание на экране — это необходимость». Позволим себе с ней не согласиться, не всякая травма приводит к разрушению. Мы живем в эпоху, где современная культура романтизирует дисфункцию как признак гениальности, тогда как тихое сопротивление и саморефлексия остаются не услышанными. Стюарт — фигура шумная, дерзкая, вызывающе анархичная. Её способ заявить о себе — через визуально насыщенное провокационное высказывание. Вместо исповеди она предлагает картину-столкновение, как акт агрессии против молчания.
Более философский подход лежит в основе фильма Urchin («Сорванец») Харриса Дикинсона, снятого при поддержке BBC Films. Главный герой — бездомный по имени Майк — борется с наркотической зависимостью на улицах Лондона. Он обаятельный, уязвимый и очень ненадёжный. История не даёт чёткого ответа на вопрос, кто он, но ясно одно: им движут эмоции и зависимость.
Сам Дикинсон говорит, что идея фильма родилась из его опыта работы в приюте для бездомных и разочарования в политике: «Я хотел действовать локально, делать что-то конкретное. Так я начал помогать и увидел, насколько уязвимыми могут быть люди, которых игнорирует общество». Эта уязвимость — не сентиментальная. Герой фильма отвечает на помощь агрессией, а на добро — кражей. Его реакция на заботу пугает, но именно в ней и заложена истина: тот, кто привык выживать, не умеет доверять даже тем, кто протягивает руку помощи. Можно сказать, что Urchin — фильм о доверии: о том, насколько мы готовы верить в человеческую порядочность даже в самых ненадежных людях.
Фильм Скарлетт Йоханссон Eleanor the Great («Великая Элеанор»), скорее всего, обладает наибольшим коммерческим потенциалом, а главной героине некоторые критики даже пророчат «Оскара». История 94-летней Элеонор Моргенштерн (в исполнении Джун Сквибб — кстати, уже однажды номинированной на «Оскар» за «Небраску») начинается с переезда из Флориды в Нью-Йорк после смерти её близкой подруги, с которой она прожила вместе 11 лет. Элеонора пытается начать новую жизнь и по настоянию дочери решает посещать кружок пения, однако случайно попадает в группу переживших Холокост. Считая её «своей», участники просят Элеонор поделиться историей жизни и выживания. Тогда она решает выдать за свою биографию трагическую историю умершей подруги — о Польше, концлагере и гибели брата.
Повествование принимает неожиданный поворот, когда молодая журналистка решает написать об этом статью. Элеонор приглашают выступить в университете, а позже отец журналистки — известный телеведущий — предлагает рассказать её историю в своём шоу. Так невинная ложь запускает цепь последствий, выйти из которых становится всё сложнее.
«Я нервничаю и взволнована. Если я сделаю свою работу хорошо, то смогу представить, как Джун идёт по Круазетт, представляя свою роль в 95 лет», — признавалась Йоханссон во время работы над картиной. И Сквибб действительно оказалась на премьере в Каннах под пятиминутные овации. Те же пять минут аплодисментов выпали на долю Дикинсона, а Стюарт обогнала обоих с шестиминутным рукоплесканием — в очередной раз доказывая, что номинируется не столько фильм, сколько уровень шума вокруг его создателя.
Фильмы Стюарт, Йоханссон и Дикинсона объединяет одно: их создатели сознательно выбирают быть по ту сторону камеры. Это редкость для актерских дебютов в режиссуре — и, возможно, знак того, что эпоха самолюбования уступает место эпохе настоящего авторского высказывания.
