Европа и торговая война на два фронта
Античный историк Полибий объяснял падение греческих полисов под натиском римлян не недостатком ресурсов, а устаревшими политическими системами, отсутствием единства и самоуспокоенностью. Сегодня Европа рискует попасть в «ловушку Полибия»
ПАРИЖ — Евросоюз попал на неизведанную территорию: США и Китай развязали против него торговую войну. Теперь ЕС надо разработать план боевых действий с учётом огромных различий — и важных сходств — в этих двух конфронтациях.
Торговая война с США оказалась отчасти шоком, хотя и не должна была, учитывая открытую враждебность президента Дональда Трампа к ЕС и его фундаментальное непонимание динамики торговли. Трамп жалуется на дефицит в торговле США с ЕС, но этот дефицит относится только к товарам, а в торговле услугами у Америки профицит. Пошлины Трампа — это выстрел в ногу американской экономике, и они никак не помогут уменьшить дисбаланс счёта текущих операций, который в первую очередь объясняется низким уровнем сбережений в Америке.
Вопрос не только торговый, но и политический. Администрация Трампа стремится запугать Европу (и добиться от неё уступок), несмотря на риски для роста экономики в США. Наверное, Трамп уверен, что европейцы уступят, и это позволит ему хвастаться внутри страны своей лёгкой «победой».
Торговая война с Китаем удивляет меньше, но она опасней: это экзистенциальный вызов европейской экономике. С тех пор как Китай вступил во Всемирную торговую организацию (ВТО) в 2001 году, он догнал развитые страны по уровню производительности, но не по уровню зарплат и социальных стандартов. В результате Китай находится на передовых рубежах инноваций во многих отраслях, но при этом стоимость рабочей силы там по-прежнему гораздо ниже, чем в богатейших странах.
Технологии на уровне Кремниевой долины, стоимость труда как в развивающихся странах, огромное количество рабочей силы в одной из самых населённых стран мира — комбинация этих факторов делает Китай грозным противником. Значительная часть европейской экономики уже под угрозой. Речь идёт не только о стали и алюминии. Конкуренция уже ощущается в производстве автомобилей, химикатов, лекарств, машин и оборудования, а также во многих других отраслях.
Как и пошлины США, действия Китая во многом мотивируются политическими соображениями. Китайский режим накапливает избыточные мощности (а это одна из главных причин торговых противоречий с Европой) ради демонстрации силы за рубежом и сохранения контроля над собственным народом. Именно этим объясняется, почему китайское руководство не реагирует на неоднократные призывы провести ребалансировку в пользу внутреннего потребления, хотя это повысило бы уровень жизни китайцев.
Греческий историк Полибий объяснял покорение греческих городов-государств Римской империей не недостатком ресурсов, а устаревшей политической системой, отсутствием единства, самоуспокоенностью. В США подъём Китая вызывает озабоченность «ловушкой Фукидида» (страхи действующего гегемона из-за подъёма соперника приводят к войне между ними), однако с Китаем связан ещё и призрак «ловушки Полибия», ведущей к упадку Европы.
Если Европа хочет остаться глобальным игроком, ей надо показать, что она, подобно Китаю и США, способна временно терпеть экономическую боль ради долгосрочных стратегических интересов. Уступки необоснованным требованиям США могут быть выгодны для роста экономики в ближайшем месяце, но в долгосрочной перспективе они ведут к катастрофе, причём не только из-за самих уступок, но и из-за прецедента, подталкивающего администрацию США требовать большего. Все мировые игроки начнут сомневаться в готовности Европы сопротивляться хищническому поведению.
А сближение с Китаем в качестве альтернативы США будет напоминать прыжок со сковородки в огонь, ведь такое сближение создаст новую зависимость, позволяющую легко ею злоупотреблять. Оба подхода являются рецептом превращения в вассала.
Хочется надеяться, что нынешний период великодержавной борьбы не будет длиться вечно. Однако Европа обязана находить способы повышения своей устойчивости. Нужно искать новые рычаги экономического роста; создавать союз «сбережений и инвестиций»; демонтировать многочисленные, сохраняющиеся внутренние барьеры в торговле; мобилизовать госинвестиции с помощью новых совместных заимствований.
В связи с этим ЕС следует подумать о созыве ближайшей осенью чрезвычайного саммита, посвященного разработке стратегии «двигателей роста» на ближайшие два года, особенно в случае провала торговых переговоров с США. Целью такого плана должно быть ускорение (в том числе путём мобилизации необходимого финансирования) процесса реализации рекомендаций из знаменитого доклада о конкурентоспособности Европы, который подготовил бывший премьер-министр Италии и бывший президент Европейского центробанка Марио Драги.
При этом Европе надо демонстрировать скромность. Ей нельзя ограничиваться простым признанием (как это было сделано при заказе доклада Драги), что она отстала во многих отраслях, и ей надо воспользоваться теми же самыми инструментами, которые помогли Китаю вырваться вперед. В частности, ЕС следует вводить «европейские преференции» на стратегических рынках и, что ещё важнее, в определённых случаях требовать от инвесторов обязательного трансфера технологий.
Наконец, поскольку система ВТО явно устаревает, ЕС следует готовить новые торговые соглашения со странами, не вставшими на сторону США или Китая (особенно в Южной Азии). Эти соглашения — с акцентом на предсказуемости и приверженности правилам — могут сначала охватывать целевое отраслевое сотрудничество, что позволит быстро воплотить их в жизнь.
В XIX веке историк Фюстель де Куланж отмечал, что, когда Рим двинулся на Грецию, «все иностранцы знали, что греки готовы продаться — либо по отдельности, тайно, либо в открытую, целыми городами». Если ЕС не хочет развалиться под напором великих держав, которые его осаждают, ему надо чётко пояснить, что эти слова к современным европейцам не относятся.
