Когда ночь наступает днём: как перевод времени бьёт по казахстанскому бизнесу
Бизнесмен Алмас Мухаметов на примере своих предприятий рассказал о проблемах, с которыми сталкиваются его компании из-за смены часового пояса
«То, что сейчас над нами ставят опыты, — это сто процентов. Вместо того чтобы помогать бизнесу, с нами играют в непонятные игры и уверяют, что день — это ночь, а ночь — это день. Нам пытаются доказать, что темнота на производстве — это новый источник вдохновения. Но я вижу обратное». С такого высказывания-сожаления начал нашу беседу предприниматель Алмас Мухаметов. А вопрос в общем-то был простой: сказался ли как-то перевод времени на вашем бизнесе? Думаю, из ответа моего собеседника уже многое можно понять…
Не три, а 30
Алмас Мухаметов — владелец завода по выпуску одноразовых медицинских изделий Pharmaland. Он производит одноразовые халаты, маски, пеленки для кушеток и многое другое. На том же предприятии Мухаметов выпускает продукты питания. Пару лет назад он открыл медицинский центр в Алматы. В бизнесе Мухаметов уже более десяти лет, а еще он магистр экономики и права, автор десятков научных публикаций, доктор наук в области стандартизации и сертификации.
Как любой бизнесмен, Алмас ведет строгую бухгалтерию и в целом радеет за каждый заработанный тенге. Поэтому не обратить внимания на счета за электроэнергию, цифры в которых начали расти одновременно с переводом времени (с марта 2024-го), он не мог. Поэтому первое, о чем мне с досадой рассказал предприниматель, так это об увеличенных расходах на коммуналку.
По словам Алмаса, счета за электроэнергию увеличились на 30%, «а не 1-3%, как доказывают в правительстве», уточняет собеседник. При этом замечать разницу в счетах за электроэнергию Мухаметов начал практически сразу, как перевели часы, точнее с начала жаркого сезона. Тогда Алмас понял — дело в кондиционерах, которые стали работать дольше привычного: сдвиги в рабочем графике сместили начало рабочего дня на более жаркий период.
«На 30% выросли мои расходы на ровном месте! Конечно, чтобы этого хоть как-то избежать, мне приходится решать что-то с графиком работы», — говорит Алмас.
Пришлось не только перестраивать режим работы для сотрудников, но и в целом «ломать» годами выстроенную систему, включая графики встреч и переговоров с зарубежными партнерами и логистику.
— Раньше мы начинали отгрузку товаров в 15:00. Но если сейчас у меня машина заедет в это же время, то грузить продукцию уже будем в темноте. Поэтому я вынужден загонять машину в 12 часов дня. Но в это время основная работа еще в процессе, швеи не успевают к этому времени закончить отшивать всю партию. Естественно, это сказывается на сроках выполнения заказов, — приводит пример бизнесмен.
Темная сторона
Алмас утверждает, что перевод стрелок сказывается на настроении всего персонала. И даже в какой-то мере на их безопасности. Завод Pharmaland находится в небольшом поселке Алдаберген, недалеко от Талдыкоргана. Ни для кого не будет открытием, что в сельской местности чаще всего есть большие трудности с освещенностью улиц. Этот поселок — не исключение, а значит, выход с предприятия в зимний период в шесть часов вечера, что по нынешним меркам можно рассматривать как глубокую ночь, чреват различными «приключениями» на темных улицах.
Не оказалось «светлой стороны» и у изменения рабочего графика (что так настойчиво рекомендуют многие министры), который изменили на более ранний: здесь теперь трудятся не с 9:00 до 18:00, а с 8:00 до 17:00. Но и этот график оказался сомнительно комфортным, так как на швейном предприятии (что вполне логично) много женщин, в том числе многодетных мам, которые должны к 8 утра и на работу прийти, и ребенка к этому же времени в школу или детсад собрать.
— Часть моих сотрудников выходят из дома на работу, когда темно, и уходят обратно тоже в темноте. Я иногда думаю, может, в нашем правительстве решили перенять опыт казино? Думаю, что такая среда комфортна только для таких заведений, где из-за искусственного освещения многие теряют связь с реальностью. Но когда обычные люди не видят солнца — это очень сильно сказывается на настроении, а это уже первый шаг к депрессии, — полагает собеседник.
Также Алмас замечает, что у его сотрудников развивается хроническая усталость, падает продуктивность, а из-за этого растет процент производственного брака.
— Из-за нехватки освещения мы совершаем ошибки на производстве, и для нас это критично. Мы же, грубо говоря, медицинское ателье. Освещение в помещении складывается из естественного и искусственного света. Теперь большую часть времени сотрудники работают при искусственном свете. Если я раньше включал свет ближе к четырем часам вечера, то сейчас мой коллектив работает под лампами с двух часов дня, так как лучи солнца просто перестают проникать в цех. А шить без естественного освещения, которое напрямую влияет на качество работы, — неудобно. Да, кто-то скажет, что люди работают и в подвалах, но давайте тогда все производства по подвалам разместим! — возмущается Алмас.
Осложняет работу еще и то, что в поселке, где стоит завод, частенько отключают электричество. И если раньше без света можно было переключиться на другую работу, например, выкройку и упаковку, то теперь, при отключении света после обеда, работа фактически парализуется.
— Будете смеяться, но нам газ-то только месяц назад подвели, до этого твердым топливом отапливались. А про веерные отключения я вообще молчу. Это «нормальная» практика. Но у нас нет ресурсов для быстрой адаптации к таким изменениям. Чтобы адаптировать всю систему предприятия под новые реалии, нужны большие деньги. Но у меня же не государственная организация, в которую без проблем могут вложить лишние миллионы, а небольшой завод. Мне своих внутренних проблем хватает, а тут еще и новые добавились, — продолжает негодовать собеседник.
Основной инстинкт
На своем предприятии Алмас не только производит медицинские комплекты, но также выпускает продукты питания: масло гхи, мед, орешки, сухофрукты, кумыс и т. д. Для этих целей он выделил отдельное помещение на заводе. Перевод времени также не обошел своей темной стороной и и этот вид деятельности.
Для понимания: все сырье для продукции своего бренда Bio Gorod Алмас закупает у фермеров из разных регионов Казахстана. И с переводом времени графики поставок того же молока пришлось сильно корректировать.
— Перемены в графике отражаются очень сильно. У нас постоянно сдвиги по поставкам сырья, у некоторых поставщиков снижается удой, а значит, ждать нужный нам объем нужно дольше. Я даже боюсь представить, как вообще фермеры сейчас работают. Посмотрите, к примеру, на Восточный Казахстан. Я был там недавно, там темнота уже в обед. Мы видим, что сельское хозяйство — это одна из первых сфер, которая получает массу проблем из-за перевода времени. Животных-то не подстроишь под графики, у них есть определенное время для кормления, выпаса, доения и т. д. А если светает в четыре утра и темнеет в три часа дня, то о каком нормальном графике жизни для фермеров может идти речь?! — восклицает Алмас.
Еще одно детище Алмаса Мухаметова — медицинский центр в Алматы. И в этом деле, как отмечает спикер, тоже ворох проблем из-за перевода стрелок. Здесь, как и на производстве, пришлось корректировать режим работы и вместо привычных с 9:00 до 19:30 сокращать рабочий день на два часа — до 17:30. И такое урезание ощутимо бьет по доходу предпринимателя и зарплате врачей, так как теряется большое число клиентов…которые, в общем-то сами перестали приходить в позднее время.
— Многие люди теперь не хотят приходить вечером на какие-то консультации, потому что они по темноте хотят просто до дома добраться. Это уже на уровне инстинктов: когда темно, нужно идти домой, — разводит руками собеседник. — Люди ещё не адаптировались к изменению биологических ритмов, и сколько времени уйдет на адаптацию — неизвестно.
Обвинения в неграмотности
Как и миллионы казахстанцев, Алмас не понимает, для чего в Казахстане поменяли время. И, главное, как именно проводили исследования для принятия такого важного решения.
— Бизнесу, к сожалению, не до экспериментов. Нам нужна стабильность, а не рассуждения. Для меня выглядит крайне странным то, что сначала они переводят время, а теперь хотят провести исследование за 160 миллионов тенге, чтобы понять, как это повлияло на экономику и общество. Разве не логичнее было бы сначала провести эти исследования, а уже потом принимать решение? Сейчас это похоже на такую ситуацию: сначала вы переезжаете в новый дом, а потом решаете, подходит ли вам этот район или город для жизни, — проводит аналогию спикер. — Нас сейчас обвиняют в неграмотности, но я тоже учёный, имею несколько степеней, я доктор наук. И я не хочу, чтобы так называемые «учёные» мне доказывали, что ночь — это день, а день — это ночь.
Алмас считает, что время нужно вернуть обратно, но, учитывая то, как «не любят чиновники признавать ошибки», добиться этого будет весьма непросто.
— Мы даже на международной арене выглядим странно. То мы у столицы туда-сюда названия меняем, теперь время перевели, а потом задумываемся, правильно ли мы это сделали. Я действительно хочу, чтобы нам вернули прежнее время. Но правительству будет очень сложно признать свою ошибку. Поэтому мы, как общество, должны не глумиться над чиновниками, а как-то поддержать. Все мы знаем, что для них основная проблема — уступить обществу. Но ведь прислушиваться к желаниям граждан — не плохо. Это и называется «слышащее государство», на которое в Казахстане взяли курс, — заключил Алмас Мухаметов.
