Бизнесмен года. Как Серикжан Сейтжанов вовремя соскочил с нефтяной иглы и стал примером для правительства

В апреле 2012, когда мы встречались с Серикжаном Сейтжановым (№ 17 рейтинга богатейших бизнесменов и № 16 рейтинга самых влиятельных бизнесменов Forbes Kazakhstan) в офисе его нефтяной компании «Саутс-Ойл», нефть стоила $119 за баррель, разведку на его месторождениях в Тургайском бассейне Кызылординской области кредитовал швейцарский банк, а чистая прибыль при годовой добыче 600 тыс. тонн составляла $80 млн. Месторождения оказались крайне удачными, со светлой, лёгкой нефтью, которая шла исключительно на экспорт по цене Brent. Тогда, в первом казахстанском списке Forbes, предприниматель занял 31 место с капиталом $178 млн.

В то время казалось, что оте­чественная экономика вышла из глобального кризиса даже более окрепшей, все снова росло как на дрожжах, на форумы «Казэнерджи» прилетали арабские шейхи и американские генералы, а предостережения специалистов о том, что сланцевая нефть может уронить рынок, воспринимались как вербальные интервенции с ­целью сбить цену.

На том фоне не очень логичной казалась увлечённость Сейт­жанова недавно запущенным заводом Standard Cement — он радовался, что, начав стройку перед самым кризисом, всё же смог добыть финансирование через консорциум отечественных и иностранных банков, завершить проект, и считал его более удачным по выбору места, чем практически одновременно запущенный «Жамбыл Цемент» французской Vicat Group. Говорил, что себестоимость его цемента ниже благодаря эксклюзивной технологии (скорее всего, сам и участвовал в её разработке — в советское время защитил докторскую как раз по цементозаменителям). С неменьшим воодушевлением Сейтжанов рассказывал о планах построить первый в Казахстане завод по производству цианида натрия, объясняя: «Конечно, нефть — бизнес номер один в Казахстане, ни одно производство с ним сравниться не может, но я и два моих брата — доктора технических наук, нас интересуют и другие направления». Так это и воспринималось — как хобби нефтяника.

Теперь, спустя шесть лет, оказалось, что Сейтжанову и его группе «Онтустик» (контролирующий учредитель «Саутс-Ойла»; 50% у главы семьи, по 10% имеют сыновья Бауржан, Бахытжан и Нуржан, дочь Жанна и супруга Ханшаим) удалось сделать то, что не особенно получилось у правительства, — использовать доходы времен «жирного десятилетия» для диверсификации, с созданием новых экспортных ниш не только для своего бизнеса, но и для страны в целом. Standard Cement с момента нашего первого разговора успел вдвое увеличить свою проектную мощность и 30% продукции в 2018 продал в Узбекистан, что-то купили россияне. Узбекистан — естественный соседний рынок, но зачем россиянам ехать за цементом в Шымкент?

— Мало кто, кроме нас, выпускает цемент марок 700 и 800 — он используется в строительстве метрополитенов, военных и аэрокосмических объектов, мы его производим по заявке, — объясняет Сейтжанов.

Химия и жизнь

Завод цианидов тоже вышел на проектную мощность. Talas Investment Company (у «Онтус­тик» — 51%) начала строить его недалеко от города Каратау Жамбылской области в мае 2012-го. Завершила в 2014, но ещё почти два года шли пусконаладочные работы. На технологический режим завод вышел в 2016 году и тогда же заключил первые экспортные контракты.

— Помните, в советское время был кримплен? Вот наш цианид оказался таким кримпленом — сколько ни продавай, спрос только растёт, — довольно смеётся Сейтжанов.

В 2018 предприятие вышло на проектную мощность в 15 тыс. тонн, но заявки на 2019 поступили уже на 18 тыс. тонн. На экспорт уходит треть — в Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан и Россию. Цена на экспорт выше — $500 за тонну при внутренней $400. Побочную продукцию — 5000 тонн сульфата аммония — целиком выкупает акимат Жамбылской области, это сельхозудобрение.

Под занавес года Сейтжанов окончательно договорился с лидером химической промышленности Китая ТСС Group о сотрудничестве в модернизации завода с удвоением мощности.

— Это даже не потребует больших затрат, максимум $10 млн, — говорит бизнесмен (завод обошёлся в 12,9 млрд ещё несвободноплавающих тенге, 60% профинансировал БРК). Выбор партнёра объясняется тем, что именно с ТСС Group холдинг «Онтустик» в этом году начинает строить завод «Сузак Каустик» стоимостью $150 млн (цианид натрия производится из каустической соды). Завод поставят в Туркестанской области на базе крупного месторождения соли (запасы – 7 млн тонн при ежегодном потреблении 180 тыс. тонн). После модернизации потребности Talas Investment Company в этом сырье вырастут до 26 тыс. тонн, проектная мощность «Сузак Каустик» — 100 тыс. тонн. Сейтжанов говорит, что проект по соде — вынужденная мера:

— Сейчас мы покупаем её в Китае, продукция павлодарского АО «Каустик» не подходит по качеству. Я не думал, что буду сам заниматься каустической содой. Искал варианты, съездил в Китай, за три дня побывал в семи нацио­нальных компаниях. Потом они приехали сюда, посмотрели, и мы совместно пришли к выводу, что правильнее будет производить самим.

Но главное — вместе с каустиком, фактически в качестве попутной продукции, завод будет ежегодно выпускать 120 тыс. тонн поливинилхлорида, того самого ПВХ, из которого теперь делается всё, от изоляции до пластиковых окон и дверей.

— Спрос на ПВХ огромный, Китай готов брать весь объём, доходная часть проекта – $300 млн в год. За полтора года, думаю, построим — в конце 2020 года сдадим, — делится планами собеседник.

Здесь же, в Сузакском районе, в 2016 ещё одна компания Сейтжановых, Central Asia Mining, начала добычу золота. В минувшем году получено 480 кг и разрешение на увеличение территории разведки. Золото и серебро забирает «Тау-Кен Самрук» самовывозом, медь пока остается. Добыча основана на выщелачивании, при котором используется цианид натрия. Разведку и буровзрывные работы проводит собственная «ЦентрПромГеофизика», заводы и инфраструктуру строит «МунайКурылысСервис». Проектом интересуются китайцы, готовы заниматься совместно редкоземельными металлами, но надо ещё провести дополнительные исследования.

— Оказывается, золотодобывающее производство менее затратно, чем нефтяное: один раз закупил оборудование, изучил месторождение — и всё, больше ничего не надо, работай. А в нефтегазовом пробурил скважину, если мимо, то все затраты пропали, надо начинать заново, — говорит Сейтжанов.

Правда, и прибыли в этом бизнесе, после того как золото перестало быть обеспечением, не нефтяные.

Нефтяное направление тоже выходит на новый этап — в 2018 в 40 км от Шымкента, за Бадамом, начато строительство нефтеперерабатывающего и нефтехимического завода Standard Petroleum. Он будет выпускать бензин и дизтопливо стандартов евро-5 и евро-6 (мощность — 2 млн тонн в год), а также полиэтилен высокого и низкого давления, полипропилен, аммиак, карбамид, нафталин, мазут. Техусловия от «Казтрансойла» получены — на строительство нефтепровода от основной трубы. Здесь Сейтжанов собирается перерабатывать нефть, добытую «Саутс-Ойлом», и давальческую.

— Мы будем покупать нефть дороже, чем государственные НПЗ, думаю, процентов на 10–15, так что желающие найдутся. Я уже с Россией договорился, что начиная со второго полугодия 2020 года оттуда будет поставляться 500 тыс. тонн, — очерчивает горизонты бизнесмен.

Автодорога к будущему НПЗ уже построена, железная строится, во второй половине января начнут заливать фундамент под оборудование. Запуск намечен в 2020 году.

Интересуемся, как собеседник намерен конкурировать со всей модернизированной государственной системой НПЗ, притом что, по словам министра энергетики, внутренние потребности полностью удовлетворены.

- После модернизации у ШНОС эффективность — 72% светлых нефтепродуктов, у нас будет больше 90%. Это будет абсолютно новый завод, я видел такие в России и китайском Алашанькоу. Это новая технология, сейчас работаем совместно с томскими учёными. Мы там ещё будем перерабатывать 138 тонн отходов ШНОС. Министр знает про наш завод, руководство КМГ — тоже. Говорят: «Рискуешь ты». Ну это мои дела, — смеётся Сейтжанов и вспоминает, как не рекомендовал ему ФНБ строить завод цианидов: — Они там же, в Жамбылской области, только в Шу, планировали цианиды выпускать. Я сказал: «Пока вы начнёте строить, я уже продукцию получу». Так и вышло — они всё ещё строят.

Сеть заправок у «Онтустик» уже есть, называется Satti Zhol. Автогаз там с собственного завода по утилизации попутного газа, самого первого на Кумколе, построенного ещё в 2010.

«Саутс-Ойл» сейчас выправляется после падения 2015–2016 годов. В 2017, с восстановлением нефтяных цен, росла и прибыль, в 2018 позитивный тренд продолжился. Себестоимость — на уровне $28 за баррель. Тем не менее нефтебизнес уже даёт лишь 50% доходов группы — другие направления растут быстрее и тоже становятся доходными.

Наконец, самый грандиозный проект — «Сузак Фосфат» стоимостью $300 млн. Сейтжанов сразу оговаривается, что с жамбылским «Казфосфатом», принадлежащим владельцу АТФБанка Галимжану Есенову (№ 20 богатейших и № 17 самых влиятельных бизнесменов Forbes Kazakhstan), конкурировать не собирается.

— Мы ничего из того, что выпускается в Жамбыле — жёлтый фосфор, серная кислота, удобрения, выпускать не планируем. Будем без термальной обработки и больших затрат получать фосшлам и уже из него производить конечные продукты, — поясняет собеседник, однако подробностей не раскрывает: технология китайская, и китайцы же будут забирать всю продукцию. Они также будут обучать казахстанских специалистов у себя — такая схема уже отрабатывалась на Standard Cement. После окончания разведки образцы руды будут отправлены в Китай, и технология будет подбираться с привязкой к местности.

Его университеты

В феврале 2015 Сейтжанов выкупил Южно-Казахстанскую фармацевтическую медакадемию за 2,8 млрд тенге. Теперь там появилось ещё два лечебных факультета, и академия стала просто медицинской. Первое, что он сделал, — собрал всех сотрудников, преподавателей и объявил, что больше оценки и дипломы покупаться не будут.

— Сказал, что поставлю видеонаблюдение во всех аудиториях. Конечно, пришлось убрать несколько человек, которые раньше это организовывали. Сделали ремонт, расширили аудитории на 8 тыс. квадратных метров, построили общежитие на 620 мест. Вроде пока всё нормально, – говорит бизнесмен.

С осени появилось обучение на английском — восемь преподавателей привезли из Индии и Великобритании. Есть несколько сотен иностранных студентов — из Индии, Иордании, Китая. Всего обучающихся в этом году 6000. По словам Сейтжанова, в декабре Минздрав устроил онлайн-экзамены с видеонаблюдением в мед­институтах страны, и случилась сенсация — студенты Южно-Казахстанской медакадемии показали лучшие знания.

Теперь Сейтжанов мечтает создать химико-технологический институт на базе инновационно-технического колледжа (создан в 2010, готовит по 12 специальностям). Получение лицензии планирует на этот год.

— Колледж тоже останется, но нам нужно высшее учебное заведение. Я сам оканчивал Казахский химико-технологический институт, а сегодня ни одного факультета, готовящего химиков-технологов, нет. Острая нехватка специалистов и по органической, и по неорганической химии. Некому работать на наших новых производствах, — сетует бизнесмен.

Норман Фостер и другие

В этот раз мы с Сейтжановым разговаривали в сверкающем предновогодними огнями Rixos Khadisha Shymkent — единственном пятизвёздочном отеле южного мегаполиса. На девятом этаже, где у него тоже есть кабинет, стены украшены акварелями с казахскими, китайскими и российскими мотивами. Видно, что на заказ — партнёрам, должно быть, приятно.

Скоро рядом с отелем вырастет стеклянная башня, выглядящая так, будто их четыре — в поперечном разрезе здание напоминает четырехпалый лист клевера. Shymkent city, деловой и торговый центр, будет соединён с отелем на уровне третьего этажа галереей. Это проект знаменитого Нормана Фостера, и выглядит на нём Шымкент совершенной Астаной. Стоимость — $40 млн, площадь — 33,5 тыс. кв. м. Кстати, это будет уже второе здание от Фостера в Шымкенте — первым был сам 12-этажный Rixos Khadisha Shymkent. Мрамор для его облицовки везли из Италии и Турции. Атриум венчает огромный прозрачный купол, сквозь который видны клочковатые зимние облака. Президентский номер в отеле самый большой в Казахстане — 450 кв. м.

Затем Сейтжанов показывает ещё один проект — огромный ТРЦ с волнообразной крышей, напоминающий скорее аэропортовский терминал. Площадь – 100 тыс. «квадратов», стоимость — $120 млн. Расположится он возле самой большой в регионе мечети, которую тоже строит Сейтжанов (последние несколько лет глава «Саутс-Ойл» ежегодно посещает Мекку). При мечети будет открыт Исламский образовательный центр, включающий женское и мужское медресе, библиотеку.

Гостиничный бизнес — тоже новое направление для «Онтус­тик». Rixos Khadisha, построенный в 2014-м, стоил $80 млн собственных средств, но уже лет через пять-шесть, по прикидкам Сейтжанова, вернёт инвестиции. Востребованность, по его словам, огромная. Самая низкая заполняемость — на уровне 65%, а чаще всего — около 90%, бывает даже, что нет ни одного свободного номера. Огромным спросом пользуются конференц-залы: после того как оживились отношения между Казахстаном и Узбекистаном, все двусторонние и многосторонние встречи проходят здесь.

— «Химфарм» часто проводит свои форумы, «Казатомпром» — свои. В общем, попали в тему, – улыбается Сейтжанов.

Теперь он строит Rixos в Туркестане, в рамках помощи новому областному центру и духовной столице. Поменьше, конечно, — на 120 номеров. При отеле — 15 тыс. «квадратов» торговой площади. Ещё только роется котлован, но крупные дистрибьюторы уже интересуются условиями аренды.

— Колесо закрутилось, это сильнейший шанс для Туркестана — город давно нуждался в помощи и внимании. Уже сейчас ощущается, что сюда «вернулась власть». Работа кипит — и у нас, и у других. Всего на сегодня отобрали 17 проектов. Свой мы рассчитываем сдать в первом полугодии 2020 года, — рассказывает Сейтжанов.

Если всё так и будет, к концу 2020 года «Онтустик» станет настоящей, по казахстанским меркам, бизнес-империей, самой большой и влиятельной на юге.