Почему в богатом нефтью Казахстане возможен дефицит бензина?

22924

На этот и другие вопросы в интервью Forbes.kz отвечает Ляззат Киинов, в прошлом аким Мангистауской области, вице-министр нефтегазовой промышленности, глава нацкомпании «КазМунайГаз», а ныне сенатор

Фото: rus.azattyq.org
Ляззат Киинов.

Концовка лета в этом году выдалась жаркой на события в одной из стратегических отраслей нашей экономики. Рынок нефтепродуктов лихорадило так, что казахстанцы, порядком уже подзабывшие что такое дефицит, снова вспомнили о прелестях административно-командной экономики: длинных очередях у заправок и отсутствии возможности приобрести бензин за свои кровные.

Почему в богатом нефтью Казахстане возможен дефицит нефтепродуктов? Кто виноват и что делать? Ответы на эти и другие вопросы мы попытались найти в разговоре с почетным нефтяником, стоявшим у истоков мангышлакской нефти, прошедшим путь от простого оператора по добыче нефти до самых высоких постов в отрасли: вице-министра, председателя правления национальной нефтегазодобывающей компании и главы крупного нефтедобывающего региона. Наш собеседник - Ляззат Киинов.

Нефтянка стала локомотивом казахстанской экономики

F: Ляззат Кетебаевич, вот уже больше года вы работаете в Сенате. Наверное, здесь поспокойнее, чем в кресле руководителя правления «КазМунайГаза» или акима области?

­ Возможно, со стороны может так показаться, но это совершенно разные функции - по своим задачам и ответственности. Решения, в принятии которых я участвую в Сенате и как член Комитета по международным отношениям, обороне и безопасности, имеют прямое влияние на благополучие нашего народа, нашей страны. Решения же, принимаемые при управлении компанией или отдельным регионом, имеют более узкий фокус и направлены на положительные изменения в отдельно взятой отрасли или области. Конечно, в силу значимости нефтегазовой отрасли и нефтедобывающего региона для Казахстана, они тоже влияют на благополучие всех казахстанцев, но всё же это больше косвенное влияние.

F: Наверняка вы продолжаете следить за тем, что происходит в родной для вас нефтянке. Как вы оцениваете происходящее?

­ Да, слежу. Слежу внимательно, и должен сказать, что сейчас нефтегазовая отрасль Казахстана проходит очередной этап.

F: Что вы имеете в виду?

­ С момента обретения Казахстаном независимости в развитии нашей нефтегазовой отрасли были два ключевых этапа, ставших определяющими для ее успешного роста.

Первый – это приватизация и привлечение иностранных инвестиций в 1992-1997. Время подтвердило правильность этого решения, которое заложило основу того роста, который продемонстрировала нефтегазовая промышленность за последние 20 лет. В первые годы независимости в силу известных причин добыча нефти у нас упала почти на 20%, газа – на 50%. Благодаря иностранным инвестициям добыча нефти с 1994 выросла в 4 раза, газа – более чем в 9 раз. Думаю, такого роста не было ни в какой другой отрасли. Посмотрите на горнодобывающий сектор – объемы производства здесь выросли за тот же период лишь на треть.

Нефтегазовая отрасль стала локомотивом экономического развития страны. Ни один тенге из бюджета страны не выделялся на ее развитие. Наоборот, в прошлом году почти 40% доходов республиканского бюджета и 90% поступлений в Нацфонд обеспечено за счет поступлений от нефти и газа.

Второй этап – период создания и становления национальной нефтегазовой компании (1997-2012). После приватизации у государства в руках остались разрозненные активы. Это были отдельные нефтедобывающие объединения и разного размера доли в совместных предприятиях. Создание национальной компании позволило консолидировать эти активы и направить их деятельность в рамках единой стратегии. Сейчас это успешная компания, способная на равных сотрудничать с крупнейшими международными корпорациями. Думаю, что когда в 1997 создавались «КазахОйл» и «КазТрансОйл», только самые смелые могли представить себе ту мощную компанию, которую представляет собой «КазМунайГаз» сегодня.

Так, например, при непосредственном участии «КазМунайГаза» подготовлен и реализован в 2008 проект расширения ТШО стоимостью свыше $6 млрд, который позволил удвоить добычу. Сейчас на Тенгизе добывается треть всей нефти в Казахстане. Приобретена 17-процентная доля в Кашаганском проекте, причем на покупку доли и финансирование затрат на разработку месторождения используются собственные и заемные средства, без привлечения средств из бюджета или Нацфонда. В этот период «КазМунайГаз» выполнил задачу главы государства по обеспечению многовекторности маршрутов экспорта нефти. Были завершены сразу несколько масштабных нефтепроводных проектов – трубопроводы КТК, Кенкияк - Атырау, Атасу - Алашанькоу, Кенкияк - Кумколь, расширение пропускной способности нефтепровода Атырау - Самара. В эти проекты тоже были инвестированы миллиарды долларов, без привлечения бюджетных средств.

Особое значение имеет проект Азиатского газопровода. После завершения всех работ по строительству третьей нитки пропускная способность газопровода будет почти аналогичной пропускной способности газопровода Средняя Азия – Центр. Общая стоимость строительства трех ниток Азиатского газопровода превышает $12 млрд - треть доходной части республиканского бюджета на этот год!

Модернизация трех наших НПЗ – именно в названный период принималось это решение. И сегодня видим, что оно было стратегически верным: не прими мы его тогда - сейчас все равно встали бы перед необходимостью принятия такого решения, но уже было бы потеряно драгоценное время. Стоимость этих работ, которые Казмунайгаз финансирует самостоятельно, тоже обходится «в копеечку» - почти $6 млрд, Как видите, масштаб деятельности и возможности «КазМунайГаза» за это короткое время возросли значительно.

Третий этап мы наблюдаем сейчас. Если в течение первых двух периодов развитие нефтегазовой отрасли было направлено на внешний рынок: рост добычи, увеличение экспорта, развитие экспортных маршрутов транспортировки нефти, – то сегодня, по моему мнению, мы являемся свидетелями того, как вектор развития отрасли поворачивается в направлении внутреннего рынка.

Это сложная задача. И то, что сейчас происходит на внутреннем рынке: перебои с поставками бензина и его дефицит, - всё это, если можно так выразиться, «предсмертные муки» существующего внутреннего рынка нефти и нефтепродуктов, который сложился исторически и до сих пор, по большому счету, работает в условиях советских методов хозяйствования. Несмотря на то, что большая часть экономических отношений в нефтегазовой сфере построена на рыночных принципах, внутренний рынок у нас все еще держится на командно-административных рычагах. Очевидно, что это сдерживает развитие всей отрасли. Без перехода на рыночные формы хозяйствования на наш внутренний рынок не придут масштабные инвестиции, не будет развиваться конкуренция, сохранятся дисбалансы и дефицит.

Мы из года в год наблюдаем за «сезонными обострениями», связанными с посевными и уборочными работами, но раньше правительство худо-бедно справлялось с ними. А то, что в этом году эта проблема встала намного острее, чем раньше, я связываю с прошедшей в феврале девальвацией тенге. Наши внутренние цены сразу упали на 20% в сравнении с теми же российскими, и в итоге импортировать российский бензин стало невыгодно.

Триединая задача

F: Диагноз поставлен. Как лечить болезнь?

­ Для насыщения внутреннего рынка нам надо решить, по моему мнению, три взаимосвязанных задачи: сбалансировать цены, увеличить переработку нефти и повысить производство высокооктанового бензина.

F: Ну, две последние задачи после завершения модернизации НПЗ будут решены. Более сложная задача - сбалансировать цены. Вы имеете в виду - сбалансировать их с российскими?

­ Как раз цены, на мой взгляд, - самая простая из трех задач. Рано или поздно мы столкнемся с необходимостью полностью отпустить цены на внутреннем рынке. Мы не можем эффективно развивать и отрасль, и экономику, если часть рынка работает на рыночных условиях, а часть – в условиях административного хозяйствования. Да, это очень негативно скажется на потребителях. Поэтому важно спланировать постепенный переход, чтобы потребители могли подготовиться, в том числе за счет более экономичного потребления горючего или вовсе перехода на альтернативное, такое, как газ.

F: Но есть же другие сферы, которые частично работают в рынке, а частично - в условиях госрегулирования цен.

­ Государство регулирует цены для естественных монополий. Рынок нефти и нефтепродуктов таковым не является.

«Мы имеем полное моральное право требовать от инвесторов поставки на наши НПЗ части добываемой ими нефти»

F: А в чем сложность увеличения производства нефтепродуктов?

­ Сложность – в обеспечении загрузки НПЗ сырьем. Да, после модернизации наши заводы смогут производить больше высокооктанового бензина за счет более высокой глубины переработки. Но основная проблема кроется в том, что сейчас их загрузку обеспечивают средние и мелкие нефтедобывающие компании. Фактически сейчас правительство вынуждает их поставлять часть своей нефти на переработку и нести убытки. Если бы они могли продать эту нефть на экспорт, то это было бы выгодно и их акционерам (более высокие дивиденды), и правительству (более высокие налоги). И самое печальное в этой ситуации то, что потребитель от этого тоже не выигрывает. Думаю, что многие бы предпочли иметь возможность заправиться пусть относительно дорогим бензином, но без ограничений по количеству, чем иметь низкие цены, но не иметь самого бензина на АЗС.

В любом случае надо смотреть на более долгосрочную перспективу – мы же рассчитываем, что заводы будут работать еще как минимум 30-40 лет. Но реальность такова, что уже через 10 лет для полной загрузки всех НПЗ не хватит даже всего объема добычи компаний, которые сейчас поставляют лишь часть своей нефти.

F: И что же делать? Вкладываться в нефтеразведку?

­ Верно. Нужно как можно быстрее принимать комплекс мер, стимулирующих приток инвестиций в геологоразведку. Как известно, нефтедобыча – очень долгий процесс. От начала разведочных работ до получения первой нефти проходит 7-8 лет и более. И чем больше месторождение - тем длительнее этот период.

Но геологоразведка – всегда риск. Риск того, что ничего не обнаружат и вложенные деньги не оправдаются. Или найдут, но слишком маленькие запасы. Поэтому правительство должно уже сейчас начинать обсуждение с нашими крупными инвесторами вопроса возможности поставок нефти на наши НПЗ.

Все мы знаем: когда экономика находилась в плачевном состоянии и мы остро нуждались в инвестициях и технологиях, Казахстан пошел на большие уступки инвесторам, и благодаря им ТШО и Карачаганак стали крупными нефтедобывающими проектами в Казахстане. Мы предоставили им льготный режим налогообложения, право экспорта всей добываемой нефти. Думаю, что теперь мы имеем полное моральное право требовать поставки на наши заводы части добываемой ими нефти. А для этого нужно начинать переговоры. При этом надо исходить из того, что Казахстан и иностранные инвесторы являются добрыми партнерами, а переговоры между добрыми партнерами проходят в конструктивном ключе и нацелены на выигрыш обеих сторон. Сотрудничество, при котором одна из сторон получает выгоду, а другая терпит убытки, не может быть устойчивым в долгосрочной перспективе.

Почему падение цен на нефть не отражается на казахстанском рынке ГСМ

F: Кстати, об экспорте нефти. Последние несколько месяцев мы наблюдаем снижение мировых цен на нефть. Однако это никак не отражается на наших внутренних ценах на горючее. Почему?

­ Причина опять-таки кроется в нерыночном характере функционирования нашего внутреннего рынка нефти. Даже если мы отнимем все расходы по доставке нефти на мировой рынок, то все равно цена одной тонны нефти, поставляемой на экспорт, гораздо выше цены этой же тонны нефти, поставленной на переработку на завод. Поэтому колебания мировых цен на нефть и не сказываются на наших внутренних ценах. И это будет сохраняться до тех пор, пока цена тонны нефти «на скважине» будет одинаковой, независимо от того, куда она продается: на экспорт или на наши НПЗ.     

F: Значит, пока не завершится модернизация НПЗ, лихорадить рынок ГСМ не перестанет?

­ Насытить внутренний рынок нефтепродуктами можно. И есть только два пути, на мой взгляд. Либо отпустить цены, либо еще жестче регулировать его. Либерализация цен в долгосрочной перспективе принесет больше пользы, но, как я уже говорил, ее лучше делать постепенно. Поэтому остается только продолжать госрегулирование этого рынка, но делать это надо очень жестко. И не только по ценам, но и по объемам поставок нефтепродуктов на внутренний рынок, включая импорт. Несмотря на неэффективность госрегулирования, в краткосрочной перспективе это позволит снять остроту проблемы. Однако надо будет параллельно проводить постепенную либерализацию цен на нефтепродукты. Иначе ситуация будет только усугубляться.

F: Получается, что четвертый НПЗ, необходимость строительства которого поручил изучить глава государства, тоже не решит проблему?

­ Решит. Но, как я уже сказал, прежде надо будет определиться с источниками поставки нефти на переработку. Если удастся договориться с тремя нашими крупными проектами, то можно будет настроить его на переработку их легкой, но сернистой нефти.

Трагедия Жанаозена не должна повториться

F: Ляззат Кетебаевич, мы много времени уделили проблемам на рынке ГСМ. Но не могу не спросить вас о Жанаозене. Как вы считаете, удалось разрешить эту проблему?

­ Спасибо за вопрос. Это очень важная для меня тема. Наши люди, простые нефтяники, которые тяжелым трудом помогают развитию нашей страны, заслуживают внимания к своим проблемам. К сожалению, в силу разных причин, в Жанаозене случилось то, что случилось. Это большая беда не только для Мангыстау, но и для всего Казахстана.

Для недопущения повторения подобного в Жанаозене (да и в любом другом регионе) необходима комплексная программа развития региона. Она должна прогнозировать развитие экономики и тенденции на рынке труда, чтобы направлять все ресурсы на решение накапливающихся проблем, создание новых рабочих мест, обучение и переподготовку высвобождающихся людей, привлечение и защиту инвестиций от административного давления.

Я убежден, что реальные положительные результаты можно получить только за счет развития новых производств и создания новых рабочих мест. Мы в «КазМунайГазе» инициировали ряд мер, которые должны в некоторой степени снять ту напряженность, которая была в Жанаозене. Создали в регионе порядка двух тысяч новых рабочих мест в нефтесервисном секторе, перевели менеджмент непосредственно на места, поближе к нефтепромыслам. Была также принята программа, которая предусматривает разведку нижних пластов Узеньского месторождения, расширить разведку в близлежащих блоках, и надеюсь, удастся обнаружить дополнительные запасы. Это позволит смягчить негативный эффект от наблюдаемого сейчас падения добычи на этом месторождении.

Кроме этого, была проведена большая работа по систематизации оплаты труда, разработке типового перечня видов социальной поддержки работников, продолжена практика реализации социально-ориентированных проектов и программ как для сотрудников, так и для населения регионов, где присутствует компания.

Почему не строится газопровод до Астаны

F: Еще одной темой, волнующей жителей северных регионов Казахстана, является проект газопровода до Астаны. Вроде работы были начаты, но затем проект почему-то приостановили. В чем причина?

­ Действительно, были подготовлены ТЭО и проектно-сметная документация, получено заключение Госэкспертизы и согласование Миннефтегаза. Но в связи с отсутствием средств в бюджете межведомственная комиссия приняла решение отложить реализацию проекта.

F: А почему необходимо финансирование из бюджета? Разве «КазМунайГаз» не может профинансировать проект самостоятельно? Тем более что его стоимость в 213 млрд тенге выглядит сущей мелочью по сравнению с другими проектами, о которых вы говорили сегодня.

– Надеюсь, вы понимаете, что «КазМунайГаз», как и любая другая компания, финансирует свои инвестиционные проекты, главным образом - за счет заимствований. И для того, чтобы привлечь заемный капитал, надо продемонстрировать банкам окупаемость проектов. А строительство такого протяженного газопровода при прогнозируемых объемах потребления газа не окупается за счет тарифа. Вернее, тариф на транспортировку газа, при котором проект окупается, будет слишком дорогим, что скажется на стоимости газа. Поэтому профинансировать этот проект силами исключительно «КазМунайГаза» невозможно.

В то же время этот проект очень важен с позиции создания новых точек роста в регионах, расположенных вдоль его маршрута. Немалое значение имеют и вопросы экологии, так как газификация позволит снять все те проблемы, которые сейчас создает использование угля и других видов твердого топлива. Поэтому, с учетом значения этого проекта для стимулирования экономической активности, создания новых рабочих мест, улучшения экологии, бюджетные затраты окупятся за счет мультипликативного эффекта - например, через налоги, повышение валового регионального продукта, сокращение затрат на лечение населения и т.д. Вот почему правительству стоит подумать над возможностью использования денег Нацфонда на эти цели, раз в бюджете недостаточно средств.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить