Изоляционизм отменяется

13568

Тимур Сулейменов – о сопряжении национального с наднациональным, ЕАЭС с ЭПШП и Евразийского союза с Европейским

Фото: ЕЭК

На седьмой год создания единого экономического пространства стало ясно, что выгоды участвующих в нем стран разнятся количественно и качественно и Казахстан, во всяком случае, пока не бенефициар этого объединения. Почему так получилось и в каком направлении теперь движется этот новый субъект глобального рынка, Forbes Kazakhstan рассказывает министр экономики и финансов Евразийской экономической комиссии Тимур Сулейменов.

Если посмотреть на статистику с момента вхождения Казахстана в Таможенный союз, то можно увидеть неприятную закономерность – все последние годы экспорт Казахстана в Россию снижается (в Беларусь его практически не было до ТС), а импорт из России и Беларуси растет. Почему казахстанский товаропроизводитель оказался столь неконкурентоспособен в ЕАЭС?

Я думаю, казахстанский экспорт и импорт в страны ЕАЭС надо анализировать, как минимум, по товарным группам, а не просто на уровне  макроэкономики. В общих цифрах слишком сильное влияние энергоносителей и металлов, цены на которые упали. Гораздо важнее успешность казахстанских производителей и экспортеров и способность экспортировать туда, куда раньше было тяжелее, где раньше был таможенный контроль.  

Хорошо, я поставлю вопрос иначе - почему у белорусов, несмотря на сравнительно малый размер экономики и не вполне рыночную ее структуру, получилось лучше, чем у нас, почему она все эти годы последовательно наращивает свой экспорт в страны ЕАЭС?

У белорусов изначально была более диверсифицированная экспортоориентированная экономика, она уже давно жила за счет экспорта в Россию, и когда убрали таможенное оформление с Казахстаном, ей не пришлось ничего придумывать.   У них никогда не было этих лишних нефтяных денег, которые в какой-то степени расслабили нас. И все же, если брать по предприятиям,  по отраслям, эффект экономического союза и для казахстанского бизнеса гораздо более положительный, чем кажется. Если убрать Казатомпром, Казцинк, Арселор Миттал, которые и без ЕАЭС экспортировали, то выяснится, что появилось много новых экспортеров среди предприятий, которые раньше работали только на внутренний рынок.

Иногда казахстанскому бизнесу в разрезе ЕАЭС приходится думать не столько о расширении, сколько о том, как не потерять свободу маневра на внутреннем рынке. Так, строители говорят, что вновь выносится на комиссию вопрос принятия российского варианта проекта техрегламента «О безопасности зданий, сооружений, строительных материалов и изделий», который предполагает единые СНИПы на здания и сооружения...

Если во всех остальных технических регламентах соблюдение стандартов является добровольным (то есть ты можешь соблюдать их или обеспечивать соблюдение, но если у тебя другая технология, то, при соответствии нормам техрегламентов, она тоже допускается).  Со строительными нормами и правилами ситуация сложнее. Насколько я помню последние версии техрегламентов, предполагается, что СНИПы будут обязательными и будут утверждаться на уровне ЕАЭС.  Здесь у меня есть некоторые сомнения в необходимости и целесообразности выносить их на наднациональный уровень. У нас довольно сильно разнятся и климатические, и географические условия, и способы строительства – мы шли, наверное, похожим, но все же параллельным курсом в течение всех этих лет. И приводить теперь всех под единый знаменатель лично я вижу не вижу в этом жизненной необходимости, поскольку здания и сооружения не перемещаются через границы.

Разработчики говорят, что будут учитывать все географические различия и что это будет способствовать развитию единого рынка  строительных услуг. Однако и в Казахстане и в других странах ЕАЭС большое количество других аспектов на рынке услуг, которые регулируются местными нормами.  То есть даже внутри одной страны что-то регулируется на республиканском уровне, а что-то на местном – например, в  любом городе при получении разрешения на строительство может потребоваться выполнение каких-то локальных, установленных местным акиматом, требований. По странам, тем более, огромное количество различающихся требований. Простой пример – торговля алкоголем и сигаретами, различные нормы по времени продажи, по лицам, которым можно продавать, по расстоянию от детских учреждений и т.д. Поэтому аргумент, что это поможет  строительному бизнесу развиваться как единому рынку услуг, мне тоже  видится не стопроцентным.

Раз уж все равно придется учитывать географические, погодные, сейсмические различия, то смысла делать СНИПы едиными, союзными я не вижу. Я всегда считал и считаю, что в наднациональную компетенцию нужно отдавать лишь жизненно необходимое, без чего Союз не может существовать.

Второй аргумент  – юридический: ни у Комиссии, ни у какого-то другого органа ЕАЭС права утверждать СНИПы нет. По Договору о ЕАЭС у Союза как у субъекта международного права и регулирующего органа есть только те компетенции, которые приняты по основному договору либо по другим  договорам и соглашениям, и ратифицированы. Остальные функции по умолчанию всегда остаются на национальном уровне. То есть, исходя из действующих ратифицированных соглашений, не только у Комиссии – даже у Межправсовета и даже у Высшего совета права утверждать СНИПы на пять государств на данный момент нет.

В последнее время эксперты и политики, чаще, конечно, российские, опять стали говорить о целесообразности единой валюты в ЕАЭС...

Я уже не знаю, что нового сказать по этому поводу. Много раз официально заявлялось,  что ни в Договоре, ни в каком другом документе нет пункта ни о единой валюте, ни о едином пенсионном центре, ни о едином центральном банке.

Но в договоре говорится о создании наднационального регулятора к 2025 году...

Не надо его путать с центральным банком, это разные вещи. Вы помните, в Казахстане было АФН, которое занималось надзором за финансовыми организациями? Так вот, финансовый регулятор – это чисто надзорный орган, который будет заниматься финансовыми организациями, но не денежно-кредитной политикой, которая остается целиком в ведении нацбанков.

А работа по созданию единого финансового рынка – да, ведется. В основе лежит гармонизация законодательства: все финансовые учреждения должны работать по единым правилам либо максимально сближенно, чтобы не было регулятивного  арбитража. Проект плана гармонизации будет готов уже в будущем году. Второе – информационный обмен и административное сотрудничество. Регулятор каждой стороны должен знать о каждом регулируемом поднадзорном субъекте, вне зависимости от того, где он инкорпорирован, примерно столько же, сколько и регулятор страны происхождения, иначе он просто не пустит его на свой рынок. Это значит, что когда  финансовая организация Армении сможет открыть свой филиал  или без филиала оказывать все виды финансовых услуг юридическому или физическому лицу, например, Беларуси, белорусский финансовый регулятор должен знать об этой финансовой организации практически все то, что знает регулятор Республики Армения. Соглашение об информационном обмене уже подписано и в конце текущего года вступит в силу.

Ну, и третий аспект – инфраструктура. То есть IT, какие-то другие организации, которые не   являются частью регуляторного режима, но жизненно необходимы – клининговые дома, брокеры, дилеры, кредитные бюро. Так, мы подготовили соглашение, по которому брокеры и дилеры всех наших стран на основании национальной лицензии могут оказывать услуги своим клиентам на чужой бирже. Оно отправлено уже на государственное согласование, и я сильно надеюсь, что до конца года будет подписано. Брокеры и дилеры – это гораздо менее чувствительная сфера, нежели банки, поэтому мы решили обкатать это в качестве пробного шара. На бумаге все выглядит хорошо, с биржами разговаривали –   все должно заработать.

Еще один аспект – это валютный контроль, валютное регулирование. У нас есть соответствующее соглашение, суть которого  в том, что страны не должны вводить валютного ограничения и контроля во всех транзакциях друг с другом, будь то оплата за товар, взнос в уставной капитал, обслуживание долга или выдача в долг. Беларусь хочет переходный период, срок которого мы обсудим на Совете. Тоже, надеюсь, до конца этого года подпишем.

В этом году в Высшем Евразийском экономическом совете председательствует Президент Казахстана. И он весной в своем обращении к главам стран ЕАЭС предложил объявить 2016 год «годом углубления экономических отношений Союза с третьими странами и ключевыми интеграционными объединениями». Что это значит на практике?

Да, такое обращение, которое отражает казахстанское видение стратегии нашего экономического союза, было. После этого, например, мы утвердили директивы на переговоры с КНР об экономическом соглашении. 20 мая премьеры обсудили и утвердили директивы, где прописали, куда в какие сферы можно идти, куда не надо, где мы действуем как союз, а где – как отдельная страна. Создана переговорная делегация, и теперь теоретические переговоры переходят в практическую плоскость.

Можно поподробнее о том, что в этих директивах?

К сожалению, это документ для служебного пользования. Но общий принцип там такой:  по  компетенциям, переданным Союзу, мы, естественно,  будем идти единой переговорной делегацией. По другим вещам, такие как услуги, инвестиции, где нет прямой компетенции Комиссии, сохраняется двухсторонний формат   О преференциальном соглашении, то есть о снижении тарифов на ввоз китайских товаров,  пока речи не идет.

То есть инвестиционные проекты и отраслевое сотрудничество – это все в сугубо национальной компетенции, потому что, как я уже говорил, отраслевое сотрудничество с третьими странами и регулирование режимов поставок услуг в третьи страны в наднациональный орган  не переданы. Это был вопрос, который долго обсуждался в рамках разработки директив, и решили, что все двусторонние треки не мешают нашему многостороннему треку работать с Китаем. Понимание этого есть и у российской стороны, у которой горизонт сотрудничества с Китаем еще больше, чем у Казахстана. Так что нет необходимости отдавать это Комиссии, но координировать нужно, потому что Китай   по  своему экономическому весу гораздо мощнее нас, и если мы сможем выработать сообща какую-то позицию по каким-то вопросам и выступить единым фронтом на переговорах, будет лучше.

Недавно в СМИ промелькнула информация о том, что Россия собирается снизить пошлины для иранских товаров...

К сожалению, не все журналисты до сих пор    научились правильно формулировать экономические реалии. Ни одна из стран ЕАЭС не может снизить тарифы самостоятельно.  Большая часть тарифов снижается или изменяется Коллегией ЕЭК, другая для чувствительных товаров – Советом Комиссии (ЕЭК). Страна может внести предложение, которое будет рассмотрено и принято, если согласны другие участники Союза. По Ирану было достигнуто согласие, что переговоры переходят в практическую плоскость и будут проведены прямые консультации о возможном преференциальном соглашении, то есть, по сути, – о зоне свободной торговли. Но Иран – непростой переговорщик, у них там тоже свой процесс по вступлению в ВТО. Наша переговорная делегация встретится с ними в ближайшие пару месяцев, и после этого появится ясность, насколько они готовы, насколько амбициозным будет это соглашение и на какой срок оно будет заключено.

С Индией и Израилем сейчас работают совместные группы экспертов, выясняют, что интересно одной и другой стороне, делают какой-то  базовый экономический анализ.

А что с ЕС? Была информация, что предполагаются какие-то консультации.

Когда наш президент, который председательствует также в  ВЕЭС, был с визитом в Бельгии, он встречался с председателем Еврокомиссии, и сейчас прорабатывается возможность организации совместной конференции. Просто для того, чтобы немножко сломать лед и внести ясность. В целом инициатива президента Казахстана о консультациях ЕАЭС и ЕС как субъектов международного права получила поддержку, и сейчас ею занимаются по линии министерств иностранных дел и в Комиссии.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить