Почему тенге теряет силу, а экономика — баланс?
Известный экономист Берлин Иришев рассуждает о политике дорогих денег, логике «магического квадрата» и эффекте déjà vu в казахстанской экономике
Известный казахстанский банкир Берлин Иришев, уже много лет проживающий во Франции, редко комментирует экономические процессы на родине. Поводом для очередного разговора с Forbes Kazakhstan стало последнее решение Национального банка РК повысить базовую ставку до 18%. «Я далек от мысли поучать соотечественников, но меня тревожит нарастающее напряжение в экономике родного государства с точки зрения перспектив», — с этих слов начинается наш диалог с Берлином Кенжетаевичем.
В 2015 году он публиковал статью на портале нашего издания, где уже подробно разбирал риски чрезмерного ужесточения денежно-кредитной политики: «О кривизне монетарной политики Нацбанка Казахстана». В тот период ставка рефинансирования достигла 16%, и регулятор объяснял это необходимостью удержать инфляцию на уровне 6–8%. Тогда Иришев предупреждал, что подобные решения в отсутствие структурных реформ приведут к удушению реального сектора, замедлению роста и падению доверия к тенге. Спустя десять лет ситуация повторяется. «То, что мы наблюдаем сейчас, это déjà vu, — отмечает он. — В экономике сохраняется сырьевая модель: как и раньше, продаем и раздаем подземные богатства за копейки, а покупаем готовую продукцию в несколько раз дороже. Нет расцвета производства».
В текущем интервью собеседник делится своими мыслями уже о нынешней ситуации в стране, рассказывает о девальвации доверия, асимметрии в экономике, «магическом квадрате» и утрате природных богатств, а также объясняет, почему устойчивый рост невозможен без культуры и просвещения. По его словам, сегодня в Казахстане много грамотных экономистов, правда, все они — «не во власти».
В свое время Берлин Кенжетаевич сам стоял у истоков становления финансовой системы РК и принимал участие в ее развитии: с 1990 по 1992 год возглавлял «Казвнешэкономбанк», с 1992 по 1994 год был основателем и руководителем Alem Bank Kazakhstan, с 1994 по 1995 год занимал должность председателя EximBank Kazakhstan, с 1995 по 1996 год работал экономическим советником первого президента РК.
Дорогие деньги — дорогая ошибка
По мнению Иришева, сегодняшняя ставка Нацбанка в 18%, это не просто цифра, а сигнал того, что экономике грозит асфиксия. «Если исходить из аксиомы, что банковская система и «счастье» взаймы должны облегчать жизнь народа и предпринимателей, мотивировать к созиданию, то резкий рост ставки неминуемо ведет к удушью, — рассуждает он. — Монетарную рестрикцию Нацбанк объясняет попыткой сдержать инфляцию, которая приблизилась к 13%, но сама эта логика уже вызывает вопросы».
Собеседник поясняет, что инфляцию разогнали не только денежные факторы, но и экономические, в частности, «тарифный шок». «Тарифы на электроэнергию выросли на 12,5%, на газ — на 15,5%, на отопление — на 19,2%. А холодная вода подорожала почти вдвое — на 96,3%! Это создает целый букет деструктивных последствий. Плюс усилившийся налоговый прессинг», — оперирует статистикой он.
В то же время Иришев называет «актом мудрости» временный мораторий на рост тарифов, объявленный властями в октябре. «Это был вынужденный шаг, — добавляет он. — Но я уверен, что тарифы должны быть пересмотрены. Ведь мы говорим о стране, которая экспортирует нефть, газ и уран».
Нарушенный баланс
Между тем в действиях государства экономист видит ключевую несогласованность.
«Здесь нарушается логика так называемого «магического квадрата», — уточняет Иришев. — У него четыре вершины: экономический рост, занятость, стабильность цен и сбалансированный внешний баланс. Достичь всех четырех одновременно невозможно. Если субсидиями стимулировать рост — повышается инфляция, если сдерживать инфляцию — падает рост и растет безработица. Нарушается баланс».
К слову, собеседник убежден, что нынешняя экономическая политика Казахстана движется в двух противоположных направлениях. «С одной стороны, государство повышает налоги, чтобы пополнить бюджет. С другой — накачивает экономику деньгами через госфинансирование, создавая иллюзию роста», — недоумевает он.
В этом контексте собеседник делает отсылку к новому Налоговому кодексу, который вступит в силу с 2026 года. Документ предусматривает повышение НДС с 12% до 16%, введение прогрессивной шкалы подоходного налога и пересмотр корпоративных ставок. «Сам факт принятия кодекса, уже создал ожидание фискального прессинга. Усилились инфляционные ожидания, а вместе с ними — социальное напряжение. Все это напоминает притчу о слепых мудрецах. Опять déjà vu», — говорит Иришев. Он обеспокоен тем, что рост налогов и ставок в итоге будет «душить» и население, и производство.
«Ценовая стабильность при этом остается иллюзией. Экономика — не поле для экспериментов, а система тонких равновесий. Когда баланс нарушается, расплачиваются все», — делает выводы экономист.
По его определению, стране сегодня нужна не фискальная жесткость, а разумная гибкость. «Снижение налогового давления, умеренная монетарная политика, защита закредитованного населения и МСБ — вот что способно стабилизировать ситуацию. Теорию Лаффера никто не отменял: чтобы стимулировать спрос, нужно снижать налоги и обеспечивать доступ к дешевым кредитам», — объясняет Иришев.
Вместе с тем он повторяет, что основой любой экономики остается создание новой стоимости. «Необеспеченная эмиссия без стоимостного эквивалента подстегивает галопирующую инфляцию, — замечает собеседник. — Классическую формулу Т–Д–Т тоже никто не отменял. Но скорость движения ценностей сегодня резко возросла. Возникла криптовалюта, которая усложняет процесс регулирования и отслеживания конъюнктуры. Сохраняется сырьевая направленность экономики».
Экономика страха
Можно ли считать высокую базовую ставку проявлением страха перед будущим? «Безусловно, — отвечает Иришев. — В экономике должна быть единая стратегия. Все инструменты должны работать на одну цель. А сейчас нет ясности: мы стимулируем рост или сдерживаем его».
Тут он приводит метафору: «Отец спрашивает сына: «Сколько стоит велосипед?» — «А мы его покупаем или продаем?» Такая же неопределенность сегодня и в Казахстане. Нет понимания, какую стратегию преследует государство».
При этом собеседник признает, что совершенной модели не существует — она всегда зависит от монетарной стратегии и макроэкономической конъюнктуры. Однако он уверен, что существует разумный диапазон, в пределах которого ставку рефинансирования можно удерживать, не разрушая устойчивость экономики.
«Идеальной ставки не бывает по умолчанию, — утверждает экономист. — Она может колебаться в ту или иную сторону, но эти колебания должны проходить в определенном разумном коридоре — от нуля до 4–6% максимум, если речь идет о структурированной рыночной экономике, чувствительной к малейшему изменению ставки».
За примером он обращается к западной практике, где изменение процентных ставок стало, по его словам, инструментом тонкой настройки экономики. «Если посмотреть на опыт Запада, то там сейчас идет стимулирование экономики за счет снижения ставки», — отмечает Иришев.
Так, в конце октября Федеральная резервная система США понизила ставку на 0,25 процентного пункта — до уровня около 4%. Тем временем, ставка рефинансирования в Европейском центральном банке сегодня составляет чуть более 2% против 18% в Казахстане. «К слову, эффективность монетарной политики ФРС и ЕЦБ обеспечивается их независимостью от правящей власти. У них нет доступа к печатному станку, — а значит, исключается поток избыточных денег. Именно это делает их политику предсказуемой и устойчивой», — подчеркивает собеседник.
В свою очередь, каждое экономическое решение, влияет не только на цифры, но и на ожидания. «Бизнес и население теряют уверенность, когда не видят логики в действиях государства. Инвесторы уходят, когда не чувствуют стабильности правил игры. Потребители экономят, когда боятся завтрашнего дня. Экономика — это доверие. И если его разрушить, никакие административные меры не помогут», — убежден Берлин Кенжетаевич.
Валюта как зеркало
Главным индикатором здоровья экономики Иришев называет покупательную способность национальной валюты. «Десять лет назад курс тенге к доллару был 150. Сегодня — 530. За короткий период наша валюта катастрофически обесценилась. И это — прямое отражение состояния экономики», — констатирует он.
Тем временем собеседник признает, что тенге чувствителен к внешним факторам — особенно к ценам на энергоносители. Но в других нефтяных странах, добавляет он, ситуация иная. «Я сравнил динамику валют Казахстана, ОАЭ и Норвегии. Разница просто пугает. Если валюты двух последних государств сохраняют стабильность, то курс тенге в огромном отрыве. При таких темпах через 10 лет за доллар будут давать больше 1000 тенге», — обеспокоен он.
Эта перспектива, по словам Иришева, подрывает доверие народа и убивает мотивацию к труду. «Я говорю об этом с сожалением, ведь имею прямое отношение к первоначальному курсу тенге — 4,7 за доллар в 1993 году. Тогда Алем Банк продавал долларовые резервы в сто раз дешевле, чем сегодня», — вспоминает он.
Тут собеседник приводит сравнение курсов валют трех, по его представлению, «родственных» нефтяных государств (Казахстана, Норвегии и ОАЭ) к доллару США (1990–2025), описывая в трех разных моделях:
- казахстанский тенге (KZT/USD) — высокая волатильность, серия девальваций, чувствительность к ценам на нефть и геополитике;
- дирхам ОАЭ (AED/USD) — завидная стабильность благодаря жесткой привязке к доллару с 1997 года: 3,6 на протяжении 32-х лет;
- норвежская крона (NOK/USD) — умеренные колебания, зависимость от нефтяных цен, падение в 2014-м и во время COVID-2020 и возврат к уровню 90-х (сегодня 10,2 против 7,1 в 1993 году).
«Эта динамика, показывает, как разные страны выстраивают монетарные стратегии: Эмираты — через фиксированный курс, Норвегия — через контролируемую гибкость, Казахстан — через повторяющиеся девальвации. Это и есть асимметрия экономического шока», — делает выводы Берлин Кенжетаевич.
Казахстан: богатая страна с бедной монетарной логикой
Говоря о перспективах казахстанской экономики, Иришев отмечает, что с таким богатством подземных недр и ископаемых Казахстан и его жители должны быть «обречены» на процветание. «Но складывается впечатление, что страна этим богатством не дорожит, раздавая или уступая сырьевое богатство без технологического передела и адекватной компенсации — в ущерб будущего собственного народа», — с сожалением говорит он.
По оценкам экономиста, мировой интерес к редким металлам и урановым запасам Казахстана — стратегическим ресурсам XXI века — огромен. Однако именно в этой сфере проявляется опасная тенденция утраты национального контроля. «Мы с каждым годом теряем собственность на эти богатства, находящиеся на нашей территории. Дело дошло до того, что частные структуры беспрепятственно продают урановые месторождения страны. Складывается впечатление, что подземные богатства давно не принадлежат собственному народу», — негодует он.
Иришев акцентирует внимание, что львиная доля природных ресурсов принадлежит иностранным структурам. Это отражается в статистике ВВП «на душу населения», но реально эти доходы вывозятся за границу по заниженным трансфертным ценам, с минимальными налогами, уточняет он. «Так недалек тот день, когда весь мир потеряет к нам интерес, а страна останется с опустошенными и непригодными для жизни землями», — опасается собеседник.
Впрочем, ситуацию еще можно исправить, но действовать нужно немедленно, утверждает экономист. «Ресурсы не безграничны. Они — основа процветания страны без инфляции и девальвации ее ценностей. Главное — чтобы эти богатства снова начали работать на народ, а не против него», — резюмирует Берлин Кенжетаевич.
Культура как двигатель экономического роста
Неожиданно наш разговор переходит к теме, далекой на первый взгляд от макроэкономики. «Как бы это ни звучало странно, но в основе устойчивого роста лежит именно культура», — говорит Иришев, ссылаясь на лауреата Нобелевской премии Джоэла Мокира, автора книги «Culture of Growth: The Origins of the Modern Economy».
«Экономика — это не только капитал, ресурсы и стимулы, но и культура, формирующая доверие к знаниям, инновациям, уважение к профессионализму», — цитирует мнение нобелевского лауреата Берлин Кенжетаевич.
По его словам, в Казахстане еще недавно в последние годы наблюдался всплеск показного интереса к экономическим форумам «с участием «непричастных» иностранных экспертов за огромные гонорары», при этом отечественная экономическая наука оставалась в тени. «Это и есть культурная проблема — недоверие к собственным мозгам», — отмечает Иришев.
Согласно исследованиям Мокира, продолжает он, прогресс стал возможен только тогда, когда общество поверило, что новое знание способно улучшить жизнь. «Эта вера стала культурным двигателем модернизации. Культура просвещения создала институциональные и интеллектуальные условия, при которых научные открытия превращались в технологии — как мы видим на примере США, Китая, Японии, Индии и Европы», — приводит пример собеседник.
Таким образом, Иришев убежден, что именно в этом направлении должно развиваться и казахстанское общество. «В движении к культуре и цивилизации на уровне всей страны я вижу расцвет экономики. Особенно радует взлет наших соотечественников на мировых сценах в сфере науки, технологии и мировой культуры. Всевышний создал все для неизбежного процветания — остальное во власти самого народа», — подытоживает экономист.
