Механизм старения: похоже, Шухрат Миталипов сумел его разгадать
Выходец из Казахстана, ученый с мировым именем, больше 30 лет занимается микробиологией
Шухрат Миталипов — профессор, руководитель Центра эмбриональной клеточной и генной терапии Орегонского университета здравоохранения и науки в Портленде, микробиолог с мировым именем, уроженец поселка Ават Алматинской области.
Миталипов занимался клонированием, первым в мире «отредактировал» геном эмбриона человека, разработал метод зачатия «ребенка от трех родителей», который сейчас активно внедряется в мире. В 2013 году журнал Nature назвал его одним из самых влиятельных ученых мира.
С 1995 года он живет в США, но в последнее время все чаще бывает на родине. Мы встретились с Шухратом Музапаровичем в один из таких приездов и поговорили о том, можно ли продлить жизнь человека и отсрочить старость.
— Всю жизнь я пытаюсь понять, как устроен механизм старения. Я и в генетику пришел, потому что хотел найти мастер-ген, от которого зависит, сколько лет проживет каждый из нас. Ученым тогда казалось, и я не исключение, что если научиться его определять и отредактировать, то человек сможет жить и до 150 лет. Думал, все так просто. Ничего подобного. Ученые за эти 30 лет научились секвенировать гены (исследовать последовательность ДНК человека — F) и не нашли ген, отвечающий за старость. Я думаю, его не существует.
Ген старения продолжают искать?
— Кто-то продолжает. Исследования, связанные со старением, очень легко продать. Я, конечно, не знаю точных цифр, но, по моим ощущениям, до 90 % общего финансирования на научные исследования в США уходят на старение и все, что с ним связано: лечение болезней, их профилактика, попытки продлить жизнь.
В эту сферу вливается огромное количество средств. Правят миром и делят деньги немолодые политики, которые хотят жить не только долго, но и качественно. Всегда так было — сколько лет человечеству, столько лет оно ищет способы продлить молодость.
Почему этот способ до сих пор не нашли?
— Мне кажется, ученые борются с последствиями, думают, как лечить болезни, которые появляются в старости, но не смотрят в корень старения.
Я в свое время занялся клонированием не потому, что мне хотелось размножить мышей или овец. Все эти эксперименты — попытка понять, что определяет продолжительность жизни. Будут ли клоны жить меньше? Ведь для их «производства» мы берем не новые клетки — у каждой из них уже есть свой возраст.
Обычная лабораторная мышь живет полтора года. Но и клонированная — это доказали многочисленные исследования — столько же. Мы брали клонированную мышь, повторяли эксперимент — она тоже живет полтора года.
В мире есть несколько лабораторий, которые повторяют цепочку на протяжении уже 26 поколений мышей.
Значит, дело не в самой клетке? Не она определяет продолжительность жизни?
— Вот именно! Стареют не столько клетки, хотя это общепринятое убеждение, сколько митохондрии (митохондрия — составная часть клетки, которая снабжает организм энергией и участвует во всех видах обмена веществ. — F). Я считаю, что корень всего — старение митохондриального генома.
В теле человека около 30 триллионов клеток, в каждой из них тысячи митохондрий. Это основа всего живого, микроскопический ядерный реактор, который неустанно работает. Теории о том, что митохондии — одна из основ старения, существуют давно. К сожалению, на этой теме наживаются толпы шарлатанов, клиник и специалистов по трансплантации митохондрий. Нельзя просто взять митохондрии из здоровой и молодой клетки и пересадить ее в старую и больную — ничего не изменится.
В нашем организме 230 типов различных клеток. И единственная, в которой митохондрии не стареют долгое время, — яйцеклетка. Она остается молодой, пока молода сама женщина.
Я занимаюсь этой темой больше 30 лет и пришел к выводу, что продолжительность жизни любого вида, и человек в том числе, определяет митохондриальный геном. Если его поменять, клетка сможет повторить еще один жизненный цикл.
Вопрос в том, как это сделать?
— Я много лет изучал процессы старения яйцеклеток, в ядре которых находятся митохондрии, и придумал технологию омоложения яйцеклеток. Можно взять митохондии из яйцеклетки молодой девушки и заменить ими митохондрии в яйцеклетке зрелой женщины 40–45 лет, которая не может иметь детей, и после оплодотворить ее. Метод работает — сотни детей по всему миру родились благодаря этой технологии.
Так мы научились лечить одну из форм бесплодия, но не это было моей целью. Меня заботил другой вопрос: как омолодить триллионы клеток, из которых состоит наш организм. Технически почти невозможно, но я нашел способ.
Вы можете про него рассказать?
— Нет, это пока секрет. Сейчас мы готовим научную статью для публикации в одном из рейтинговых научных журналов. Вскоре все станет известно, но пока я не могу делиться подробностями. Скажу лишь, что полуторагодовалые мыши, на которых мы проводили эксперименты, если и не стали жить сильно дольше, то чувствовали и вели себя как молодые.
Метод может сработать на людях?
— Конечно, этого я и добиваюсь. Я хочу внедрить митохондриальную терапию не для того, чтобы удлинить жизнь, а для лечения серьезных заболеваний, таких как болезни Альцгеймера, Паркинсона и т. п.
Он может продлить и жизнь человека, если на каком-то этапе старения, в 50–60 лет, заменить митохондрии. Но как сделать это не в лаборатории, а внутри работающего организма? Где взять миллиарды донорских яйцеклеток молодых женщин? Нужно их размножить, потом доставить до нужных клеток. Я занимался этим больше 15 лет и нашел способ.
Ждем очередную научную сенсацию?
— Надеюсь. Но все не так просто: недостаточно показать, что ты научился доставлять митохондрии в клетки, нужно доказать, что метод работает. Это годы и годы. На масштабные испытания на мышах уйдет пять-семь лет, потом, надеюсь, мы перейдем к человеку.
И опять же как подтвердить эффективность метода на людях? Взять пожилых? Нереально. Обычно первая группа проходит испытания, а вторая является контрольной. Но как их сравнивать? Допустим, в первой люди не страдают болезнью Альцгеймера. Но как мы докажем, что произошло это благодаря нашему методу, а не из-за генетических особенностей? Может, без нашего вмешательства человек не столкнулся бы с такой проблемой?
Взять группу 50-летних и сделать так, чтобы все они прожили до 100 лет?
— Подобные клинические испытания никто не оплатит, потому что длиться они будут десятки лет. На их финансирование нужны сотни миллиардов долларов. И, знаете, мне тоже хочется увидеть результат своего труда (улыбается). Мне сейчас 63 года, я точно не дотяну до окончания подобных клинических испытаний.
Скорее всего, для подтверждения работы метода мы будем привлекать к испытаниям детей с врожденными митохондриальными заболеваниями. Если заменить в их организме «сломанный» ген на работающий, то человек излечится, что станет доказательством эффективности нашего открытия.
Как коллеги относятся к вашей идее? Много скептиков, которые считают: бросьте, ерунда какая-то…
— Не знаю, много ли их, но есть, конечно, и такие. Я часто встречаюсь с учеными, которые тоже занимаются митохондриями, но они в основном диагностики. Ищут способы вылечить болезнь, я же ищу способ, как ее не допустить.
Нужно понимать, что мы на пределе продления человеческой жизни — организм имеет свой ресурс. Медицина не сможет кардинально повлиять на то, как долго мы живем, лишь поддержать человека на этапе, когда он начинает стареть и болеть. Прорыв в этой сфере, если он состоится, возможен именно в генетике.
Сейчас в Америке, говоря о превентивной медицине и долголетии, используют выражение longevity. Раньше говорили anti-age, но сфера притягивала множество шарлатанов, что в итоге дискредитировало само понятие. Но смысл longevity как раз не том, чтобы продлить молодость и сделать ее вечной. Старость придет в любом случае, но какой она будет? Важно не то, как долго проживет человек, а то, какими окажутся его последние годы. Вот на это мы и нацелены.
Давайте пофантазируем. Пройдет лет 20, вы успеете провести клинические испытания, метод окажется эффективным. Он изменит мир?
— Думаю, да. Во всяком случае я считаю, что моя идея не обречена. Используя ее, мы сократим болезни старости.
На этом же можно заработать кучу денег, что многие и хотят сделать!
— В моем трудовом договоре указано, что мои открытия — собственность университета. Он получает лицензии и может передавать права на использование моих изобретений и технологий всем заинтересованным сторонам. Меня эти правила устраивают. Мне не нужны деньги. Даже если бы я стал богатым человеком, то вложил бы заработанное в науку.
Легко отдадите свое открытие?
— Это обычная история для ученых. Один из создателей процедуры ЭКО Роберт Эдвардс умер простым пенсионером, хотя благодаря его изобретению даже на тот момент в мире родились сотни тысяч детей, сейчас их, кажется, уже 15 миллионов. Клиники зарабатывают на этой процедуре, но никто не перечисляет процент за изобретение потомкам Эдвардса.
Сначала ученый живет на зарплату, потом на пенсию. Мало кто начинает зарабатывать на своих изобретениях. Ученый никогда не делает деньги, по крайней мере настоящий. Я считаю, в таком случае нужно уходить из науки.
Не ваша история?
— Не-е-ет, я точно не уйду из академической науки. Мне же столько всего еще нужно сделать. Идея со старением сработала — отлично. Двигаемся дальше…
Ладно деньги, но известность? Придумал Эдвардс ЭКО, но кто знает его имя? Вот это самое обидное.
— Эдвардс получил Нобелевскую премию, пусть и в конце жизни. Имя этого человека осталось в истории. Мы ведь идем в профессию не ради славы, а потому, что считаем: ученый — одна из самых благородных специальностей, которая может помочь людям.
