Почему Казахстану не светит Нобелевская премия

21706

Своим мнением на тему развития казахстанской науки и перспектив вывести ее на новый уровень делится Дана Акилбекова, которая занимается исследованиями в области физики и биофизики

Дана Акилбекова
Фото: из личного архива
Дана Акилбекова

Специально к Международному дню женщин и девочек в науке Forbes.kz поговорил с молодым учёным Даной Акилбековой. За ее плечами магистратура в области нанофизики в Rice University (США) и PhD в области материаловедения и инженерии в Iowa State University (США).

Дана Акилбекова недавно вернулась из Сан-Франциско, где на конференции SPIE. Photonics West презентовала совместный с американскими учёными проект в области тканевой инженерии. В частности, Дана изучала заживление кости у кроликов с использованием имплантов, включающих в себя стволовые клетки. Зная, как эти импланты влияют на биомеханические свойства кости, можно будет подобрать лучшие материлы для заживления.

F: Дана, как вы считаете, возможно ли в Казахстане делать значительные научные открытия?

- Нет, невозможно. Вся наша работа связана с непрерывными экспериментами с использованием различных химикатов, расходных материалов и инструментов.

Во-первых, учёным самим приходится заниматься их закупом, включая процесс доставки и растаможки. Лишь малая часть реагентов покупается в Казахстане, максимум – лабораторные принадлежности или спирт. Всё остальное привозное, и долгая процедура растаможки сильно тормозит весь научный процесс.

Во-вторых, для закупа необходимых материалов учёному надо пройти все бюрократические заморочки. Например, мы работали над изучением воздействия противовирусных препаратов на раковые клетки. Для этого мы смотрели на выделение маркеров — противораковых или прораковых. Есть различные методы, и нужно пройти несколько итераций, пока не найдешь самый подходящий. Каждый такой эксперимент стоит минимум $500, и предсказать заранее, что сработает, невозможно. Я согласовывала закупку материалов для каждого эксперимента с кучей людей — от младшего бухгалтера до операционного директора центра. И каждый раз всем приходилось объяснять, зачем нужна та или иная вещь.

Для того чтобы в Казахстане эффективно делать науку и какие-то значимые открытия, нужны налаженные операционные процессы, инфраструктура, где учёному не придётся быть бухгалтером, закупщиком и юристом в одном лице. Недавно в США я посетила Lawrence Berkeley National Laboratory, и была поражена, насколько у них налажены все процессы: от доставки любых газов до починки оборудования любой сложности. Есть целая бригада инженеров и департаменты, которые занимаются обеспечением работы учёных.

Можно бесконечно заманивать и привозить к нам лучших учёных мира, но они будут уезжать уже после первой попытки что-то купить.

F: Какие еще факторы, кроме отсутствия инфраструктуры, тормозят развитие науки в Казахстане?

- Финансирование. Смешно говорить о развитой науке, когда на неё выделяется 0,17% ВВП. Плюс непрозрачная система распределения научных грантов. Недавний шум вокруг распределения, думаю, явно показал слабости этой системы.

Также не хватает кадров — некому заниматься качественными исследованиями. Зарплаты во многих научных центрах неконкурентные, и многие просто уходят.

Надо отметить вредные тенденции коммерциализации науки. Система управления наукой заполнена популистами и демагогами, которые понятия не имеют, что такое наука, и их главная задача - получить из неё прибыль, желательно здесь и сейчас. Для них есть наука фундаментальная – бесполезная и ненужная, и прикладная – нужная, сулящая деньги и пользу народу Казахстана. Так вот, «Science makes knowledge with money, and technology makes money with knowledge». В буквальном смысле: наука производит знания с помощью денег, а технологии (прикладная часть) приносят деньги с помощью этих знаний. То есть невозможно создавать технологии и какие-то коммерческие проекты, которые действительно будут приносить доходы, открывать заводы и рабочие места, если нет науки, знаний и фундамента. Невозможно перепрыгнуть эту ступень.

F: Достаточно ли решить обозначенные вами проблемы для того, чтобы казахстанским учёным было комфортно работать над своими проектами, полностью погрузившись в процесс?

- Помимо хорошо налаженной инфраструктуры и достаточного финансирования науки учёному, в принципе, нужно то, что и рядовому гражданину нашей страны — чувство социальной защищённости и стабильности. Достойная зарплата, возможность получить жильё и растить свою семью. Возможность карьерного роста. Большая часть учёных, к сожалению, не имеют ко всему этому доступа.

F: То есть в Казахстане быть учёным невыгодно? 

- К сожалению, у нас учёные востребованы лишь в университетах или НИИ, в то время как за рубежом многие учёные работают в научно-исследовательских отделах различных производств. Например, военном, косметическом, фармацевтическом и других.

F: В своём выступлении на TEDx Talks вы сказали, что казахстанский учёный – это вымирающий вид. Почему? Люди не идут в науку или уходят из неё?

- Нас очень мало — всего около 25 тыс. на весь Казахстан, а учёных до 35 лет — 9 тыс., это около 10 учёных на 10 тыс. населения. Например, в Израиле на 10 тыс. граждан приходится 145 учёных, почти в два раза больше, чем в США. Мы в буквальном смысле знаем друг друга в лицо. Правда, благодаря программе «Болашак» пошла тенденция на увеличение, но всё ещё мало молодых людей выбирают карьеру учёного.

Среди моих друзей и коллег немало тех, кто решил бросить науку и уйти в околонаучные области или совсем поменять профессию. Маленькая зарплата и никаких перспектив роста быстро заставляют задуматься о своём будущем в другой сфере. Кто-то ищет возможности работы за рубежом и, кстати, быстро находит выгодные предложения. Хорошие учёные нужны везде.

Хочется, чтобы больше молодёжи выбирало специальности в технических областях или в науке. Заниматься наукой сложно, она требует немалых умственных усилий и настойчивости. Иногда это не к чему не приводит, а иногда ты делаешь маленькое (или большое) открытие и тем самым приумножаешь знания о мире, делаешь человечество чуть лучше. И кто знает, возможно, в будущем именно твоё исследование станет ключом для разгадки тайны природы.

Мы с коллегой Дамель Мектепбаевой хотим создать сообщество молодых учёных в Казахстане и за его пределами. Для этого мы открыли платформу scinet.kz, чтобы заинтересовать школьников и студентов карьерой в науке и показать, как на самом деле выглядят учёные и чем они занимаются. На этой платформе мы выступаем менторами, и более 20 молодых учёных готовы ответить на любые связанные с их карьерой вопросы и тоже стать менторами.

F: Светит ли Нобелевская премия казахстанскому учёному при условии работы внутри страны?

- Сложный вопрос, но мой ответ — нет. Почему? Посмотрите на те страны, где много нобелевских лауреатов — они во многом похожи. Эти страны много тратят на науку (более 1% ВВП), у них налаженная инфраструктура и количество учёных на душу населения в разы превышает среднестатистические показатели. Также замечена корреляция с тем, что обычно те, кто получил Нобелевскую премию, были учениками ранних нобелевских лауреатов или выдающихся учёных в своей области. В Казахстане нет таких учёных. У нас сильная математическая школа, есть хорошие учёные. Но нет выдающихся.

F: Существует ли гендерный стереотип в научном мире?

- Просто введите в Google слово «учёный», и большая часть картинок будет выглядеть примерно так: седой мужчина в очках и халате с пробиркой в руках. У женщин относительно недавно появилась возможность получать учёную степень и заниматься наукой наравне с мужчинами. Большое количество открытий сделаны мужчинами. И не потому, что мужчины умнее, просто у них был лучший старт. И сейчас нам, женщинам, приходится догонять упущенное время.

F: Сложнее ли женщинам продвигаться в науке?

- Гендерный вопрос постоянно поднимается в научных кругах. Это связано с тем, что даже если на STEM (наука, технологии, инженерия и математика) поступает больше женщин, из них малая часть продолжает работу в науке или инженерии. Один из главных факторов – то, что женщинам постоянно приходится выбирать между семьёй и карьерой. Как часто вы встречали мужчину, который задаётся этим вопросом? Быть учёным подразумевает мобильность. Учёному необходим опыт работы в лабораториях разных стран для расширения кругозора и налаживания сотрудничества. Без поддержки партнёра или семьи женщине приходится жертвовать своей научной карьерой.

Но в Казахстане количество женщин в науке равно количеству мужчин. Это связано с маленькой зарплатой среди учёных. Многие женщины готовы работать за меньшие деньги и не требуют большего. Здесь мы сами себе ставим подножку. На своём опыте могу сказать: на предыдущей работе я получала ровно в два раза меньше, чем мой коллега мужчина, хотя наши рабочие функции были идентичны. К сожалению, мой случай не единичный. В тот момент я не боролась за себя и до сих пор сожалею об этом. Мы должны с детства учить девочек быть сильнее и требовательнее, не соглашаться на меньшее и уходить, если что-то не устраивает.

F: Кто из учёных-женщин вас вдохновляет?

- Среди современных учёных я активно слежу за работами Дженнифер Дудны – это американский учёный-биохимик. Это она начала так называемую «CRISPR-революцию». В её работе впервые была предложена возможность редактирования генов с помощью системы CRISPR/Cas9. Это комплекс ферментов и кусочков ДНК, способный вместе обнаруживать и редактировать ДНК клетки. Эта технология даёт возможность «разрезать» у человека повреждённые, мутантные гены и корректировать эти мутации, таким образом вылечив болезнь на клеточном уровне! На основе этого открытия многими учёными были показаны возможности лечения многих болезней, таких как рак, диабет и сложные генетические заболевания. Дженнифер Дудна считается одним из выдающихся учёных современности, навсегда изменившим мир. Я уверена, что в будущем мы будем чаще слышать о выдающихся учёных-женщинах.

F: Есть ли женщина-учёный из Казахстана, которая добилась мирового признания, вошла в историю?

- Про женщин не знаю. Есть мужчины – Кен Алибек, Шухрат Миталипов, Мурат Сапарбаев и еще несколько. Все они признанные учёные, делают свои исследования за рубежом и не являются гражданами Казахстана.

F: Стоит ли разделять поддержку в науке по гендеру? Зачем нужны увеличение количества научных грантов для женщин, специальные стипендий и программы для девочек и девушек?

- Долгое время (больше, чем нужно) образование и наука были прерогативой мужчин. И даже сейчас немало мужчин возмущаются, что есть специальные условия для женщин. Например, при поступлении на технический факультет во многих университетах США при равных баллах между девочкой и мальчиком выберут девочку. Это называется позитивная дискриминация, когда ранее ущемлённой группе дается возможность «догнать», сломать барьеры и наконец-то пробить стеклянный потолок.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить