«Амазонки» во власти: почему политика - женское дело

16579

Пока Америка и весь мир не погрузились полностью в новую реальность Дональда Трампа, давайте совершим небольшую прогулку по пути, который не был выбран. Предположим, что президентом США избрана Хиллари Клинтон

Иллюстрация: © Depositphotos.com/fotokvadrat

А еще давайте предположим, что вместо бывшего премьер-министра Португалии Антониу Гутерреша преемником Пан Ги Муна на посту генерального секретаря ООН стала Хелен Кларк из Новой Зеландии, или же Кристалина Георгиева из Болгарии.

Вместе с Терезой Мей из Великобритании и немецким канцлером Ангелой Меркель Хиллари Клинтон помогла бы женщинам достичь критической массы в составе лидеров стран «Большой семёрки». А с постом генсека ООН женщины оказались бы во главе двух из трёх крупнейших международных организаций (Кристин Лагард из Франции уже управляет Международным валютным фондом).

С таким большим количеством женщин-лидеров мы смогли бы, наконец, получить ответ на вопрос: что будет, если миром начнут править женщины? Станет ли этот мир лучше для женщин? И будет ли он вообще другим?

По мнению социологов, женщины-лидеры бывают двух типов: «королевы пчёл» (пчеломатки), которые с меньшей вероятностью помогают другим женщинам, и «справедливые женщины», для которых помощь другим женщинам является приоритетом. Большинство первопроходцев, например, британская Маргарет Тэтчер, индийская Индира Ганди, израильская Голда Меир, были «королевами пчёл». Все они сторонились феминизма. Однако в последнее время «справедливые женщины» стали превалировать. Кристина Киршнер в Аргентине, Дилма Руссефф в Бразилии, Йоуханна Сигюрдардоуттир в Исландии - все они пытались тем или иными способом расширять права женщин и помогали им добиваться успеха в своих странах.

Меркель и Мэй скорее похожи на «пчеломаток», в то время как Клинтон, Лагард, Кларк и Георгиеву можно отнести к категории «справедливых женщин». Следует, впрочем, признать, что, если женщина впервые становится лидером в культуре, где доминируют мужчины, она, как правило, вынуждена быть мужественней мужчин. Попытки содействовать карьере других женщин могут подчеркнуть её женственность, а, следовательно, ослабить её позиции. Клинтон, например, была уже третьей женщиной на посту госсекретаря США, но при этом первой, кто ощущал себя достаточно уверенно, чтобы начать отстаивать права женщин и девочек по всему миру. Она обещала, что, став президентом, назначит на половину мест в своем кабинете женщин, и что она будет развивать начатые под её руководством инициативы Госдепартамента США.

Да, она была бы при этом очень осторожна, чтобы её не называли «женским президентом». Тем не менее, уже один факт увеличения числа женщин во власти имел бы значение. К примеру, как показывают исследования американских судов с коллегиальным судейством, судьи-мужчины с большей готовностью рассматривают дела с высокой эмоциональной составляющей, если в коллегии есть одна женщина, и со значительно большей готовностью, если их две.

«Каждый из нас, – утверждала Сандра Дэй О’Коннор, первая женщина-судья Верховного суда США, знаменитая тем, что не хотела, чтобы её воспринимали как представителя «женской» юстиции, – привносит в свою работу, какой бы она ни была, наш жизненный опыт и наши ценности».

Иными словами, женщины привносят свежее мнение, которое чётко слышно лишь тогда, когда в институте власти (или каком-либо другом) имеется критическая масса женщин.

Взять, к примеру, женский взгляд на конфликты. Практика не подтверждает распространённый стереотип, будто женщины более миролюбивы, чем мужчины, и что они – миротворцы, занимающиеся урегулированием мужских споров. Женщины могут быть амазонками. Вспомните, как Тэтчер вела Фолклендскую войну и как она советовала Джорджу Бушу-старшему «не колебаться» накануне первой войны в Заливе. С другой стороны, когда мужчины думают о войне, они, естественно, представляют себе мир воинов, а женщины-лидеры узнают себя в тех женщинах, которые вынуждены искать убежище для своих семей, прячась от сил, которые не в состоянии контролировать. Именно в этом и состоит разница во взглядах, которая критически важна при принятии решений. И действительно, Институт инклюзивной безопасности при гарвардской Школе им. Кеннеди выяснил, что участие женщин в мирных переговорах создаёт ощутимые отличия.

Глубокое понимание масштаба страданий гражданских лиц в конфликтах, подобных гражданской войне в Сирии или продолжающемуся террору в бассейне реки Конго, а также осознание того, как насилие может циклично повторяться из поколения в поколение, способны превратить женщин даже в более активных сторонников вмешательства с применением силы. Бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт публично журила Колина Пауэлла за его нежелание втягивать американскую армию в конфликт на Балканах в 1990-е годы, в том числе из-за своего личного опыта – её семья бежала из Чехии от коммунизма.

В целом, решения женщин-лидеров не являются более предсказуемыми, чем решения лидеров-мужчин. Женщины не представляют собой монолит: у них разные идеологические взгляды и разные стили правления. Но когда мир придёт, наконец, к ситуации, в которой женщины уже не будут редкостью во власти, а их число приблизится к критической массе, тогда их голоса будут лучше слышны, а их мнение станет более весомым для мужчин, которые с ними работают.

В 2016 женщины подошли к этой критической массе максимально близко за всю историю. Однако теперь нам, возможно, придётся ждать ещё несколько десятилетий, прежде чем мы узнаем, что же именно случится, когда она, наконец, будет достигнута.

Copyright Project Syndicate ©. Перепечатка материала запрещена правообладателем.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить