Voir Paris et apprendre le français

12930

В столице Франции знаменитый российский полиглот Дмитрий Петров провел 4-дневный курс изучения французского языка, в котором принял участие и журналист Forbes.kz

Фотографии: Вадим Борейко и Мария Андреева
Notre Dame de Paris.

Когда тебе «полтинник» с хвостиком и ты впервые приезжаешь во Францию, то расхожая фраза «Voir Paris et mourir» перестает быть просто фигурой речи, но приобретает реальные тревожные перспективы. Однако три грации из московского лектория «Прямая речь», организаторы психолингвистического курса Дмитрия Петрова - Татьяна Булыгина, Светлана Большакова, Ирина Шабалина – придумали ему более жизнеутверждающее название: Voir Paris et apprendre le français! («Увидеть Париж – и выучить французский!»).

В столицу Франции я прибыл раньше, чем professeur, поселился на задворках Лувра (на задворках, но Лувра – в двух кварталах от дворца) – в отеле Tonic Hôtel du Louvre, что в переулке Rue de Rule, впадающем в одну из главных торговых улиц города - Rue de Rivoli.

С дороги решил отдохнуть и на часок «придавил массу». Приснился первый урок, где Петров уверял: «Чтобы усвоить базовый французский – достаточно провести в Париже несколько часов».

В общем, так оно потом и вышло. Ну, или почти так.

Птенцы гнезда Петрова

Дмитрий Петров ведет занятия.

Студентов в группе набралось столько же, сколько и в мае этого года на римский курс изучения итальянского: 25 человек. Хотя организаторы и подняли цену в полтора раза – до 1500 евро (без отеля и дороги).

- Цена уже не имеет значения, - объяснила руководитель проекта «Прямая речь» Татьяна Булыгина. Похоже, она имела в виду, что, если человеку нужны знания, причем срочно, он выложит за них любые деньги.

Это было заметно и по аудитории: большинство приехало максимально заточенными не только поглазеть на Париж, но и заговорить на местной мове. Многие серьезно подготовились: просмотрели 16 уроков французского в программе Петрова «Полиглот» на телеканале «Культура». Некоторые уже имели солидную, хотя и пассивную языковую базу, которую необходимо было активировать, а Дмитрий это умеет как никто.

Забегая вперед, отмечу: после четвертого дня занятий по-французски с разной степенью беглости заболтали практически все. Потому что каждый понимал, зачем ему это надо.

Примерно половину группы составляли предприниматели, наладившие деловые контакты с французскими коллегами. Если ты говоришь или хотя бы пытаешься говорить на языке партнера – это несомненный плюс для твоего бизнеса.

У некоторых была конкретная цель овладеть наречием галлов – как у пожилой женщины, которая представляет в России и Казахстане интересы французской группы компаний по защите ее авторских прав.

Встречались и любопытные житейские мотивации.

Елена замужем за французом и живет в Эльзасе уже шесть лет, mais elle ne parle toujours pas français. Он бы и сдался ей сто лет: супруг владеет шестью языками, включая русский. Но вот свекровь… «Поставишь неправильный артикль – она может несколько дней не разговаривать», - сетовала Лена.

У другой Елены - дом в Барселоне. «Во-первых, в Каталонии французский более востребован, чем даже испанский, - рассказывает она. – А во-вторых, у нас соседи французы, мы дружим, и мне хотелось бы говорить на их языке».

Записалась на курс и русская парижанка, которой никак не удавалось разблокировать накопленный запас французской лексики.

Встретил я и двух женщин, знакомых по римским урокам итальянского. У них, судя по всему, чисто спортивный интерес – ездить за Петровым по миру, как за футбольным клубом, по ходу приобретая новые знания.

У меня, признаться, была схожая мотивация: давно не общался с другом, а попробуй поймай Дмитрия в его бесконечных межконтинентальных кроссах. Вот и приходится забивать ему стрелки то в Риме, то в Париже.

Как же надо любить Ван Гога, чтобы взять и приехать к нему!

Радуга над Сеной.

Мои собственные познания во французском, как и у всех рожденных в СССР, ограничивались бессмертной фразой Кисы Воробьянинова: «Messieurs, je n'ai mangé pas six jours!» Хотя в детстве и юности приближения к Франции, ее искусству, людям и языку случались.

Первую француженку я встретил в 12 лет в… смоленской деревне Приселье, где проводил у бабушки летние каникулы. Маму Кристель Анкэн (Christelle Hennequin) во время войны девушкой угнали в Германию. В лагере она познакомилась с французом и после Победы уехала с ним в город Кале, что на берегу Ламанша. Когда ей разрешили въезд в Союз, вместе с семьей раз в год-два навещала родину. Кристель научила меня считать по-французски до десяти и фразе «Viens ici!» («Иди сюда!»). Когда на уроке ее произнес Петров, в моей голове мгновенно открылись во всех красках файлы детских воспоминаний.

Еще, помню, в школе бесцельно, но увлеченно читал в «Войне и мире» страницы на французском. Ничего не понимал, конечно, отчего слова казались только магичнее. Правда, по ходу усвоил правила написания звуков. А это серьезный барьер для изучающих язык: некоторые звуки во французском передаются тремя и даже четырьмя буквами. Например, Août (август) – это просто «о». Петров сообщил такую информацию: подсчитано, что на «лишних» буквах Франция ежегодно теряет около 50 млрд евро. Но отказываться от традиций никто не собирается.

Наконец, в студенчестве я до беспамятства полюбил импрессионистов и тех, кто пришел после них: Ван Гога, Гогена, Сезанна, Сёра, Пикассо, etc. Да так настроил себе внутренние эстетические регистры, что «неправильная» манера каждого из этих художников стала для меня образцом гармонии. Поэтому и в зрелом возрасте нео-, пост- и просто импрессионисты торкают глубже, чем мастера Quatrocento.

В Париже я отвел душу на их шедеврах в музее d'Orsay. Он устроен в бывшем вокзале, который был возведен к Всемирной выставке 1900 года, да потом не пригодился, но ему сделали удачную реконцепцию (на заметку организаторам EXPO 2017 в Астане). Здесь собрана не самая великая, но прекрасная коллекция с этапными работами: «Le déjeuner sur l'herbe» и «Olympia» Эдуарда Мане, серия видов Руанского собора Клода Моне, «Moulin de la Galette» Ренуара, самый известный автопортрет Ван Гога и т.д.

Но пробило меня не созерцание с юности знакомых картин, а один посетитель. Слепой. В черных очках и с палочкой. Постукивая ею, он переходил от одного шедевра к другому.

Как же надо любить Ван Гога, чтобы взять и приехать к нему!

Впрочем, я отвлёкся. Все эти опыты – и знакомство с Кристель, и чтение Льва Толстого, и любовь к импрессионистам – в строгом смысле слова знаниями языка считать нельзя. И на момент начала занятий я во французском был ни бум-бум. В отличие от итальянского: перед римскими уроками в моем багаже имелся полузабытый курс italiano, который Петров преподал у меня на дому в конце 2006 под граппу с кьянти и который удачно «всплыл», как субмарина, в процессе вторичного обучения. К тому же français представлялся куда более сложным (и практика это подтвердила): глагольные формы, мудреная орфография, плюс смысл сильно зависит от произношения – это вам не английский.

Об этих опасениях и своем нулевом уровне я поведал Петрову.

«Так даже лучше, - успокоил он. – Тем самым мы соблюдем чистоту эксперимента».

Инъекция оптимизма

Петров в своем репертуаре.

Свой курс Дмитрий Петров по обыкновению начал с «инъекции оптимизма»:

- Все слова, в русском оканчивающиеся на «ция», во французском имеют окончание «сьон» (tion). Революция – révolution, инновация – innovation, нация – nation и т.д. Вот вы и узнали уже несколько тысяч французских слов, не прикладывая особых усилий.

Затем, опять же по традиции, проспрягал правильный глагол - «говорить», в нашем случае – parler. И затем – основные неправильные глаголы, которые к тому же являются вспомогательными при образовании прошедшего и будущего времени. Во всех языках практически один и тот же набор: иметь (avoir), быть (être), делать (faire), идти (aller). По итальянскому курсу я запомнил: эти корневые глаголы – краеугольные камни в фундаменте всего языка. Не вызубришь их в первый день – потом завалится вся конструкция твоих стараний.

- В любом достаточно сложном языке, включая русский и французский, существует пять-десять базовых схем, опираясь на которые можно наработать несгораемый запас языка, - заповедал Петров. - Можно им ограничиться либо сделать его платформой для дальнейшего изучения. Уверяю вас, даже люди, не обладающие выдающейся памятью, могут всё это осилить.

В этот несгораемый запас Дмитрий в первый же день включил формы отрицания, местоимения, союзы и предлоги, вопросительные слова, числительные до 10, лексикон этикета, слова, относящиеся ко времени, и до кучи – еще с десяток правильных глаголов. Комбинируя их, мы после четырех уроков по 45 минут уже могли создавать сотни недлинных фраз. При традиционных методах обучения, сказал Петров, на это уходит несколько месяцев.

Применять полученные знания на практике я отправился в ресторан Au Chien de Fume («У курящей собаки»; вот откуда русское слово «щенок» - от «шьян»). И через пень-колоду, но сумел по-французски самостоятельно сделать заказ, а затем попросить счет. Помня петровский завет: ни в коем случае не помогать себе английскими словами – иначе с тобой только на инглише и будут разговаривать.

В общем, сон мой про то, что на усвоение базового французского в Париже требуется несколько часов, похоже, начал сбываться.

Вильям Шекспирыч

Вильям Петрович Бруи.

Этот удивительный человек, на которого невозможно было не обратить внимания, появился в нашей временной школе, расположившейся в Salons de l’Espace Rivoli на улице Риволи, 57, уже после окончания занятий, когда открывали шампанское. Как он оказался в компании Петрова, ума не приложу и спросить забыл.

- Я тебя где-то уже встречал, - обратился он ко мне без церемоний, накручивая на палец полуметровый бакенбард.

- Возможно, в прошлой жизни, - не замедлил я с ответом.

Знакомство продолжилось за обедом в ресторане Mimosa. Вильям Петрович Бруи (мне нестерпимо хотелось назвать его Шекспирычем, и я даже прикусывал язык). Жуир и свободный художник: в конце октября в Париже как раз шла его выставка. Эмигрант со стажем: покинул Союз аж 43 года назад, после событий в Чехословакии. Ведет непредвзятый образ жизни: из принципиальных соображений не имеет телевизора, автомобиля и стиральной машины. Курит самокрутки, правда, набивает их не махоркой, а хорошим голландским табаком.

Женат на преступно молодой фемине, и у них даже есть малышка дочь. Из почтения к супруге ее бесчисленных предшественниц называет «мои наложницы».

- Я прибыл в Париж в 1970 году и не знал по-французски ни слова, - рассказывает Вильям Петрович. – Но у меня на руках были маленькие дети, и хочешь не хочешь, а пришлось заговорить за неделю.

Действительно, более мощной мотивации к изучению иностранного языка, чем физическое выживание, выдумать трудно.

- Когда я уезжал из СССР, мне казалось, что в этой стране больше ничего не случится и занавес закрылся навсегда. А теперь вижу здесь вас, да еще по такому интересному поводу. Вы молодцы! Мне трудно представить, чтобы группа французов приехала в Москву, чтобы учить русский.

Мульти-культи

Вечером, отметившись у Моны Лизы, возвращаюсь в отель от стеклянной пирамиды через внутренний двор Лувра. В пролёте музыкант пиликает на виолончели. Навел на него фотик. Он замахал на меня смычком: «Non! Non!» Но я успел щёлкнуть.

Продолжил стахановское движение tout droit (прямо). Виолончелист снова взялся пилить по струнам. Чую: знакомая музыка. Прислушался – точно. Мелодия песни, знакомой с деревенского детства:

Ой, рябина кудрявая, белые цветы…

Ой, рябина-рябинушка, что взгрустнула ты?

Бред какой-то. Меркель же сказала, что мультикультурализм в Европе потерпел крах.

Впрочем, в Париже я предпочёл довериться не канцлеру Ангеле, а собственным глазам.

В 1815 году казаки царя Александра I (среди них, кстати, были и казахи) заняли французскую столицу. Не стали оккупировать страну, а лишь зафиксировали эпичный вин над Buonaparte. А затем воротились восвояси, оставив галлам о себе память в названии забегаловок – bistro.

Мais un place saint n'est jamais vide – но свято место пусто не бывает. Спустя два столетия пустующую нишу в Париже заполнили казаки афро-арабские. Как в центре города, так и на его окраинах.

Идея мульти-культи, может, и обанкротилась. А мультикультуралисты остались. И хорошо себя чувствуют. В холод разгуливают в майках и труселях. Видимо, унаследовали от французов генетическую память о Березине.

Полиглот – привычное явление

Аббатство Mont Saint Michel в Нормандии.

Раньше, когда Петров говорил, что любой человек по природе своей – полиглот, мне его слова представлялись все-таки некой гиперболой. Ты, думал я, себя с другими не равняй: у тебя наследственность и талант, а прочие что ж не спикают на все лады, раз они полиглоты?

Во Франции убедился, что Дмитрий ничего не выдумывает. По большей части мне пришлось общаться с работниками сферы услуг: продавцами, официантами, таксистами, музейными смотрителями и т.д., - и почти для каждого владение тремя-четырьмя языками – как с добрым утром. В офисе туристической компании France Tourisme менеджер с несколькими клиентами одновременно шпарил на пяти.

Я немедленно вспомнил, как многие наши люди, вступая в контакт с иностранцем, начинают говорить на своем языке, но гораздо громче. Видимо, думают, что так понятнее.

На следующий день после окончания петровских уроков я отправился за 400 километров от Парижа - в Нормандию, полюбоваться на аббатство Мон Сен-Мишель, которое начали строить на острове еще в VIII веке.

За рулем девятиместного мини-вэна оказался 30-летний испанец Андрес, он без усилий выжимал по ровной, как стол, трассе 130 км/час. Чтобы скоротать дорогу за беседой, я сел рядом.

У Андреса три степени магистра по разным специальностям, а вот поди ж ты – приходится крутить баранку. На Пиренеях, говорит он, сегодня безработица 28%, среди молодежи – так и вовсе 60%. Даже если и найдешь работу – зарплаты в Испании вдвое ниже, чем во Франции, а цены примерно такие же. Вот он и «понаехал» в Париж.

France Tourisme платит ему как водителю и гиду 10 евро в час, однодневный тур длится 14 часов – вот и считайте, сколько он зарабатывает. По нашим меркам неплохо, но для Франции – не фонтан. Только за съемную комнату (не квартиру) Андрес в месяц отдает 450 евро. Поэтому у него еще подработка в автосалоне. Тем не менее, в начале будущего года собрался жениться на подруге, которая ждет его в родной Ла Корунье.

Андрес свободно говорит на пяти языках: кроме испанского, еще на португальском, английском, французском, итальянском. Мы общались на трех последних, хотя больше на English.

Кстати, главным источником познания зарубежных наречий стал для него футбол. Андрес страстно болеет за свою «Депортиво», смотрит спортивные каналы других стран и в курсе всех событий. Приятно удивила его осведомленность о казахстанском футболе. Стоило мне заикнуться: «Je suis de Kazakhstan», - как он живо откликнулся: «Оh! Каirat, Almaty!». И тут же без запинки перечислил наши клубы, игравшие в еврокубках.

Le Gros Minet

В один из вечеров с Петровым и его свитой бродили по округе в поисках, куда бы приземлиться на ужин. Нас остановила странная вывеска на ресторане - Le Gros Minet.

- Дима, что это значит? – спросил я, подозревая самое худшее.

- А вот то и значит, - Петров хитро улыбнулся и пояснил: - Gros – это «толстый».

Вот те раз! Для маленькой такой компании – огромный такой Minet. Нет, меня, конечно, предупреждали, что Париж – город любви. Но, в конце концов, не до такой же степени!!!

Испытывая смешанные чувства, мы уселись за столики на тротуаре. Шок от увиденного помогла смягчить la vieuille prune – старая сливовица. Но перед сном я все же полез в Google Translate.

…На переменках между уроками я обычно заглядывал в комнату отдыха Петрова – перекурить и пропустить стаканчик Bordeaux: это помогало усвоить огромный объем информации, поступающей в голову. Назавтра, дождавшись le première interval (первого перерыва), я Дмитрию и «предъявил»:

- Ты что ж людей-то обманываешь? Le Gros Minet означает «толстый котенок».

Гуру довольно засмеялся, что провел доверчивую публику. Но резонно напомнил мне английское выражение pussy cat, которое тоже переводится не только как «кошечка».

10 слов о любви

Пирамида перед Лувром.

- Для меня ключ к любому языку – это стихотворение или песня, - этими словами Дмитрий Петров завершил свой курс.  И мы под караоке хором затянули попсу Джо Дассена «Salut, c'est encore moi! Salut, comment tu va?»

Кстати, мaitre сообщил любопытную информацию. Было проведено исследование частотности употребления тех или иных слов в песнях о любви разных народов. Вы не поверите, но ТОП-10 для всех языков оказался идентичным! Вот эта десятка: любовь, жизнь, сердце, душа, глаза, песня, печаль, счастье, ты, я.

Войти в холодную воду

Вид на Париж с горы Монмартр.

…В Facebook и offline меня затеребили вопросами, насколько я продвинулся в изучении французского. Ну, если учесть, что стартовал с нуля, то по-любому - продвинулся. Хотя этот язык давался несравнимо тяжелее, чем итальянский (при этом, как ни парадоксально, если в Риме заговорила лишь четверть группы, то в Париже - почти все 25 человек).

Во-первых, в нем, как ни в каком другом, важно произношение. Но Петров и тут пришел на помощь.

- В немецком языке звуки рождаются в гортани, у американцев – в полости рта. А когда говоришь по-французски – лучше вытянуть губы трубочкой, - подсказал он.

Я попробовал: действительно, в этом хоботке всё и происходит - и грассирование, и носовой прононс.

Во-вторых, по выражению Дмитрия, «во французском - безобразная чрезмерность лишних букв», а также над- и подстрочных знаков. Впрочем, тоже небольшая беда: надеюсь, заметки в Figaro писать не придется.

А так – худо-бедно освоил необходимые туристу сферы: кабаки, магазины, музеи, транспорт. Удавалось поддерживать диалоги с продавцами и официантами, и меня даже понимали. Пару раз объяснил приезжим французам дорогу к Лувру. Выучил три песни и с десяток французских афоризмов. Правда, вести длинный куртуазный разговор пока вряд ли смогу: ограничиваюсь короткими лексическими перебежками. Ну, а что вы хотите после четырех-то дней?

Как бы то ни было, начать общаться на чужом языке – как войти в холодную воду. Главное – перебороть страх и окунуться с головой. А там глядишь – уже и согрелся.

Единственное, о чем жалею, - что не имел настоящей острой мотивации для овладения языком. Ведь метод Петрова особенно хорош: а) для разблокирования накопленного, но пассивного запаса лексики; б) в качестве мощного пинка для дальнейшего полета в любовный роман, в совместный бизнес с зарубежными партнерами, в долгое путешествие – туда, где язык будет востребован постоянно.

Передо мной такие перспективы не маячат, и пока вечерами приходится проглядывать конспект в надежде, что французский еще пригодится.

Между тем, впереди – Куба, где Дмитрий Петров и лекторий «Прямая речь» задумали провести в 2014 году курс изучения испанского языка.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить