Хмуриться не надо, Эллада!

15132

В экономических проблемах Греции виноваты не безответственные политики или ленивый народ, а олимпийские боги и Античность

Каждому в жизни попадались люди, про которых говорят: с ними не соскучишься, но горя хватишь. В последние годы подобными trouble-makers стали уже не отдельные индивиду­умы, а целые страны. В 2012-м больше всех давала прикурить, пожалуй, Греция. ЕС чуть ли не каждый день со страхом ожидал ее дефолта и, как следствие, неизбежного «эффекта домино» в еврозоне, а потому во избежание закачивал в нее миллиардные кредиты. Дух удалось перевести лишь незадолго до Нового года, когда Standard & Poor's повысило долгосрочный суверенный кредитный рейтинг Эллады сразу на шесть пунктов: с «SD» («выборочного дефолта») до «В-», со стабильным прогнозом.

Я был в Греции незадолго до кризиса, все его признаки уже тогда были налицо, и могу уверенно заявить: в современных экономических проблемах древней страны виноваты не безответственные политики и ленивый народ, а олимпийские боги и Античность.

Политэс и идиотэс

В афинский отель Divani Palace Acropoli я добрался из аэропорта в три ночи. Устроившись, вышел покурить на балкон. И остолбенел: в черном небе висел подсвеченный храм Парфенон. По прямой до него было не больше километра. И две с половиной тысячи лет.

Утром выяснилось, что и живу-то на улице Парфенон, которую с ходу переименовал в Парфеновскую.

Конечно, первым делом по-соседски навестил Акрополь, раскинувшийся на холме, который тот самый Парфенон и венчает. Вот они, врата Пропилеи, знакомые с детства по учебнику античной истории, вот кариатиды. А вон там, под холмом, и Агора – древнегреческая рыночная площадь. Колыбель, так сказать, демократии. Здесь кипела не только торговая жизнь, но и социально-политическая. 

Сознательные граждане, собиравшиеся ежедневно на Агоре, называли себя «политэс», поскольку смысл их существования сводился к разговорам о политике, которым они посвящали все свободное время. Впрочем, времени, занятого общественно полезным трудом, у политэс и не было: производством внутреннего валового продукта занимались главным образом рабы и еще одна прослойка, о которой ниже. Я бродил по развалинам Агоры и ловил слуховые галлюцинации: «Да, Перикл – это голова! Я бы ему палец в рот не положил…»

Хотя называть политэс «пикейными жилетами» (точнее – «пикейными тогами») не совсем справедливо. Они решали и практические государственные вопросы. Например, иногда на повестке дня стояла отмена таможенных пошлин на территории Делосского союза. Или борьба со Спартой за лидерство в эллинском регионе. Или конфликт с коринфянами из-за нелегального трафика аттического мрамора. 

 

Также политэс едва ли не каждую неделю выбирали нового премьер-министра. Словом, Агора была парламент и правительство в одной амфоре. Кроме основных классов – политэс и невольников античное небо коптила никчемная для демократии прослойка, которая вообще не заслуживала бы упоминания, кабы не ее название – идиотэс. В буквальном переводе с древнегреческого – «обособленный человек», «частное лицо». Эти люди, по выражению Довлатова, «политику не хавали» – на Агору не ходили, ахейцев не костерили, за премьера не голосовали и Фидию советов не давали, как Дискобола ваять. А были поглощены исключительно узкособственническими интересами – промыслом хлеба насущного (то есть производством прибавочной стоимости), сексом или другим каким ремеслом. 

В политически озабоченном обществе персонажи с полностью атрофированной гражданской позицией, сторонящиеся государственных дел, ничего, кроме презрения, не вызывали. И в Древнем Риме латинское слово idiota означало уже не «частное лицо», а «невежду», откуда, сами понимаете, недалеко и до нынешнего смысла.

Вообще, слова и их смыслы бродят тропами, им одним ведомыми. До чего извратили, допустим, семантику благородного античного симпосия (совместное пиршество). На него политэс собирались, отработав языком на Агоре, чтобы расслабиться. В первой, официальной, части они ели. Во второй, неофициальной, – пили. Флейтистки услаждали слух, танцовщицы – взор, а гетеры и юноши в туниках доставляли тактильные удовольствия. От превращения в буйную оргиастическую пьянку симпосий удерживала интеллектуальная беседа. Хотя иногда не удерживала.

А сейчас что? От самого этого слова – симпозиум – несет скукой и зевотой до вывиха челюсти. Истинные же симпосии утратили у нас публичность, практически ушли в подполье и случаются лишь в отдельных саунах или на корпоративных междусобойчиках. Правда, они обогатились новыми веяниями: к флейтисткам и возлияниям добавился мордобой. В качестве примера здесь можно вспомнить прошедший несколько лет назад банный симпосий полицейского начальства одной из южных областей страны или день рождения сотрудника облакимата, что на востоке Казахстана, с последующей госпитализацией некоторых травмированных гостей. В основном же наши политэс устраивают симпосии от греха подальше, то есть за границей. Благо доходами не обижены. Зато когда их тайные посиделки становятся явными, демос ликует: «Жив дух Античности!»

 

Впрочем, мы отвлеклись от темы демократии. Торжество народовластия в Афинах продлилось лет сто или немногим больше. Затем, конечно, по закону маятника наступила тирания. Нет, ну вы только подумайте: всего век – по историческим меркам мизер, а какой пиар на тысячелетия!

Между тем в сегодняшнем Казахстане все признаки и неотъемлемые атрибуты классической античной демократии – налицо. В шоколаде – те, кто говорит о политике и делает ее: депутаты парламента и представители исполнительной власти. Тут, в отличие от Агоры, мы одну функцию – говорить и делать – на две разделили, но ни тем ни другим нашим политэс от этого хуже не стало. Рабов у нас, естественно, нет: мы ж не какие-нибудь дикие эллины, а цивилизованные граждане. Зато есть гастарбайтеры из дружественных соседних государств, которые выращивают нам ВВП на полях и стройках.

Слов типа «идиотэс» на трезвую голову тоже не употребляем – по причине природной воспитанности. А для тех, кто не допущен в политику, боится ее как огня и живет своим трудом, к тому же создавая рабочие места, есть более приличный синоним – представители малого и среднего бизнеса.

И у кого теперь язык повернется упрекнуть нас, что мы строим «неправильную» демократию?

Никакой апатии работать

Давно заметил, что люди, имеющие знатных предков, и нации, обладающие длинной богатой историей, часто бывают пришиблены этим обстоятельством. Оно будто лишает их жизненной энергии. 

Например, египтяне до того гордятся, что они потомки фараонов, словно это фараоны произошли от них, а не наоборот. У греков тоже зачетное генеалогическое древо: Зевс там, Артемида, Дионис, не говоря о Платоне и Плутархе. А раз есть кем гордиться, зачем тогда работать? В Греции я почти не видел, чтобы кто-нибудь напряженно трудился. Пребывая на курорте Толо на полуострове Пелопоннес, как-то в пять утра потащился со штативом и фотокамерой на пляж – снимать рассвет. Познакомился с Георгосом, который вернулся с ночной рыбалки, наловив осьминогов, и швартовал у пирса свою шаланду. Он угостил меня пивом, мы разговорились, и я спросил: 

– Чем будешь днем заниматься?

– Сейчас в ресторан улов сдам, а потом – пино бирра (пиво пить).

– Как, весь день?

– Ну да. А что еще делать?

Этот хоть каракатиц сетью таскает, а так мужики в основном неделями напролет сидят в кофейнях.

В другой раз по жаре искал турфирму, чтобы купить экскурсию. И «обломался»: везде обеденный перерыв – с 12.00 до 17.00. Пять часов!

По стране поездил я изрядно, везде любуясь из окна автобуса или такси оливковыми рощами. Но нигде среди олив не заметил ни человека, ни трактора. Когда ж они работают – неужели ночью, как Георгос?

В кабаках наловчился объясняться по-гречески: «Калимера! Эго фело на пино рицина» («Здравствуйте, я хочу выпить вина»). Чуть позже: «Пуине туалето?» (ну, это вам понятно). И в конце: «Логарифмус! Яссас!» («Счет! До свиданья!»). Ждать, пока обслужит греческий официант, поначалу казалось мне пыткой. Но представил себя на его месте – и перестал внутренне кипеть. Действительно: подойти к клиенту, принять заказ, затем на кухню, потом принести поднос, да счет, да сдачу, да убрать посуду… Это ж сколько лишних шагов в самое пекло! Короче, я с пониманием отнесся. Хотя в голову и лезло сравнение со стремительным сервисом в турецкой Анталье, для греков невыгодное.

Побывал я и на главной афинской площади Синтагма, когда ее еще не топтали что ни день демонстрации возмущенных трудящихся, не желающих затянуть пояса, а желающих по-прежнему жить на широкую ногу, не имея притом никакой апатии работать. Наблюдая последние два года эту картинку по ТВ чуть ли не ежедневно, пришел к выводу: в том, что Греция стоит на краю дефолта, виновата не легкомысленная политика старого правительства Папандреу, которое без меры нахватало кредитов, а олимпийские боги, Аристотель, Сократ и прочие товарищи. Греки-то верили, что историческое прошлое будет кормить их вечно. А тут вон как вышло. Надо было демократию вовремя патентовать – вот что я им скажу. Сейчас торговали бы лицензиями и горя не знали. А Штаты позаимствовали их идею и продают как свою.

Хорошо, что Казахстану постоянное ожидание экономического апокалипсиса, как в Элладе, не грозит. Поскольку в своем развитии мы ушли куда дальше древних греков. Во-первых, не меняем премьера каждую неделю. Во-вторых, не воюем с Персией, а продаем ей зерно. И, в-третьих, наш главный аруах-хранитель живет в углеводородах, и потому демократию мы измеряем в баррелях. Так что не всё в Греции есть.

Как меня чуть Христос не покинул

А вот на святую гору Афон я не попал. Хотя заблаговременно заручился рекомендательным письмом из нашей епархии, но на месте, в Греции, просто не хватило времени оформить все документы. По шенгенской визе туда не проникнешь: это специфическая территориальная единица страны – своего рода монастырское государство, находящееся в непосредственной церковной юрисдикции Константинопольского патриарха.

Ну что ж поделать, думаю, хоть с борта корабля на земной удел Богородицы посмотрю. Водитель автобуса, который привез нас в бухту Урануполе, сразу представился: Христос. И я как-то внутренне подтянулся. Сходили мы, в общем, на яхте в эскорте чаек вдоль полуострова, поглазели на монастыри, на святую гору. Пора назад. В бухте я застрял в сувенирной лавке и потерял счет времени. Как вдруг вижу: автобус наш трогается, а до него – метров сто. Я обмер: Христос меня покинул…

И тут как заору во всю глотку: «Христо-ос! Сто-ой!!!» Не знаю, как он услышал, но остановился. Я влетел в салон и рухнул в кресло. Христос притопил педаль газа, а я откинулся на подголовник и закрыл глаза, прогоняя жуткое воспоминание о чувстве оставленности… 

Фото автора

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить