Бизнесмен года 2021: Справедливая стоимость

9669

Как «открытие Америки» и умение создавать команду помогло основателю Freedom Finance построить многомиллиардный бизнес

Тимур Турлов - основатель и мажоритарный владелец АО «Freedom Finance»
ФОТО: © Андрей Лунин
Тимур Турлов - основатель и мажоритарный владелец АО «Freedom Finance»

Перевернувший все с ног на голову 2020 год подарил Казахстану сразу две фантастические истории успеха – Kaspi.kz на лондонской LSE и Freedom Holding на нью-йоркской NASDAQ. 2021-й эти истории укрепил, четырехкратно увеличив стоимость компаний на международных финансовых площадках. Примечательно, что обе предварительно оценивались аналитиками существенно ниже, чем показало IPO, и обе в период размещения стали героями статей глобальных и российских СМИ, подвергших сомнению происхождение их капитала и схемы бизнеса. Тем не менее ни у американского, ни у британского регулятора дополнительных вопросов так и не возникло, хотя в последние годы западные биржи еще на этапе подготовки рассматривают претендентов с постсоветского пространства буквально через лупу, практикуя в том числе выезд в страну происхождения.

Основатель и мажоритарный владелец АО «Freedom Finance» Тимур Турлов зарегистрировал материнскую компанию Freedom Holding Corp. в США (штат Невада) и 15 октября 2019 года вывел ее на технологическую биржу Nasdaq Capital Market (именно там размещены акции Apple, Google, Facebook, Tesla, Amazon и т. п.), начав с $14 за акцию и менее $800 млн капитализации (что тем не менее кратно превысило цену предыдущего частного размещения компании в 2017 году на Нью-Йоркской фондовой бирже, когда она заработала двумя продажами более 20% акций чуть больше $40 млн). Спустя два года, на 21 декабря 2021-го, акция FRHC стоила $67,64, а общая капитализация холдинга превысила $4 млрд.

Мы встречаемся с 34-летним Тимуром Турловым на шестом этаже самого фешенебельного бизнес-центра Алматы Esentai Tower, где Freedom Finance занимает два полных этажа. Хозяин кабинета встречает улыбкой возмужавшего Гарри Поттера, перед рабочим столом – металлическое дерево, ветки которого увешаны фотографиями сотрудников с пожеланиями: так председатель совета директоров поздравляет их с днем рождения.

На вопрос, думал ли он, выводя свою компанию на американский рынок, так быстро стать миллиардером, отвечает без особых раздумий: «Конечно, мы не предполагали и не рассчитывали на такие темпы роста нашего бизнеса. Но последние два года нестандартными темпами растет почти все. Я очень удивлюсь, если Илон Маск предполагал восемь лет назад, что Tesla в 2021-м будет стоит триллион. Наши акции тоже колоссально выросли, но, если вы посмотрите наши коэффициенты, соотношение цены и прибыли, мы сейчас гораздо дешевле, чем в 2019 году. То есть наш бизнес вырос больше, чем наши акции, – вот что круто на самом деле. Если вы откроете нашу финансовую отчетность, то увидите, что в 2019 году наш собственный капитал был около $120 млн, а сейчас – почти $550 млн. За последние два года мы заработали прибыли больше, чем у нас было собственного капитала два года назад, и открыли счетов больше, чем за весь предыдущий период». Говорит он это явно не в первый раз – после включения в список Forbes ведущие русскоязычные деловые СМИ и ютуб-каналы наперебой приглашают Турлова на интервью.

Холдинг – первый постсоветский брокер, разместивший свои акции на американской бирже. В России компания входит в топ-10 крупнейших брокеров (8-е место), в Казахстане она – несомненный №1 с более чем двумя третями всех транзакций на KASE по международному рынку. Группа работает также на Украине, в Узбекистане, Азербайджане, Кыргызстане, странах ЕС. В США Freedom Holding Corp. купила брокерские компании Prime Executions и MKM Partners, с помощью которых Турлов рассчитывает обеспечить клиентам доступ к широким размещениям, а компания – стать соорганизатором IPO на американских биржах.

Подводные камни «голубого океана»

Казахстанская история Тимура Турлова началась 10 лет назад. Примечательно, что до того, как в 23 года (это был май 2011-го) прилететь в Алматы на предмет расширения небольшой брокерской компании, созданной с коллегами по закрытому в кризис инвестиционному подразделению одного из российских банков, Турлов никогда прежде с Казахстаном не пересекался. Страна удивила его сочетанием вполне сформированной базовой среды – довольно высокого ВВП на душу населения, развитой банковской системы и достаточного количества людей со сбережениями – с практически полным отсутствием конкуренции в инвестиционной рознице. Бонусом шло отсутствие языковых проблем и схожее с российским правовое поле.

ФОТО: © Андрей Лунин

Позже, правда, выяснилось, что к отсутствию конкуренции прилагается и практически отсутствие розничного рынка и, соотетственно, культуры инвестирования в ценные бумаги. «Косвенное влияние «нефтя­ного проклятия» привело к тому, что самые эффективные «мозги» индустрии были сфокусированы на простых продуктах, приносящих радикально больше прибыли, чем возня с розничными клиентами, когда надо бегать и пытаться собрать сотни тысяч инвесторов, привлечение каждого из которых тебе обходится достаточно дорого и окупаемость составляет несколько лет. Институциональный бизнес на рынке ценных бумаг, который строили крупные банки и брокеры в тот момент, был очень прост – продаешь портфель из одного пенсионного фонда в другой и покупаешь себе BMW. Вот это и есть главная проблема любого «голубого океана», то есть рынка с супернизкой конкуренцией – там обычно нет ни потребностей, ни понимания ценности продукта, и через это приходится пробиваться», – вспоминает Турлов.

Возникает, конечно, и вопрос: с чего бы казахстанскому розничному инвестору при таком раскладе доверять свои сбережения никому не известному молодому москвичу. «Нам было объективно тяжело начинать и хотелось стать частью какой-то крупной группы, которая могла бы прикрыть нас своим именем, репутацией», – подтверждает Турлов слухи о том, что поначалу он попытался организовать совместный бизнес с некой казахстанской финансово-промышленной группой, назвать которую отказывается. «Сейчас я понимаю, что у нас вряд ли бы что-то получилось в принципе. На самом деле здорово, что мы не успели обрасти какими-то взаимными обязательствами – не пришлось тратить силы на развод», – завершает он тему.

Решив работать самостоятельно, Турлов перевез семью в город, подкупивший его солнцем и горами, и стал собирать команду. «Ключевых сотрудников из Москвы я привезти не мог – нас было очень мало, нельзя было «обезглавливать» российский бизнес, который нас тогда кормил. Забрал только троих. Здесь нам удалось завоевать доверие профессионалов индустрии, и они начали работать с нами вместе», – вспоминает собеседник.

Монетарные власти тогда, обжегшись на молоке, усиленно дули на воду. «После кризиса регулятор последовательно занимался минимизацией рисков. В 2012 году мы находились в условиях, когда любого частного клиента надо было обслуживать практически по тем же условиям, что и пенсионные фонды. Но в итоге получалось настолько медленно и дорого, что у клиента не было ни одной причины работать с казахстанским брокером – любой английский брокер обслуживал радикально дешевле и быстрее, и не надо было ждать по три дня исполнения каждой сделки. По сути, одна из ключевых вещей, с которыми мы вышли, – предложили клиенту работать с иностранными ценными бумагами, открывая счета у брокеров – нерезидентов Казахстана», – рассказывает Турлов.

В начале 2012 года он купил 60% казахстанского брокера Nomad Finance (бездействовавшего с начала кризиса, но сохранившего лицензию) и за несколько месяцев вывел его в лидеры по открытым счетам в Центральном депозитарии. Однако 31 мая того же года у компании отозвали лицензию, обнаружив нарушения законодательства в 2010 году. «Нас наказали за учетные нарушения в период, когда компанией владели старые акционеры и когда она не вела активной деятельности. Нарушения никак не были связаны с партнерами и клиентами, они не привели к убыткам, к снижению капитала, ни компания, ни ее клиенты не имели никаких сделок с национальными компаниями или пенсионными активами», – сокрушался тогда Турлов в интервью журналу «Эксперт Казахстан». Помимо потери инвестиций это сделало невозможным участие в первом «народном IPO» по акциям «КазТрансОйла», которое гарантированно принесло бы брокеру массу новых розничных клиентов.

Но ниша Freedom Finance, занятая еще на российском рынке, – доступ к акциям американских компаний, в том числе и IPO, – ожидаемо оказалась востребованной и в Казахстане. В 2012 году Турлов продал достаточно большому количеству местных клиентов одно из размещений Facebook. После IPO акции соцсети упали более чем вдвое. «Клиенты сильно удивились, – смеется Тимур и признается, что тогда ему было не до смеха: – Было очень страшно. Но мы убедили людей подождать, и подавляющее большинство продало потом Facebook с прибылью». В 2013 году Freedom продавал акции Tesla – по $8 за штуку.

БАСТ, Банк Астаны и другие

Весной 2015 года Турлов начал в Казахстане эпоху вывода на биржу средних компаний, разместив на KASE медную БАСТ, что значительно увеличило количество открытых клиентских счетов. Через год Freedom Finance выступил андеррайтером двух событийных для страны размещений: Банка Астаны и Актюбинского завода металлоконструкций (АЗМ). Коммуникацию с инвесторами и общение с журналистами Турлов проводил лично, выезжая в регионы и подробно рассказывая о фондовом рынке.

Но разногласия между крупными акционерами прервали рост акций АЗМ и БАСТ, а Банк Астаны потерял лицензию. Турлову пришлось лично спасать ситуацию и помогать вовлеченным инвесторам, выкупая у них проседающие акции (ему до сих пор принадлежит 82% БАСТ). «Розничные инвесторы БАСТ, на мой взгляд, отлично заработали на публичном размещении этой компании, весь набор проблем собрал я. Сейчас стремление вывести на биржу средние компании меня больше напрягает, чем вдохновляет, – по причине текущей неготовности таких компаний к публичному статусу», – резюмирует бизнесмен.

ФОТО: © Андрей Лунин

Судя по всему, для него эта тема закрыта. «Мы легко найдем десятки миллионов долларов инвесторской базы на размещение акций казахстанских компаний в Казахстане. Проблема – в наличии эмитентов. Фондовые рынки развиваются на том, что являются местом притяжения бизнеса, который может себе позволить нести достаточно высокие издержки публичности, требующие глубокой перестройки внутренних процессов, распределения доходов в пользу акционеров и постоянного с ними коммуницирования. Надо быть готовым раскрывать огромное количество информации и делать это постоянно. Американский регулятор справедливо считает, что, если ты не готов тратить $1,5–2 млн в год на свою публичность – юристов, аудиторов, дополнительные расходы на биржевую торговлю, – тебе нечего делать на бирже», – делится полученным опытом Турлов.

Квазигосы и МФЦА

Отойдя от практики публичного размещения акций, Freedom Finance внезапно стал лидером по размещению облигаций. В 2019 году он был седьмым в списках андеррайтеров Казахстана, занимая 4,8% рынка рыночных размещений, в 2020-м переместился на второе место с долей в 34,5%, а в 2021-м вышел в лидеры с половиной рынка (50,6%). Примечательно, что по времени это точно совпадает с успехом компании на NASDAQ. «Видимо, мы доросли количественно и качественно с точки зрения клиентов и репутации, поэтому крупные, в том числе квазигосударственные, компании обратили на нас внимание. Мы всегда специализировались на рыночных размещениях и не были сильны в перекладывании денег из одного государственного кармана в другой», – усмехается Турлов. По его словам, в значительной степени причина того, что Freedom Finance обошел конкурентов, – то, что в 2021 году ЕНПФ в связи с изъятием значительной части пенсионных накоплений населением не выступал крупным покупателем на долговом рынке. Андеррайтеры, специализировавшиеся на покупке активов для ЕНПФ, не смогли предложить квазигосударственным эмитентам хорошие условия. По словам Турлова, размещение квазигоскомпаний – хороший опыт, но не самый маржинальный бизнес: комиссии очень низкие. Однако это позволяет купить в свой портфель «много достойных бумаг с хорошей доходностью и построить фундамент отношений с крупными квазигоскомпаниями», а также выстраивает клиентскую базу, с которой потом начинается работа по крупным и более маржинальным сделкам.

Новой точкой активности холдинга в Казахстане становится МФЦА, на бирже которого получил прописку в мае 2020 года глобальный брокер Freedom Finance Global PLC – подразделение Freedom Holding Corp. У компании в 2021 году было много валютных размещений казахстанских евробондов, организованных с использованием юрисдикции МФЦА, в частности выпуск на $500 млн для фонда «Самрук-Казына». «Это роскошь, которую мало кто себе может позволить и которой мы активно пользуемся, – отмечает Турлов. – Мы – единственная на сегодня компания, которая получила лицензию от регулятора МФЦА – AFSA и которая в рамках европейского стандарта free work построила в Казахстане полноценного брокера, оказывающего услуги торговли иностранными ценными бумагами. Мы смогли отказаться от обслуживания клиентов через офшорные юрисдикции, так как открыли десятки тысяч счетов на базе МФЦА. Несмотря на то что мы работаем на этой площадке всего год, количество сделок там у нас больше, чем у клиентов локального брокера АО «Фридом Финанс» на казахстанском рынке».

Вопрос о том, есть ли запрос на размещение на МФЦА со стороны иностранных компаний, Турлов называет «заведомо провокационным»: «За капиталом приходят туда, где есть инвесторская база, когда есть что покупать, когда юрисдикция используется для структурирования сделок. В данный момент юрисдикция МФЦА пуста – она очень молодая, только начали появляться первые активные брокеры и внутренние клиенты. Но в законодательстве надо совершенствовать огромное количество вещей, чтобы можно было обслуживать иностранцев». Например, до сих пор невозможно открыть иностранному клиенту счет дистанционно, ему надо приехать в Казахстан, чтобы заверить у нотариуса паспорт лично, как требует национальное законодательство. Это иллюзия, говорит Турлов, что стоит создать некий привлекательный островок, куда вот так запросто придут одни иностранцы размещать бумаги, а другие их покупать. Для того чтобы наша юрисдикция стала финансовым центром, «надо, чтобы наши собственные банки, фонды и эмитенты начали там активно присутствовать».

Цифровизация и экосистема

Летом 2020 года рекламные площадки запестрели объявлениями о первом интернет-магазине акций Freedom 24. Он предлагал купить акции на сайте брокера, «не выходя из дома в режиме 24/7», оплатив покупку картой. Первый Freedom 24 открылся в Москве в 2013 году, в Казахстане его клон позволил отработать формат инновационного брокериджа с сохранением легитимности связанных с такой покупкой процедур.

Казахстанский рынок между тем требовал еще одной важной детали – обеспечения клиентам оперативного входа на фондовый рынок и такого же быстрого вывода средств. С этой целью в декабре 2020 года был куплен банк Kassa Nova, переименованный позднее в Банк Фридом Финанс Казахстан. Банк стал эмитировать карты, предложил розничное кредитование, в том числе цифровую ипотеку. И позволил клиентам Freedom Finance бесшовно перемещать деньги внутри группы: покупать страховые продукты, заниматься инвестициями, получать банковский сервис. В будущем не исключено, что Freedom Finance займет еще одну высоту – сделает банк одним из игроков кастодиальной деятельности, в котором казахстанские брокеры смогут хранить клиентские средства.

«В финансовом секторе очень много возможностей и неэффективности. Мы в последние годы глубоко изучаем продукты коммерческих банков, и я вижу, что потенциал в автоматизации коммерческого банкинга просто фантастический. Мы видим, насколько нынешняя финансовая система неэффективна – несмотря на тот путь, который она прошла, несмотря на то огромное количество недостатков, которые уже устранены. В Казахстане и России по мировым меркам достаточно продвинутый банкинг, но он все равно обладает просто колоссальной возможностью увеличивать эффективность», – уверен Турлов.

ФОТО: © Андрей Лунин

В декабре 2021 года Турлов объявил о создании собственной экосистемы, чтобы дать клиентам возможность получать услуги холдинга «из одного окна». Экосистема объединит финансовые продукты холдинга и добавит к ним необходимые для полноты товарной корзины базовые lifestyle-сервисы: онлайн-заказы, доставку еды и продуктов питания, приобретение авиа- и ж/д билетов и т. д. Для реализации целей ожидается покупка агрегатора онлайн-платежей PayBox.money и сервиса онлайн-покупки билетов «Тикетон». Еще одно важное нефинансовое направление – Freedom Mobile. Смартфон является «последней милей» между клиентом и поставщиком услуг и давно уже стал наиболее популярным товаром, в 90% случаев покупаемым в рассрочку. В апреле 2021 года Freedom Finance открыл в Казахстане первый офлайн-магазин, к ноябрю объем продаж достиг 1 млрд тенге.

Центром любой экосистемы является сервис с самой высокой частотой использования, в финансах это платежи. После чего к высокой частоте подключается более низкая. «Практика показывает, что заполучить клиента на банковское обслуживание гораздо легче, чем на брокерское. В дальнейшем ты довольно легко приходишь к нему и говоришь: «А еще у нас есть инвестиции, и, если вы готовы принять больше рисков, чтобы получить больший доход, нажмите еще одну кнопку. Это позволяет сокращать издержки и на стороне потребителя, и у того, кто эти услуги создает. Если удастся успешно реализовать синергию, она даст потрясающий эффект на капитализацию даже внутри Казахстана», – делится планами Турлов.

Бизнесмен считает огромной возможностью экосистемы переливать трафик из одного стрима в другой, когда за счет единой идентификации можно накапливать данные и создавать для клиента взаимосвязанные продукты, не спрашивая 20 раз одно и то же. Кстати, Kaspi.kz, замечает Турлов, умеет хорошо обрабатывать данные и делать спецпредложения. То, что Freedom делает вокруг брокерской компании, не уникальность, это новый стандарт, полагает Турлов: «Пойдет ли по пути развития брокерского и инвестиционного направления Kaspi.kz? Они говорят, что нет, но, на мой взгляд, передумают».

Экспансия

С 2020 года, после активного выхода на европейских клиентов, бизнес холдинга становится по-настоящему международным. Европейский офис расположен на Кипре, но продажи идут в основном через цифровую платформу – активно в ЕС компания начала работать как раз в период локдаунов. Начала с Германии, но сейчас это уже почти вся Западная Европа – «тонким слоем», по 5–10 тыс. клиентских счетов на страну. «Наш продукт там оказался востребованным, и это хороший урок – когда у вас неплохой продукт, вы можете прийти на развитой рынок и выиграть конкуренцию, потому что там есть потребитель, которому не надо объяснять, что это такое. Вы удивитесь, но качество продуктов, которые мы сейчас продаем в Казахстане, даже по европейским меркам достаточно высокое. Мы там работаем как европейское подразделение американской публичной компании со штаб-квартирой в Казахстане, так написано в нашем проспекте на сайте – смешно, когда компании из постсоветского пространства тщательно пытаются скрыть свое происхождение», – говорит Турлов. По его словам, именно в нише Freedom Holding конкурентов в Западной Европе не так много – две-три франшизы, которые перепродает огромное количество крупных банков типа Saxo Bank. «В Западной Европе никогда особо не увлекались торговлей на американском рынке. А в прошлом году комбинация из нулевых процентных ставок и очень скучного европейского рынка, на котором особо ничего не происходит, привела к тому, что розничный инвестор впервые посмотрел на Америку. И выяснил, что у европейских банков нет нормальных технологий, чтобы это делать. Мы там пока просто один из многих игроков с очень маленькой долей на гигантском рынке. Но я совершенно не сомневаюсь, что за несколько лет до миллиона клиентов мы там точно дорастем и для этого не надо будет совершать никаких подвигов», – уверен Турлов.

По мнению собеседника, потребительское поведение людей не так уж сильно различается – набор страхов и желаний клиентов в Узбекистане и Германии очень похож. Но у самих рынков, конечно, особенности есть. На Украине значительно хуже, чем в Казахстане и России, структурированы базы и менее эффективно электронное правительство – просто из-за того, что государство беднее и не может обеспечить качественную инфраструктуру. В Узбекистане Freedom Finance работает третий год, он там крупнейший розничный брокер и даже получил в этом году некоторую прибыль. «Но все еще есть ощущение, что мы зашли туда слишком рано. Когда ты растешь с нуля, даже удваиваясь ежегодно, все равно получается медленно. В Узбекистане еще очень большие структурные ограничения, мы там испытываем жесточайший дефицит кадров. Кроме того, у узбеков есть веками выработанная традиция хранить сбережения подальше от чужих глаз, финансовых институтов и любого правительства, причем долгое время обстоятельства подтверждали верность такой тактики. Потенциал там фантастический, но раскрыть этот потенциал – тоже невероятно большой вызов, который требует огромного количества культурных изменений», – детализирует Турлов.

По его словам, казахстанский рынок обладает существенным преимуществом – хорошо структурированными сервисами баз данных по физическим лицам и одной из лучших и самых открытых средой интеграции государственных сервисов с финансовыми компаниями. «Финансовый сектор в целом очень глубоко завязан на государственном сервисе – ты пользуешься национальной платежной системой, ты зависишь от местного регулирования, от обмена информацией с огромным количеством баз данных, государственных и негосударственных, – вот по этим факторам суммарно в Казахстане радикально лучше, чем в Узбекистане и даже в Германии. В Германии государственные базы разрозненные, нет единого идентификатора. Если мы отмотаем назад в 80–90-е, то, конечно, культура бюрократии у них была гораздо выше, чем у нас. Но они отказались от ряда важных вещей, которые у нас удалось реализовать. Вы не представляете, насколько важно для финтеха наличие ИИН как такового – сквозного идентификатора для всех баз», – объясняет Турлов. Он считает, что жесткое регулирование в этой сфере ни к чему хорошему не приводит, достаточно яркий пример чего – российский рынок. «Легальная работа с базами данных там значительно усложнена, сложно законным образом, с разрешения клиентов обратиться к ним. Но при этом мы видим, к сожалению, немало кейсов, когда незаконный доступ к этим данным организуется невероятно легко – за $200 можно получить любой объем», – раздражается Турлов.

Казахстан, по его словам, обгоняет партнера по ЕАЭС и во внедрении биометрии. Она была запущена в прошлом году, и теперь банки могут открывать счет дистанционно любому гражданину. «В России пошли по гораздо более дорогому и сложному пути – созданию очень крутой, сертифицированной ФСБ биометрии. Оператором ее является Ростелеком, все банки обязались закупать дорогущее оборудование в свои отделения. Но эту биометрию никто не сдает, и история длится уже три года. Казахстанская биометрия, может, не такая крутая, но она работает, и это намного надежнее, чем физическая идентификация, – обмануть алгоритм гораздо сложнее, чем оператора», – резюмирует Турлов, добавляя, впрочем, что, несмотря на это, финтех в России тоже развивается очень активно.

Богатые богатеют за счет бедных

Бычий тренд на биржах длится так долго и вразрез с макроэкономикой, что все громче раздаются голоса о надувающемся пузыре. Собственно, успех Freedom тоже во многом объясняется именно этим. Турлов считает, что нынешний рост фондового рынка не похож на предыдущие и обусловлен фундаментальными причинами – стремительным ростом расслоения и разрыва между богатыми и бедными. «Последние 10 лет крупные компании росли быстрее, чем средние и мелкие. Весь рост, который мы видели по индексу S&P500, сопровождался вполне симметричным ростом корпоративных прибылей и тем, что компании, входящие в индекс, достаточно агрессивно наращивали свои выручку и прибыль. Они сейчас значительно больше зарабатывают на каждую акцию, чем 10 лет назад. Мы тут провели небольшое исследование, и оказалось, что многие акции сейчас стоят даже дешевле, чем несколько лет назад, – если смотреть не на абсолютную величину, а на соотношение стоимости к годовым прибылям, выручке и т. д. В американском обществе, если ты несколько лет назад зарабатывал $60 тыс. в год, сейчас, скорее всего, твой доход составляет $48–68 тыс., то есть либо незначительно вырос, либо вовсе снизился. Если зарабатывал $38 тыс., то, скорее всего, сейчас зарабатываешь меньше, чем 10–15 лет назад. А вот если ты зарабатывал $1 млн, то сейчас зарабатываешь $5–7 млн», – говорит Турлов. По его словам, это гигантское расслоение происходит вслед за расслоением производительности труда. «Под производительностью труда я понимаю эффекты, которые возникли вследствие цифровизации, вроде истории WhatsАpp, когда 35 инженеров поддерживают систему, которой пользуется несколько миллиардов человек по всему миру. Или когда богатые компании из Калифорнии типа Google и Facebook забрали почти половину всех глобальных расходов на рекламу – гигантскую индустрию, которую раньше делило между собой огромное количество местных компаний и СМИ», – поясняет он.

ФОТО: © Андрей Лунин

2020 год привел к еще более бурному росту на финансовых рынках вследствие того, что правительства печатали деньги в беспрецедентном объеме, чтобы не допустить классического шока, когда спрос резко падает и вызывает падение всех цен и рынков. Это был настолько большой объем ликвидности, что он будет оказывать долгосрочное влияние. «Только в США около $4 трлн суммарно было предоставлено банкам в виде расширения финансирования плюс прямые расходы государственного бюджета. Это трехкратный 30-летний долг США Китаю (помните, перед пандемией много беспокоились по поводу $1,5 трлн американских казначейских обязательств, накопленных правительством Китая?). И это происходило, хоть и в меньших масштабах, по всему миру – в Европе, Великобритании, Японии, поэтому по отношению друг к другу валюты оставались стабильны. Мы просто видим бурный рост цен на все по всему миру, начиная от подержанных автомобилей и заканчивая металлами», – поясняет Турлов.

Он абсолютно уверен, что нынешняя глобальная инфляция носит монетарный характер и никуда она не денется даже после восстановления цепочек поставок. В США она выше 6%, это уже почти казахстанский уровень. Европейский банк ждет возвращения инфляции к 2% в 2022 году, но сейчас она тоже больше 5%. «Инфляция – это один из самых жестоких видов налога, который распределяет деньги от бедных к богатым. Бизнес довольно быстро адаптируется к росту цен, просто повышая цену своего продукта, к тому же инфляция списывает его накопленный долг. Инфляция выгодна крупному бизнесу – у него много дешевого долга, набранного на большой срок под 0% годовых, и он продолжает повышать цены на свои айфоны», – говорит Турлов. По его мнению, главная угроза сейчас – не обвал фондовых рынков, а обесценение денег. Под самым большим ударом находятся сбережения наиболее консервативной части общества и пенсионные фонды, имеющие низкую толерантность к риску. «Сейчас 30-летние немецкие облигации приносят 0% годовых, то есть вы отдаете правительству деньги бесплатно на 30 лет без права досрочного изъятия. А что, если 5%-ная инфляция стабилизируется на этом уровне на несколько лет? Каков будет эффект от ваших сбережений и как будет функционировать пенсионная система с такими активами в портфеле?» – задается вопросом бизнесмен.

В ожидании отлива

Есть ли у компании план Б на случай разворота тренда? 2020–2021 годы были абсолютно беспрецедентными и создали у многих ложное представление о том, как сильно могут расти рынки. «Это суммарно все сложилось – рекордный приток денег, которые люди боялись вкладывать в реальный сектор в условиях неопределенности, плюс готовые технологии – мобильные приложения, достаточно простые интерфейсы, плюс нулевые процентные ставки. Еще и акции сильно подешевели поначалу. Все это привело на рынок массового инвестора. Мы постоянно пытаемся объяснять клиентам, что нас точно ждет эпоха потрясений и штормов. Чтобы ее пережить, надо четко понимать свою стратегию, быть последовательным, хорошо знать, почему ты инвестируешь в те или иные компании. Сильные компании выйдут из этой турбулентности еще более сильными. Люди, которые смогут правильно разглядеть нужные инновации, смогут на этом хорошо заработать. Мир стремительно меняется – мы видим, как небольшой стартап превращается в многомиллиардный бизнес, а многомиллиардный бизнес ощутимо деградирует. Я хорошо помню, как ExxonMobil был №1, и это было совсем недавно», – предупреждает Турлов. Для профессиональных же участников рынка, по его словам, турбулентность гораздо менее опасна, чем стагнация, когда ничего не происходит.

Турлов не инвестирует в Bitcoin и другие криптовалюты, относясь к ним скептически, и не жалеет о том, что не сыграл на их росте: «Ну и акция Tesla сейчас стоит около $1 тыс., а не $8. Мы смотрели на Tesla в течение всего этого времени и предлагали эту инвестиционную идею еще до того, как было начато первое производство. Потому что там был Илон Маск, который всем очень нравился, и мы понимали, что харизматичный СEO плюс инновационный продукт создадут wow-эффект, который драйвит цену. Но то, что Маск стал триллионером, – не закономерность, это все равно определенное стечение обстоятельств. Никто не может знать будущих событий, а историй провала гораздо больше, чем историй успеха».

Собеседник говорит, что ему лично никогда не были интересны поведенческие спекуляции и прогнозы на тему, куда побежит толпа, хотя теоретически на этом можно хорошо заработать: «Мне гораздо интереснее пытаться находить какие-то активы, которые обладают потенциалом нарастить свою ценность, купить по справедливой стоимости (или дешевле, если повезет), понимая, что эта стоимость может значительно вырасти вследствие тех или иных обстоятельств – то есть действительно значимые вещи. А жалеть, что не угадал, это как жалеть о неучастии в «тюльпановой лихорадке», когда можно было купить луковицу за несколько центов и продать по цене дома. Не самая продуктивная история в итоге», – усмехается Турлов.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить