Почему рак у детей в Казахстане лечат не так, как в Германии

27815

Известный детский онколог, советник министра здравоохранения и социального развития РК, профессор знаменитой берлинской клиники «Шарите» Гюнтер Хенце дал эксклюзивное интервью Forbes.kz

Гюнтер Хенце.
Гюнтер Хенце.

F: Доктор Хенце, в 2015 вы уже комментировали Forbes.kz ситуацию с детским раком в Казахстане. Осенью 2016 вы снова посетили Астану. Что изменилось за это время?

- Мы продолжали работать в рамках проекта реструктуризации службы детской онкологии. Но в мае этого года возникла непредвиденная проблема, и наша работа была приостановлена. С того времени я впервые приехал в Казахстан в октябре – меня попросил об этом отец тяжело больного ребёнка.

F: Расскажите, пожалуйста, подробнее о проекте.

- Впервые я посетил Казахстан в 2012, а проект реструктуризации службы детской онкологии стартовал уже весной 2013. В то время детская онкологическая служба была в очень плачевном состоянии. Детей с лейкозами лечили в детских клиниках, а лейкозы в Казахстане тогда считались гематологическими заболеваниями. Все остальные дети со злокачественными опухолями лежали в онкологических клиниках для взрослых, где не было детских врачей.

Протоколы, по которым лечили лейкозы, были не самыми современными. А протоколы лечения всех других форм рака вообще были архаичны. Когда мы говорим о раке у детей и подростков, надо понимать, что это абсолютно другая болезнь, нежели рак у взрослых. Мне иногда хочется даже сказать, что это абсолютно разные болезни: у них нет ничего общего, кроме слова «рак».

F: Это означает, что сама болезнь протекает совершенно иначе?

- Рак у детей развивается стремительно, и если его не лечить, ребёнок погибает очень быстро. Поэтому диагноз должен быть поставлен правильно и в кратчайшие сроки. Лечение надо начинать немедленно. Очень важным этапом в лечении рака у детей является химиотерапия. А представление о том, что самое важное – сделать операцию, неправильное.

Реальность такова, что опухоли у детей моментально дают метастазы. Раковые клетки из того места, где они появились, очень быстро распространяются по кровеносным сосудам в другие органы и там продолжают расти. После операции дети часто погибают через год или два от метастазов, обычно в лёгких. Но курсы химиотерапии способны настигать и убивать раковые клетки по всему организму. Более того, если начинать с химиотерапии, то опухоль обычно уменьшается. И такие виды лечения, как операция или лучевая терапия, эффективнее после химиотерапии. Лечение становится для ребёнка более щадящим и более эффективным.

F: Давайте вернемся к вопросу реструктуризации службы детской онкологии. Можно ли говорить о каких-то результатах?

-  Сегодня ещё ничего нельзя об этом сказать, ведь пациент считается выздоровевшим, если после лечения прошло 5 лет, и болезнь не вернулась. Сначала должно пройти это время.

Мы сделали много в плане обучения специалистов, повышения их квалификации. Сегодня ситуация улучшилась. Когда мы начинали, 50% всех диагнозов были неверными. А сегодня более 90% диагнозов – правильные. Значит, дети получают правильное лечение. Совместная работа с правительством позволила решить проблемы с препаратами: сегодня всё, что нужно для лечения рака у детей, в клиниках есть. Для каждой формы рака есть своя программа лечения, она называется протоколом. Немецкие протоколы мы адаптировали для Казахстана. В принципе, в стране сейчас есть всё необходимое.

F: Что еще, на ваш взгляд, нужно внедрить в лечение онкобольных детей нашей страны?

- В Казахстане, как и в любой другой стране мира, невозможно за три года прийти к тому, к чему, например, в Германии шли 50 лет. Здесь работают всего два центра детской онкологии, и я считаю это правильным: страна очень большая, но населения не так много. Нет смысла открывать в регионах аналогичные центры. Очередь из желающих работать в детской онкологии не стоит: в двух действующих центрах до сих пор не хватает врачей. Я не перестаю повторять: эти две клиники должны быть полностью оснащены для диагностики.

F: Какая именно диагностика необходима?

- Должны работать современные аппараты МРТ, КТ, УЗИ; должна проводиться диагностика с использованием радиоизотопов, рентген, а также должны быть внедрены внутренние информационные системы архивирования снимков, когда к снимкам есть доступ на компьютере в любом из отделений. Если что-то выходит из строя, обязательно должно быть резервное оборудование, потому что иногда ремонт может длиться несколько недель. Это же относится и к лабораторным анализам: без них невозможны ни диагностика, ни контроль во время лечения.

Другой большой проблемой остаётся пока то, что у нас называется «междисциплинарным взаимодействием». Без него в детской онкологии вообще невозможно добиться хороших результатов. Врачи разных специальностей должны работать друг с другом в тесной связке и конструктивно. Междисциплинарная рабочая группа – это когда регулярно встречаются для совместных обсуждений пациентов детские онкологи, детские радиологи, детские нейрохирурги, детские хирурги, детские лучевые терапевты и патологи. По сути, врачи разных специальностей вместе выстраивают индивидуальные планы лечения. И их цель – не просто вылечить ребёнка от рака. Ребёнок после лечения должен по возможности прожить нормальную жизнь, то, что у нас называется качеством жизни.

Междисциплинарное взаимодействие – это вопрос не личной инициативы, а строго установленного порядка. А порядок, как известно, исходит от руководства. Именно руководители должны следить за тем, чтобы междисциплинарные рабочие группы работали регулярно. Вместе с пониманием целей и задач такой работы приходит и дополнительная мотивация. Но нам пока не хватает подготовленных детских онкологов.

Работа детского онколога – это не просто профессиональные знания. Это опыт, опыт и ещё раз опыт. А любой опыт – это время. Приведу пример из Германии. У нас обучение на медицинском факультете длится 6 лет. Чтобы стать педиатром, надо дополнительно проучиться 5 лет в детской клинике. А чтобы стать детским онкологом, после обучения на педиатра надо пройти подготовку в течение ещё 3 лет. Как видите, детских онкологов невозможно подготовить каким-то ускоренным методом.

F: Работа детского онколога очень тяжёлая и с психологической точки зрения.

- Эта работа требует максимальной концентрации внимания и времени. Обычно врачи приходят в отделения рано утром, а уходят поздно вечером или ночью. Каждый день они изучают протоколы, расписывают планы инфузий, долго и подробно беседуют с родителями больных детей. Представьте себе состояние родителей - это очень сложные разговоры. А врачам надо говорить и с детьми, объяснять им, почему мы должны делать какие-то не очень приятные вещи и почему им может быть тяжело. Это отнимает много времени, но без таких бесед невозможно прийти к взаимопониманию между врачом и пациентом или врачом и родителями ребёнка. Без взаимопонимания, без доверия фактически невозможно правильно проводить такое тяжелое лечение.

Другой огромной проблемой в Казахстане является то, что как только ребёнку ставят онкологический диагноз, родители немедленно хотят уехать за рубеж. Это вообще не обязательно. Сегодня в Казахстане доступны те же виды высокотехнологичной помощи, что и за рубежом. Практически все формы рака у детей в вашей стране можно лечить.

Да, есть некоторые дорогостоящие методы лечения, которых в Казахстане пока нет. И только если они действительно требуются ребёнку надо решать вопрос о его отправке за границу.

Любое лечение за границей стоит очень дорого, и медицинский туризм стал успешной бизнес-моделью. Можно отдавать колоссальные суммы на лечение за рубежом, но я всегда говорю: лучше инвестировать в здравоохранение собственной страны и развивать свою медицину.

F: Какие еще проблемы в этой сфере вы считаете важными?

- В Казахстане, к огромному моему сожалению, я постоянно вижу детей на очень поздних стадиях. Они попадают в больницы, когда болезнь уже разошлась по всему организму. Эффективность лечения, в том числе и за рубежом, напрямую зависит от того, на какой стадии болезни ребёнок попадает к врачу. Например, когда мы ставим диагноз и уже видим у ребёнка многочисленные метастазы, его шансы выздороветь резко уменьшаются.

Поэтому сейчас одна из важных задач в Казахстане – это работа по информированию населения. Надо проводить информационные кампании и рассказывать о возможных ранних симптомах рака, о том, когда надо провериться у врача. Пока совместной работы детских онкологов и журналистов я не вижу.

Со своей стороны мы запустили русскую версию немецкого информационного портала по детской онкологии www.kinderkrebsinfo.de. Очень важно объяснять сложные вещи просто и доступно. Мы даём информацию, в первую очередь, для родителей заболевших детей. Мы работаем вместе и говорим на одном языке. Без качественной информации успеха в нашей работе не добиться.

F: В последний свой приезд в Казахстан вы встречались с министром здравоохранения. О чем шла речь на этой встрече?

- С министром здравоохранения мы говорили о том, что проект продолжается, и мы дальше работаем вместе. В настоящий момент уточняем и конкретизируем отдельные вопросы нашего сотрудничества.

Центр материнства и детства в городе Астане попросил меня о наставничестве в этой клинике и партнёрстве с университетской клиникой «Шарите» в Берлине. В рамках партнёрства есть возможность подготовки и переподготовки казахстанских кадров на базе клиники «Шарите». Сейчас идёт обсуждение деталей такого сотрудничества.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить