Что нужно срочно делать Казахстану, пока не закончилась нефть

16694

3% - лишь такой процент опрошенных гостей CFO Summit верят в возможность тотальной перестройки экономической модели развития Казахстана

ФОТО: Андрей Лунин

В марте в Алматы на прошедшем традиционном докарантинном CFO Summit приглашенные экономисты, финансисты и представители бизнес-сообщества обсудили транзитное состояние отечественной экономики, которое так или иначе исходит из политического, – какие тренды наблюдаются и чего можно ожидать в будущем. (Правда, на тот момент Brent стоил выше $50 за баррель и в стране еще не было объявлено ЧП в связи с пандемией коронавируса.)

Дискуссию открыл экономист Алмас Чукин с докладом, основанным на данных McKinsey «Есть ли жизнь после нефти?» По мнению экспертов, в период с 2030 по 2050 мировая экономика будет развиваться без роста энергопотребления. Использование всех видов энергии к тому моменту вырастет лишь на 14%. Потребление угля и нефти сократится, использование газа останется на прежнем уровне, производство возобновляемых источников энергии будет быстро развиваться. Казахстан, считает Чукин, достигнет пика добычи нефти в 2035, после чего начнется снижение. Он указал на взаимосвязь между ценами на нефть и доходами на душу населения, где второе полностью отражает изменение первого.

- За эти 30 лет мы ничего толком не создали. На мой взгляд, нужно вкладывать огромные инвестиции в человеческий капитал, иначе нас ждут большие проблемы, связанные с дальнейшим падением уровня доходов, – заявляет экономист.

Глава банка ЦентрКредит Галим Хусаинов полагает, что жизнь после нефти есть.

- Наша задача, пока есть ресурсы, формировать институты, которые создали бы устойчивый фундамент для развития среды, где могли бы расти инновационные компании, – говорит он. – На сегодняшний момент государственная политика и бюджетная стратегия больше направлены на создание предприятий вместо институтов и селективный выбор отраслей для оказания поддержки. Это больше «ручное управление», нежели системное, предполагающее создание базовых вещей, при которых предприятия будут расти сами. К тому же это приводит к нерыночным условиям для одних и неконкурентным преимуществам для других. Отсюда появляются дисбалансы. Государство не может определить наиболее эффективные и перспективные отрасли, так как способно видеть только базовые вещи. Поэтому на этом уровне всегда есть определенный лимит роста. Я думаю, этого лимита мы уже достигли и для дальнейшего роста нужны институциональные вещи.

Как замечает управляющий партнер Deloitte СНГ Екатерина Трофимова, развитие инноваций и использование ресурсов должны быть сопряжены.

- Мировой опыт показывает, что успешных примеров ухода от сырьевой экономики нет. Предпринимается множество попыток и мер, среди которых есть позитивные: открытая экономика, снижение торговых барьеров, привлечение инвестиций, запуск инфраструктурных проектов, – говорит она. Эксперт поддерживает идею, что важнее инвестировать в институты и кадры, а не в конкретные проекты, которые должны быть сопроводительными. В то время как развитие предпринимательской инициативы должно быть устойчивым долгосрочным трендом.

Независимый директор Jysan Bank Болат Жамишев считает, что в стране принято достаточно много решений, которые имеют системный характер и служат основой, способствующей стабильному развитию экономики: улучшение конкурентной среды, поддержка малого бизнеса. В то же время часто некоторые решения, которые ориентируются на текущие проблемы, вступают в противоречие с базовыми и больше связаны с «ручным управлением». Вместе с тем, по мнению спикера, несмотря на множество рисков, базовые отрасли будут продолжать в длительном периоде служить основой для устойчивого развития экономики. Также он обратил внимание на те новые риски, которые появляются.

- Если шесть лет назад корпоративные займы составляли 7,3 трлн тенге, то на начало этого года было 3,9 трлн тенге. Я не разделяю ожидания экспертов, которые считают, что начнется активный рост кредитования корпоративного сектора, поскольку думаю, что к тем проблемам, которые уже существуют, добавятся объективные причины, на которые банки, безусловно, будут обращать внимание с переходом на МСФО 9. Снижение объемов кредитования корпоративного сектора повлечет за собой фискальные последствия, так как наша налоговая система больше ориентирована на корпоративный сектор. Введение прогрессивного ИПН пока обсуждается – к этим вопросам мы подходим осторожно. Так что появляется много рисков, и все они требуют быстрого реагирования, – констатирует Жамишев.

Управляющий партнер Tengri Partners Ануар Ушбаев подчеркивает, что в кризисный период все обращают взгляд на государственный сектор, который для большей части своих затрат пользуется Нацфондом.

- При текущем уровне доходности активов Нацфонда и потребления из него республиканским бюджетом, фонду осталось жить 7–10 лет. И за этот период, чтобы сформировать устойчивую базу для будущего, лучше строить институты, а не предприятия, – говорит он. Cозданные в стране в последние 15 лет институты Ушбаев сравнил с культом Карго – воссоздание общего вида заимствованного без понимания сущности.

- Мы так же, как многие страны, в том числе Россия, эмулировали Китай – построили государственный капитализм. Они почти 20 лет показывали 7–8%-ный рост реального ВВП, но у нас этого не произошло, хотя все институты формально в стране существуют, – замечает финансист. Чтобы это изменить и ответить на вопрос, которым все задаются, – как победить коррупцию, – на его взгляд, необходимо сознательное гражданское общество и его доступ к информации о государственном секторе. Но чтобы люди начали задумываться о таких вопросах, у них должны быть удовлетворены базовые потребности. Поэтому самое главное, что должно сегодня интересовать государство, – это реальные доходы населения.

3% - лишь такой процент опрошенных гостей CFO Summit верят в возможность тотальной перестройки экономической модели развития Казахстана

По мнению главы Centras Group Ельдара Абдразакова, проблема трансформации экономики всегда будет стоять перед экономистами. После Второй мировой войны лишь четырем странам удалось перейти в индустриальное государство – это Япония, Южная Корея, Сингапур и Тайвань. Большой рывок сделал Китай. Каждая страна строила свою стратегию индустриализации, трансформации и модель экономики.

- Быть перфекционистом и говорить, что мы прорвемся в постиндустриальные страны, очень сложно. Здесь есть законы бизнеса, по которым быть лучшим невозможно от исходных данных, но быть лучше конкурентов на своем уровне очень важно. Если сравнивать себя с Кыргызстаном, Узбекистаном и Россией, очевидно, что это та среда, где мы должны быть более конкурентоспособными. Хотя конкурировать с Россией в рамках ЕАЭС очень сложно, это нужно принять как данность, – отмечает эксперт. На его взгляд, сегодня есть три больших тренда, которые будут менять экономики всех стран: урбанизация, цифровизация и sharing economy. И чем быстрее мы начнем применять новые модели, тем лучше.

- Нам повезло с нефтью. Есть модель развития для сырьевых стран, к примеру Норвегия, которая средства от нефтедолларов инвестирует в перспективные проекты. Нам тоже нужно научиться инвестировать в проекты, которые в будущем принесут дивиденды, – уверен Абдразаков.

Советы непосторонних

Экспертам предложили дать свои рекомендации для нового экономического курса, который президент Токаев поручил разработать правительству.

- Рост экономики возможен лишь при двух факторах: интенсивных инвестициях и росте производительности труда. Мы можем хоть сколько переставлять и переназначать министров, но нам необходимо запустить экономику. Для этого ничего, кроме радикального повышения уровня государственных инвестиций, я не вижу. Поэтому сейчас нужно взять определенные деньги из Нацфонда и вложить их в экономику, четко понимая, ради чего мы это делаем, – заявляет Чукин.

Хусаинов в свою очередь считает: чтобы правильно вложиться, сначала нужно научиться правильно тратить. Необходимо создать правила, которые позволяли бы с умом тратить государственные деньги и вкладывать их. И придерживаться сырьевой модели, потому что у Казахстана пока нет другого источника роста.

- В сфере недропользования и горнодобывающей отрасли у нас роста нет, – констатирует Хусаинов. – Без Тенгиза, Кашагана и Карачаганака, которые работают по СРП, у нас нефтедобыча падает. Их нельзя брать как базис роста, потому что там совершенно другая система налого­обложения, разделения продукции... Через 30 лет нефть никому не будет нужна. И сейчас сдерживать рост инвестиций в нефтедобычу и горнорудку, чтобы развивать инновации, неправильно. Надо поддерживать и то и другое, может, недропользование даже больше, потому что на сегодняшний момент в Казахстане другого сектора просто нет.

Трофимова подчеркивает, что казахстанская экономика высоко концентрирована не только по секторам, но и по предприятиям. Поэтому, если мы хотим увеличить рост ВВП, нужно модернизировать крупнейшие госкомпании. Необходимо иметь программу – очень точную, с выполнением определенных KPI с точки зрения производительности, повышения эффективности, рентабельности. Это продолжение идеи «ручного управления», но то, что в скором будущем могло бы дать конкретные результаты, в частности, в плане динамики ВВП. С точки зрения устойчивости государственных финансов эксперт предлагает рассмотреть внедрение приемлемых форм бюджетных правил.

- В плоскости повышения эффективности можно рассмотреть пример России с программой субсидирования в случае, если предприятие, в том числе в частном секторе, выполняет определенные задачи повышения эффективности. Если нет, то государственные инвестиции должны компенсироваться. Далее по классическому списку идут судебная система, корпоративное управление, прозрачность государственных финансов, госкомпаний, повышение качества управленческих решений, – перечисляет эксперт.

Жамишев полагает, что нужно развивать финансовый сектор – не для того, чтобы он стал одним из драйверов экономики, как это было в начале 2000-х, а чтобы способствовал развитию приоритетных отраслей экономики. Второе – квазигосударственный сектор, который должен быть не вещью в себе, а иметь большое системное значение для экономики. Третье – поддержка за счет бюджета различных отраслей, чтобы были четкие бенчмарки.

По мнению Ушбаева, нужно быстрее отказываться от государственного финансирования, чтобы кредитный процесс полностью вернулся в частный сектор, для чего следует «вылечить» большую часть финансовой системы.

- Я полностью отвергаю тот феномен, что в банковской системе есть избыточная ликвидность, поэтому надо пересмотреть работу сектора, – заявляет он.

Абдразаков убежден: нужно отказаться от того, что мы делали в предыдущие годы.

- Политика индустриализации не работает, нам сложно быть конкурентоспособными при таких больших соседях, как Китай и Россия, – считает он. – Важно сделать акцент на секторе услуг, он очень важен, например финансовые услуги, логистика, медицина, образование, что требует значительных инвестиций, даже без фокуса на экспорт – сначала нужно накопить компетенции. Кроме того, надо развивать дальше идею национальных чемпионов как центров компетенций. Третье – дерегулирование.

Опрос среди гостей саммита, отвечавших на вопрос, чем закончится разработка нового экономического курса, дал следующие результаты. 61% считают, что появятся незначительные экономические изменения, 36% предвидят имитацию бурной деятельности, и только 3% верят в тотальную перестройку экономической модели развития Казахстана.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить