Стоит ли ехать на отдых в Грецию, которую лихорадит от кризиса

10541

Я никогда не мечтала побывать в Греции. Разве могла я, простая смертная, попасть в страну, где обитали боги-греховодники и жили мудрецы, придумавшие цитаты для всех школьных и вузовских учебников? Не могла. Но греческий кризис заставил обратить внимание на это государство: надо ехать, пока «колыбель европейской цивилизации» не провалилась в тартарары

Фото: © Depositphotos.com/Maugli

Дворянин в мещанстве

Прилетев в греческую столицу, мы (я ездила в Грецию с мамой и дочкой) бросили чемоданы в съёмной квартире и пошли искать Парфенон – главный храм афинского Акрополя. Предварительно изученные карты обещали, что он находится в 30 минутах ходьбы от нас.

Мы стали спускаться вниз по раскалённым улочкам и попали в граффити-безумие. Стены, двери и даже окна низкорослых домов изрыгали бесчисленное количество изображений. Мы спотыкались на тротуарах, которые пучило крышками люков, кривыми бордюрами и покосившимися столбиками. На узеньких дорожках для пешеходов тут и там стояли мопеды. Это заставляло выходить на проезжую часть, обходить припаркованные машины и возвращаться на грязный тротуар. На нас пахнуло постсоветской разрухой.

Из «лихих 90-х» мы неожиданно попали во вторую половину XIX века: перед нами одна за другой стали появляться части так называемой неоклассической Афинской трилогии – Национальная библиотека Греции, Афинский университет и Афинская академия наук. Здания не были измазаны граффити, поэтому внушали уважение. Более того, они внушали любовь, потому что лужайки вокруг них были усыпаны апельсинами. На оранжевых беспризорников никто не обращал внимания. Я подняла апельсин, разломила, вдохнула аромат и откусила. Горечь обожгла мне рот: «Чёрт! Вот почему их никто не собирает».

Неудачная дегустация вернула меня к реальности: где находится Парфенон? Я направилась к рядом стоящей пожилой гречанке. Увидев в моих руках карту, она скривилась и жестами показала, чтобы я к ней не подходила (уже позже мы поняли, что с вопросами надо обращаться к молодым афинянам: они и английским владеют, и всегда готовы помочь).

Мы пошли по наитию и в итоге добрались до площади Синтагма, для описания которой сейчас подходит журналистский штамп «печально знаменитая». Возле невзрачного здания парламента вышагивали эвзоны в ботинках с помпонами, совершая забавный ритуал смены караула. По другую сторону площади мраморные ступени убегали к торговым улочкам самого старого афинского района – Плаки; путь пешеходам преграждали лежащие попрошайки, даже во сне не выпускающие из цепких рук кружки для подаяний. Здесь не витал дух столичности. Перед нами предстал дворянин в мещанстве.

Мы нашли туристический трамвайчик, решив, что он поможет сориентироваться на местности (позже мы поняли, почему никто не смог объяснить, где находится знаменитый храм: все улочки в историческом центре вели к нему, надо было не думать о маршруте, а просто идти). В трамвайчике не было аудиогида, экскурсовод на английском с трудом сообщила лишь стоимость билетов, возникающие по ходу движения «развалины» она описывала исключительно на греческом.

Грекоцентризм афинян чувствовался во всем. За пределами туристической сердцевины города практически невозможно было найти людей, изъясняющихся на английском; в магазинах всё подписано исключительно на греческом, а продавцы смотрят сквозь нас, неэллинов, не желая помогать.

Фото: © Depositphotos.com/javarman

Воспроизводство прошлого

В первый день мы так и не добрались до храма, который господствует над Акрополем, поэтому потратили на встречу с Парфеноном и следующий день.

По дороге к Акрополю нам попадались стеклянные купола, «вмонтированные» в тротуары и открывающие подземный мир Афин, то, что подарила этому городу Античность: остатки древних домов, бань, ворот. Некогда фешенебельная Плака, превратившаяся в туристический центр, встречала вереницей кафе. У некоторых из них в собственности есть участки раскопок – можно сидеть на террасе и всматриваться в вечность. Плака, как действующий вулкан, извергала лаву древнегреческих символов – головы античных героев на магнитиках, божественные лики на амфорах, древние храмы на полотенцах. Казалось, что Греция лишь воспроизводит прошлое, забывая о настоящем.

За очередным поворотом Парфенон явил себя миру с высочайшей точки Акрополя. Мы поднимались к нему – гордому, полуразрушенному, равнодушному – по крутой тропе. То слева, то справа от дороги нас поджидали «новые развалины», отвлекая от цели. Мы долго взирали с высоты на театр Диониса, на сцене которого была распластана гигантская статуя Христа. От такого соседства кто-то из них обязательно бы перевернулся в гробу, если б они были смертными.

К самому Парфенону нас привели высокие, неудобные ступеньки: дорога к богам должна быть тяжёлой. В портике, через который мы проходили к храму, стояли смотрители и свистели в свистки, если кто-нибудь прикасался к древним мраморным колоннам. Восстановленные части перекрытий были прикреплены к колоннам новенькими деталями, которые казались неуместными на мраморе, вылинявшем за 2500 лет под отчаянным солнцем Аттики.

И вот он – дар Афине, покровительнице греческой столицы. За то, что божественная дева помогала грекам во время персидских войн, они взгромоздили храм на три мраморные ступени общей высотой 1,5 метра, окружили верхнюю площадку (69,5 м в длину и 30,9 м в ширину) колоннадой (по восемь колонн с торцевой и по 17 по продольным сторонам). Чтобы устранить визуальный эффект искривления 10-метровых колонн, их сузили кверху, а угловые наклонили к центру – и храм стал олицетворением гармонии.

Обитаемый и необитаемый

Острова Греции – это другие миры. Отрезанность от материка заставляет островитян смотреть на жизнь по-другому, вести себя не по-столичному.

Фото: © Depositphotos.com/bilisanas
Издалека акции протеста греков на Синтагме кажутся музыкальными фестивалями: так отчаянно громко звучит на площади музыка. Когда протискиваешься в людскую гущу, то начинаешь путать протестные выступления с ярмарками сельхозпроизводителей: народ тусуется возле мобильных прилавков, с которых продаются орешки, сладости, напитки. И только присмотревшись, видишь организованные группы по три-пять человек, которые держат флаги, транспаранты, плакаты. Заявления «к городу и миру» написаны в основном на греческом. Поэтому иностранцу, чтобы понять суть требований, лучше смотреть новости. В одном из выпусков теленовостей мы услышали комментарий греческого «протестанта»: «Мы гордая нация, а нас заставляют выплачивать!». Вероятно, эта фраза лучше всего передает настроение тех, кто выходит на Синтагму.

Когда мы только добрались до столицы Крита – города Ираклион, удивились, почему туристы пишут столько любовных отзывов об острове. Это же гигантский камень, брошенный среди трех морей – Критского, Ливийского и Ионического, с не самыми прекрасными пляжами со скудной растительностью, словно изрытый бешеным белым быком, которого укрощал Геракл.

Но нам открылась его притягательность. Мы плюхались в искусственно созданных заливах, где вода была неизменно тёплой и прозрачной. Мы визжали на горках в аквапарках. Мы искали тень Минотавра в Кносском дворце, построенном 4 тыс. лет назад. Его уничтожали землетрясения и пожары, он восставал из пепла, обрастая бесчисленными комнатами, залами, лестницами, галереями, переходами. Неудивительно, что дворец стал похож на мифический лабиринт, откуда Тезею помогла выбраться Ариадна.

Мы ездили на необитаемый остров Хриси (с греческого – «золотой»), расположенный в 20 км от Крита. Нас сопровождала гид, которая говорила на французском, немецком, английском. Как говорится, туристов привлечь захочешь – ещё не столько языков выучишь. Наличие туристов и обслуживающего персонала (на острове днем работают несколько баров) вызвали возмущение моей дочери: «Ты же говорила, что он необитаемый!» Ну, а что делать грекам? Должны же они зарабатывать на райских местечках, где растет заповедный кедровый лес, где золотые пляжи усыпаны тысячами ракушек, а лазурная вода не выпускает из своих объятий.

По вечерам из прибрежных ресторанчиков Крита мы смотрели, как море ужинает солнцем, поедали свежие морепродукты, запивая их безыскусным местным вином. В качестве комплимента персонал всегда норовил принести ракию, потом показать «ракиягонный» аппарат и долго доказывать, что турки украли у греков рецепт приготовления этого напитка и теперь выдают его за собственный.

Где продают самый красивый закат?

С Крита на остров Фиру (главный из группы островов Санторини) мы добирались на пароме. Сходить на берег надо было через грузовой отсек, где не было ни одного иллюминатора, поэтому мы не видели, как вблизи выглядит остров. Выйдя из чрева махины, мы оказались на небольшом участке суши, зажатом между морем и отвесными скалами. На наших лицах можно было прочитать: «Боже, куда мы попали? Неужто так выглядит «один из пяти самых красивых островов мира»?»

Таксист повёз нас вверх по серпантину. На самой вершине, там, где серповидный остров сужался до минимальных размеров, слева и справа от дороги можно было заглядывать в пропасть, которая «заканчивалась» Эгейским морем.

На дно этого моря примерно 3500 лет назад во время извержения вулкана Санторин ушел центр острова Стронгила («круглый»), в результате чего образовалась огромная кальдера (воронка), по диаметру которой остались острова, известные сейчас как Санторини. После заполнения водой жерла вулкана произошёл мощный взрыв, который породил гигантское цунами. Морской монстр высотой в несколько десятков метров уничтожил всё, что было на островах Эгейского моря, в прибрежных греческих поселениях, севера Египта, и на тысячу лет приостановил развитие цивилизаций.

Фото: © Depositphotos.com/katsyka

Но человек – это ещё та птица Феникс. Возродившись из пепла, греки построили на «крыше» острова Фира несколько поселений. Именно на Фире приезжим продают «самый красивый в мире закат». Невозможно оценить в каких-либо единицах красоту и оспорить это утверждение путеводителей, но этот маркетинговый ход и легенда о том, что во время извержения Санторин под воду ушла Атлантида, привлекают на каменистый остров людей со всего мира.

Сюда можно приехать ради разноцветных пляжей – чёрного, красного, белого. Можно приплыть ради того, чтобы покататься на осликах, ставших символом Санторини. Можно прилететь, чтобы полюбоваться белоснежными вершинами Фиры, которые на самом деле покрыты не снегом, а ослепительно белыми домами и церквушками с пронзительно-синими куполами. Можно побродить по Акротири – раскопкам на месте поселения бронзового века.

Только не приезжайте сюда ради туров на близлежащие острова. Мы купили путёвки, и сначала нас привезли на остров, который с пафосом называли Геологическим национальным парком. За дополнительные €2 нам показали кратеры остывших вулканов, действующий вулкан (свищ в горе, откуда выходил дурно пахнущий пар) и «прекраснейшие виды на все острова Санторини». Горячие источники следующего острова оказались заводью жутковатого цвета (в такую воду режиссёры обычно помещают крокодилов и анаконд), по температуре hot springs мало отличались от воды в открытом море.

Наш вопрос, где здесь пляжи, рассмешил гида. Оказалось, что на третьем острове пляжей как таковых нет, есть места для купания – усыпанный крупными камнями берег. Словом, volcano tour больше походил на программу поддержки депрессивных островов, куда туристов завлекают всеми правдами и неправдами.

Кризис начинается в мифах?

С Санторини мы вернулись в греческую столицу, где у нас было время изучить городские пляжи. «Это вам не Барселонетта!» – дружно поставили мы диагноз афинским местам для купания. Здесь не было того, что в Испании казалось элементарным – раздевалок, деревянных дорожек, ведущих к воде, приличных туалетов и урн. Одинокий душ, к которому выстраивались очереди, - и тот стоял посреди песка.

Прибрежная полоса была загажена пакетами, бутылками, обёртками, так что мы даже побрезговали заходить в море. Пришлось идти подальше от тех мест, где были натянуты огромные тенты, под которыми прятались толпы людей. Зато там, где не было «противосолнечных» сооружений, вода была чистой, и можно было смело купаться. И мы оторвались по полной!

Но афиняне все-таки смогли добавить ложку дёгтя в наши воспоминания о Греции. Официантка в одном из кафе, куда мы зашли на прощальный ужин, огласила список блюд на английском. Когда мы попросили принести меню, объяснив, что ничего не поняли из произнесенного ею, она дёрнулась, развернулась и ушла от нашего столика навсегда. А ведь мы были готовы оставить там наличные.

Этот отказ от предоставленных возможностей напомнил нам древнегреческий миф о 12 подвигах Геракла. Герой поймал для царя Еврисфея керинейскую лань с золотыми рогами. Но, испугавшись гнева Артемиды, царь вернул «золотой запас». Герой привел ему эриманфского вепря, но, испугавшись, царь отказывается от трофея. Та же история повторилась с укрощённым быком с золотыми рогами, с конями Диомеда, поясом Ипполиты, быками Гериона, яблоками Гесперид.

Какие возможности есть у современных греков? Будут ли они смотреть на страны ЕС, как на Геракла, доставляющего в страну несметные богатства? Или откажутся от трофеев, добытых героем? Это вопросы не для туристов. У них обычно спрашивают: «Поедете ещё раз?» «Да, поедем: хочется опять увидеть такую разную, противоречивую Грецию».

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить