ВТОрой заход

17524

Как вступление в ТС перекрыло Казахстану дорогу в ВТО

В июле 2013 года, после очередного заседания рабочей комиссии ВТО по Казахстану, стало ясно, что установленный до этого срок вступления страны в организацию – декабрьская министерская конференция на Бали – сорван. Причем ВТО непривычно резко выразила «серьезную озабоченность» в связи с тем, что «системные проблемы остаются по целому ряду вопросов», и даже не определила дату следующего заседания рабочей группы, пояснив, что она зависит «от представления необходимых технических материалов» (интересно, что на сайте wto.kz эта информация не помещена, там «текущая ситуация» завершается 2012 годом).

Позже в интервью Радио ООН глава департамента присоединения ВТО Чиду Осакве подчеркнул, что Казахстан сможет стать членом организации только при решении таких ключевых проблем, как согласование экспортных и импортных тарифов, упрощение торгового режима, а также стандартизация норм, относящихся к инвестициям в торговлю.

Похоже, это оказалось неожиданным для Нурсултана Назарбаева, который на встрече в Минске с нескрываемым раздражением заявил, что вопрос создания Евразийского союза (следующий этап интеграции с Россией и Беларусью) Казахстан готов обсуждать только после вступления в ВТО.

А ведь еще год-два назад самые высокопоставленные лица стран-участниц говорили о том, что Казахстан должен вступить в ВТО примерно с годичным отставанием от России (принята на министерской конференции 2011 года). Теперь, спустя два года, в течение которых в ВТО приняли уже и Таджикистан, подавший заявку не в 1996 году, как мы, а в 2001-м, выясняется, что Казахстан находится от финишной черты дальше, чем в 2009 году, когда был создан Таможенный союз (о годичном разрыве с российскими переговорами говорил тогда глава Единой переговорной делегации ТС Максим Медведков). Россия вела переговоры 18 лет, мы идем на рекорд: дольше ведет переговоры только Алжир (средний срок удовлетворения заявки в организации – 13 лет).

Все помнят, что интеграционное объединение трех постсоветских стран носило какой-то истеричный характер и происходило в таком темпе, будто их уже окружили превосходящие силы противника. Достаточно вспомнить, что в Казахстане, например, не было проведено даже какого-либо национального прогнозного исследования. Бизнес тоже был просто поставлен перед фактом, и консультации с ним начались уже после подписания судьбоносного решения.

Россияне с первых дней выдвинули экстравагантную идею вхождения в ВТО одновременно всем Таможенным союзом. Неизвестно, в чью голову пришла эта «гениальная» мысль (переговорщики, знавшие, что Беларусь, например, не прошла к тому времени и трети пути, тут были явно ни при чем), но озвучена она была Владимиром Путиным, который тогда ненадолго ушел из президентов в премьеры. Примечательно, насколько схожей оказалась политическая культура трех союзных стран – ни один имеющий отношение к процессу чиновник не выразил публично даже тени сом­нения в успешности «блицкрига» за все время приостановки переговоров Казахстана, России и Беларуси. Хотя уже через пару дней опомнившиеся от шока управленцы ВТО стали дезавуировать саму возможность этого варианта всеми доступными средствами.

Главы же триумвирата поверили в то, что никто ради них не будет пересматривать правила ВТО, лишь весной 2010 года и дали разрешение продолжить переговоры. Но шли они уже в другом формате. «Все вопросы, которые касаются нас и стран ВТО, мы ведем на двухстороннем уровне, но по всем вопросам, которые находятся в компетенции комиссии ТС – импортные таможенные пошлины, нетарифные меры, такие как лицензирование импорта, использование количественных ограничений, – мы ведем на унифицированных условиях, для того чтобы после вступления одной из стран ТС в ВТО Таможенный союз мог де-факто и де-юре функционировать», – объясняла тогда глава переговорной делегации Казахстана, министр экономического развития Жанар Айтжанова. А руководитель российских переговорщиков, возглавивший в то время и Единую переговорную группу ТС, Максим Медведков и вовсе утверждал, что это большое благо для Казахстана: «Наши (российские. – Прим. ред.) переговоры помогут Казахстану и Беларуси решить свою часть быстрее. Мы сейчас 90% времени обсуждаем вопросы, связанные с Таможенным союзом, – как совместить правила ТС с правилами ВТО. Как только Россия эту дискуссию закончит, ее результаты в полном объеме могут быть использованы в присоединении Казахстана и Беларуси. Это сэкономит им время».

О выгодах совместных переговоров пелось так дивно, что в это поверили почти все. И как-то при этом абсолютно упускалось из виду, что мы с Россией идем в ТС и ВТО из абсолютно разных точек – она снижает национальные ввозные пошлины и в том и в другом случае, а мы, уже снизив их поэтапно в результате предыдущих переговоров с ВТО, в ТС резко ужесточили как тарифные, так и нетарифные меры защиты. Эксперты, правда, говорили о том, что скоропостижное вступление Казахстана в ТС на предложенных условиях перечеркивает все договоренности с ВТО, а повышение ввозных пошлин с в среднем чуть более 4 до 12% (на продукты, технологическое оборудование – с нуля до 15–20%) уменьшает наши шансы на благополучное завершение переговоров до сомнительных, но кто у нас слушает экспертов?

Председатель Казахстанской ассоциации таможенных брокеров Геннадий Шестаков, бывший долгие годы одним из критиков присоединения Казахстана к ВТО, после вступления страны в ТС стал ярым сторонником интеграции в мировую торговлю, заявляя, что теперь только это спасет отечественную экономику: «Наши основные торговые партнеры – Европа – потеряли очень многое с ТС. Во-первых, пошлины, выросшие в разы. Во-вторых, нетарифные меры регулирования. То есть стоимость процедур изменилась вроде несильно, но администрирование опять «обогатилось» запретами и ограничениями. Это значительно увеличило накладные расходы и потери по времени на получение декларации со штемпелем «ввоз разрешен». То есть как раз того, что считается основным принципом ВТО: что страны, вступающие в нее, обеспечивают свободу торговли, – этого не стало в Казахстане». До этого, по его словам, переговорный процесс с ВТО активно шел почти целое десятилетие. «Были подписаны какие-то предварительные соглашения по определенным позициям, которые интересовали экспортеров. Параллельно договоренностям снижались пошлины и одновременно вводились субсидии, например, тем же сельхозпроизводителям. А потом мы просто разрушили те соглашения, которые были достигнуты», – считает Шестаков.

Проект кодифицированного договора отменяет режим «свободного склада» уже с 2015 года

В итоге за период с 2006 по 2013 год позиции Казахстана в рейтинге Doing Business по индикатору «Международная торговля» снизились со 172-го места до 186-го.

Казалось бы, это уже дно, но мы продолжаем копать дальше – с 1 июля начал действовать новый союзный техрегламент. «Если до 1 июля этого года у нас техническому регулированию подлежало около 20% товаров (это те, которые подпадали под действие нашего национального законодательства), то теперь – около 60%, а скоро доля регулируемого импорта будет доведена до 80–90%. На сегодня у нас есть масса товаров, которые должны обязательно подвергать до растаможивания лабораторному исследованию, но в Казахстане нет таких лабораторий. То есть мы, голосуя в Евразийской комиссии за эти нормы, вообще никак к ним не готовились», – возмущается Шестаков. В итоге стоимость сертификата соответствия техническим требованиям выросла с 5 тыс. тенге до… 150–300 тыс. На всю Европу порядка 60 сертификационных компаний, а в 17-миллионном Казахстане – теперь около 100. «Потому что спрос вырос с 1 июля кратно. Даже не проводя лабораторных исследований, просто выписать бумажку – стоит очередь», – объясняет Геннадий Шестаков.

Так, в Казахстане теперь обязательному сертифицированию подлежит оборудование для столовых, ресторанов и кафе, а лабораторий для этого нет. В итоге оборудование лежит на складах. В России и Беларуси подобных проблем нет – они подготовили к этому сроку лаборатории и ввели временные сертификаты (импортер лишь декларирует безопасность ввозимого товара по заключению двух сетевых международных лабораторий, обещая провести полное исследование при необходимости). В Казахстане премьер Серик Ахметов письменно пообещал КАТБ утвердить временные сертификаты к 1 октября. В ноябре, когда статья готовилась в печать, их еще не было.

«В подавляющем большинстве случаев эта система регулирует не то, что надо: перечень объектов техрегулирования чрезвычайно широк, ничем не обоснован и постоянно расширяется, и у этого процесса нет конца», – добавляет член правления НЭП «Атамекен» Рахим Ошакбаев.

Итак, положение Казахстана сейчас можно назвать патовым. В ВТО страну не примут с уровнем защиты ТС. Самостоятельно, на национальном уровне, без решения Евразийской комиссии, мы внести изменения и упростить правила торговли с третьими странами не имеем права. А ТС снизит уровень защиты только тогда, когда самая крупная ее экономика – Россия – завершит переходный период гармонизации с ВТО. Есть ли у нас какие-то инструменты давления на Россию, чтобы она «открылась» быстрее срока, который назначен в результате переговоров с ВТО? Шестаков уверен, что нет и что теперь придется прожить вне ВТО сполна, лет до пяти-шести.

Правительство же, кажется, считает, что есть, – глава государства намекает коллегам, что Казахстан может выйти из некоторых соглашений по ЕЭП. Ошакбаев полагает, что это вполне возможно, и приводит в пример НАФТА (зона свободной торговли Канады, США и Мексики), где вообще отказались от наднационального техрегулирования – путем установления регламентирующих показателей к продукции целиком на основе национальных инструментов государств-участников.

Но, может быть, приобретения от ТС перевешивают потери от задержек на пути вхождения в ВТО? 

Увы, и здесь мы оказались не среди выгодополучателей. Весь 2012 год экспорт Казахстана в страны ТС снижался, а импорт из них рос, в этом году происходило в целом то же самое. В торговле с третьими странами доля Казахстана тоже незначительно, но стабильно снижается: за январь-август 2013 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года она в общем объеме внешней торговли ТС сократилась с 11,8 до 11,6%, при этом доля экспорта уменьшилась с 13,8 до 13,4%, а доля импорта увеличилась с 8,3 до 8,6%. 

С 1 июля стоимость сертификата соответствия для импортера выросла с 5 тыс. до 150–300 тыс. тенге

Однако, возможно, ограда защитных мер ТС и ЕЭП создала тепличные условия национальному бизнесу, подарив ему еще несколько лет на наращивание мускулов? Отнюдь – после вступления в ВТО России это тоже перестало быть аргументом. Товары стран ВТО теперь поступают туда свободно и через нее, безбарьерно – в Казахстан. Это все равно что быть привязанным в комнате с открытой дверью. Двойственность ситуации признает и Медведков: «Сейчас и Казахстан и Беларусь выполняют наши обязательства в ВТО, но прав в организации не имеют. У них же есть конкретные экспортные интересы, а реализовать их нельзя. Кроме того, нам необходимо вести дело к тому, чтобы Таможенный союз начал процесс сближения с ВТО, а этого нельзя сделать до присоединения к ней всех стран ТС».

Впрочем, пока многих волнует то, что происходит внутри самого ТС/ЕЭП. Мантры об открывающемся для казахстанского производителя рынке в 170 млн человек ожидаемо оказались пропагандистскими. Недавно Дмитрий Медведев объявил, что Россия запретит ввоз на свою территорию казахстанского алкоголя физическими лицами, российские силовики называют это контрабандой. Но какая вообще может быть контрабанда на безтаможенной территории? На прошедших недавно парламентских слушаниях Ошакбаев резко высказался о затее РФ с утилизационными сборами – после того как эта норма распространится и на Казахстан, российский автопроизводитель начнет получать субсидию, равную размеру сбора, что ставит крест на планах казахстанских автосборщиков и их партнеров по экспансии на соседний рынок: «В Беларусь «Астана Моторс» отправила за последний год 2,5 тыс. автобусов Hyundai. В Россию – два, но они не поставлены даже на регистрационный учет, потому что утилизационный сбор при цене автобуса в $25 тыс. составляет $5 тыс., то есть 20%». Крест на своих планах по экспорту в Россию может пока ставить и «Агромашхолдинг» с их SsangYong’ами.

Попутно Казахстан спасает АвтоВАЗ (в 2013 году российский авторынок стагнирует, а казахстанский растет), спрос на продукцию которого в самой России упал. В Казахстане же продажи «Лады» только за первое полугодие 2013 года выросли на 38%.

Кстати, в проекте Кодифицированного договора ЕЭП, который должен быть согласован и ратифицирован в следующем году, режим свободного склада ликвидируется не с 2017 года, как договаривались раньше, а с 2015-го (притом что с ВТО достигнуто соглашение о продлении режима до 2018 года). При этом Агентство РК по защите конкуренции выявило более 30 фактов ограничения доступа казахстанских товаров на рынки стран ТС.

Но ведь в Евразийской экономической комиссии сидят и представители Казахстана, почему же они так слабо защищают интересы отечественного бизнеса? Все больше экспертов отмечают низкую квалификацию казахстанских переговорщиков. Даже услышанное, казалось бы, в Астане потом полностью теряется в ЕЭК, говорит Шестаков. Еще более определенно высказывается председатель комитета по международному сотрудничеству и обороне мажилиса Маулен Ашимбаев: «Идут важные переговоры, нужны специфические знания, владение историей вопроса. Прибывает из Казахстана делегация, все молодые, а со стороны России люди сидят по 20–25 лет в одной отрасли, в должности, знают нюансы. Наши что-то говорят, зачитывают и уезжают. Второй раунд – приезжают уже другие люди. У них спрашивают: «А где тот, который до этого вел переговоры?» «Он на повышение ушел», – отвечают. И сидят те, кто не знает нюансов прежних обсуждений».

В Астане на правительственном часе, где перед депутатами отчитывалась Жанар Айтжанова, бывший министр юстиции, а ныне депутат Загипа Балиева попросила министра дать письменный ответ с четким планом правительства по вступлению в ВТО, пошагово в каждой сфере экономики: «что требует ВТО, каково состояние отрасли у нас и что мы делаем по годам». Похоже, сейчас комплексных ответов на этот вопрос нет ни у Айтжановой, ни у власти в целом. Forbes Kazakhstan, во всяком случае, их так и не дождался.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить