Почему Казахстан перестал бояться дешевой нефти

20316

Экономист Тимур Исаев: «Ухудшение экономической ситуации и ее неважные перспективы из-за снижения цен на нефть заставляют правительство сокращать бюджетные расходы. Но эти же обстоятельства дают ему повод вновь распечатывать Нацфонд, открывая новые просторы для освоения казенных средств»

Иллюстрация: top.rbc.ru

Объявлена независимость от «черного золота»

Доподлинно неизвестно, существует ли в стране какой-то центр, вырабатывающий для чиновников единые экономико-идеологические установки, или они рождаются у них стихийно, но сейчас в ходу новая «фишка». Теперь принято говорить, что низкая цена на нефть Казахстану не страшна.

Министр финансов Бахыт Султанов сообщил, что у власти вообще нет индикатора, какую цену нефти считать критичной. По его словам, снижение цен на нефть будет напрямую отражаться на доходах Национального фонда, а не на бюджете. «За счет инструментов взаимодействия Национального фонда и бюджета в виде целевых гарантированных трансфертов у нас республиканский бюджет относительно стабилизирован. Поэтому вот эта цена будет влиять только на Национальный фонд», - пояснил министр финансов.

Вся прелесть ситуации в том, что г-н Султанов заявил это в ходе презентации поправок в бюджет нынешнего года, которые урезают расходы сразу на 260 млрд тенге. Причем из Нацфонда в бюджет привлекается новый целевой трансферт на 325 млрд тенге. Впрочем, о бюджете - чуть позже.

Глава Национального банка Кайрат Келимбетов пошел еще дальше и уверил, что критический показатель для Казахстана – это не $80 и даже не $60 за баррель. Эти цифры нас, оказывается, не пугают.

С точки зрения идеологии некая бравада финансового руководства страны, наверное, в чем-то оправдана: нужно демонстрировать контроль за ситуацией и не разводить панику. Но, учитывая, что снижение стоимости нефти может стать долгосрочным трендом,  гораздо важнее понимать его реальное влияние на экономику и финансы страны, нежели заниматься самоуспокоением.

Те же яйца, только в профиль

Утверждение, что удешевление нефти не грозит бюджету, – глубоко ошибочно. И министр финансов, и глава Нацбанка говорят о том, что нефтяные доходы не идут прямиком в бюджет, а стало быть, нет и прямой зависимости. Накопления же Нацфонда позволяют довольно продолжительное время нивелировать падение поступлений.

Формально в Казахстане действительно существует принцип не-нефтяного бюджета. Прямые налоги от нефтяного сектора, включая корпоративный подоходный налог, налог на сверхприбыль, налог на добычу полезных ископаемых, бонусы, доли по разделу продукции, рентный налог на экспорт, поступают в Национальный фонд.

Однако ежегодно из Нацфонда перечисляется в республиканский бюджет гарантированный трансферт. Причем его размер, утверждаемый законом, может меняться. Например, в этом году трансферт был увеличен с 1,38 трлн до 1,48 трлн тенге.

Кроме того, предусмотрены и целевые трансферты, которые направляются по мере необходимости. (Один из них придет до конца этого года, как отмечалось выше). Так что нефтяные доходы текут в бюджет, только обходной дорогой – через Нацфонд, что сути не меняет. И никакого не-нефтяного бюджета де-факто в природе не существует. Это чисто виртуальное понятие, создающее видимость разделения финансовых потоков.

Два кармана одних брюк

Если бы бюджет был действительно не-нефтяным, то республиканская казна в этом году недополучила бы 1 трлн 630 млрд тенге (столько составляет общая сумма трансферта из Нацфонда). А это превышает затраты на оборону, образование, ЖКХ, транспорт и коммуникации, вместе взятые.

В книгах по семейному бюджету советуют раскладывать полученную зарплату по нескольким конвертам. Один - на оплату квитанций, продукты, проезд, другой – на более крупные покупки. Говорят, это помогает экономить и рационально тратить. Но на самом деле разделение условно, поскольку зарплата одна - и тратит ее одна семья.

Точно так же и наш бюджет с Нацфондом. Невзирая на то, что они разделены и  юридическими, и финансовыми барьерами, по существу всё это – денежные ресурсы государства. Два кармана в одних брюках. Возможно, левому карману и не страшно, что правый пустеет. Но если смотреть с позиции хозяина брюк, то ему очень даже не всё равно.

С точки зрения налогоплательщиков, снижение цен на нефть неминуемо влечёт уменьшение доходов. Кроме того, это отражается на снижении прибыли нефтяного сектора, что чревато неприятностями для весьма обширного круга бизнеса. Он не ограничивается прямыми поставщиками - на практике все гораздо сложнее. Проблемы нефтяников аукнутся на всем, вплоть до сферы услуг.

В 2012 доля топливно-энергетических товаров в структуре экспорта составляла 74%, в 2013 – 76,3%, в 2014 году – 79,4%. Зависимость экономики и бюджета от нефти растёт с каждым годом и достигла уже не критической, а кричащей отметки. И об этом нужно говорить финансовому руководству, а не о том, что $60 за баррель мы переживем на резервах, накопленных в то время, когда баррель стоил выше $100. Казахстан имеет одни их худших показателей в мире по доле сырьевого экспорта в общем экспорте и его доле в ВВП. Это и есть главная проблема, а вовсе не $60 за баррель.

Экономика забуксовала

Системные сбои в экономике подтверждаются спешным внесением в парламент поправок к бюджету на нынешний год. Спешным - поскольку до конца года осталось всего ничего (лишнее доказательство тому, что при нашем стиле планирования нужно переходить от трехлетних бюджетов к трехмесячным). И вот, чтобы прожить ноябрь и декабрь, в казне не хватает сразу 260 млрд тенге.

Падение цены на нефть здесь абсолютно ни при чем. Республиканский бюджет был сверстан, исходя из среднегодовой стоимости нефти $95 за баррель. По итогам 10 месяцев среднегодовая цена нефти составила $104, что существенно превышает ожидания. Даже если допустить, что в ноябре-декабре цена упадет до $80, то и в этом случае среднегодовой показатель выйдет на $100. Чтобы среднегодовая цена нефти оказалась ниже запланированного показателя в $95, нужно, чтобы в два оставшихся месяца она продержалась на уровне ниже $55 долларов за баррель. Вероятность этого очень невысока.

Почему же тогда в такой спешке кабмин приступил к процедуре секвестра? В первую очередь, это связано с традиционно слабым планированием бюджета. Хотя в него и заложили заниженную стоимость нефти, однако при этом переоценили рост промышленности и деловой активности. Свою роль, безусловно, сыграли надежды на Кашаган, выразившиеся в смелых ожиданиях роста добычи нефти.

Однако фактическая добыча, по расчетам кабмина, окажется на 1,2 млн тонн ниже планируемой. Кашаганский фактор из расчетов бюджетных доходов можно смело списать на ближайшие два-три года. Не-нефтяная промышленность тоже прочно забуксовала. Правительство оценивает ее рост по итогам года лишь на 0,8%. С начала года ниже запланированного оказались и все другие ключевые показатели. Рост ВВП ожидается не на 6%, а на 4,3%.

Лечебно-финансовое голодание

Декларируемый правительством принцип сокращения бюджетных расходов заключается в том, что будут урезаны административные расходы, но социальные обязательства государства сохранятся в полном объеме.

Как пояснил министр финансов, экономия по расходам, связанным с исполнением обязательств государства (резерв правительства и обслуживание правительственного долга) составит 61,8 млрд тенге, экономия по итогам госзакупок - 68,5 млрд тенге,  ожидаемое неосвоение по итогам года – 93,5 млрд тенге. Кроме того, будет перенесена реализация отдельных мероприятий и проектов на сумму 35,8 млрд тенге.

Таким образом, сокращения соцрасходов удастся избежать. В то же время предлагаемые направления снижения затрат говорят о крайне низком качестве планирования расходов, а также их администрирования. Огромные суммы так называемой «экономии», а также неосвоенных средств – это пережиток «тучных» лет, с которым пора решительно распрощаться. В ближайшие несколько лет бюджет будет «диетическим». Сейчас свои административные расходы режут все органы власти. Что опять-таки свидетельствует о чрезмерно раздутых затратах на аппарат. Причем не прямых, связанных с оплатой труда, а всевозможных сервисных статьях, не связанных с непосредственной деятельностью.

Поэтому нынешний секвестр теоретически является достаточно полезной акцией, убирающей излишние расходы на госаппарат и не затрагивающей соцобязательства. Правда, на практике такая идиллическая картина оказывается смазанной.

Сокращая, увеличиваем

Дело в том, что расходы сокращаются по одним статьям, но наращиваются по другим. Это произойдет за счет уже упомянутого трансферта из Нацфонда в размере 325 млрд тенге. Из них 250 млрд получит Фонд проблемных кредитов для так называемого «оздоровления банковского сектора». На строительство объектов инфраструктуры специальных экономических зон пойдет 50 млрд тенге. Еще 25 млрд будет направлено на финансирование объектов программы ФИИР, действие которой завершается в этом году.

В целом секвестр бюджета получится очень своеобразным – урезая расходы на 260 млрд тенге, их тут же увеличивают на 325 млрд, и, в конечном счете, затраты вырастут. Пойти на такое в условиях, когда резко ухудшаются все макроэкономические показатели, можно только в одном случае – чтобы получить мультипликативный эффект. Но принесет ли его трансферт из Нацфонда?

И отечественные СЭЗ, и программа ФИИР в экономическом смысле за историю своего существования пока что были своего рода «черной дырой», которая поглощает ресурсы, но взамен не выдает адекватной добавленной стоимости. Прогноз роста обрабатывающей промышленности в этом году правительство снизило до символических 0,9% (и это называется индустриализацией?!).

Что касается оздоровления банков, то передача четверти триллиона тенге на расчистку их балансов в условиях крайне сложной экономической ситуации выглядит достаточно цинично. С точки зрения влияния на экономику эта мера также далеко не однозначна, поскольку неясно, сможет ли уменьшение доли проблемных кредитов привести к повышению доступности банковских кредитов для бизнеса без дальнейшего субсидирования ставок государством.

Эти вливания в экономику – разовая мера, которая не улучшает готовность страны к дальнейшему ухудшению условий. Если стоимость нефти в следующем году будет держаться у отметки $80 за баррель, то сокращения бюджета вновь станут неизбежны. Очевидно, что правительство не пойдет на сокращение инфраструктурных расходов, а, напротив, накачает их деньгами, считая это механизмом стимулирования экономики в целом.

Остается два варианта: дальше ужимать административные расходы (резервы еще остаются) или же взяться за социалку. Еще один сценарий – очередное увеличение трансфертов из Нацфонда. Но, при одновременном снижении поступлений из-за уменьшения цен на нефть, это приведет к снижению валового объема накоплений. И это при том, что кризис вообще-то еще даже не начинался. 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить