По закону маятника

Тэтчер - человек-эпоха, как и Рональд Рейган. Они вместе определили идеологию управления экономикой для всего мира на несколько десятилетий. Главными их вдохновителями стали Хайек и Фридман.

И здесь надо вопрос разделить на две части - конкретная деятельность Тэтчер и та экономическая идеология, которой она руководствовалась в принятии решений.

Между двумя полюсами

Прежде небольшое отступление. Экономическая наука знает многочисленное количество теорий, но все их можно классифицировать с точки зрения государственного вмешательства в экономику и степени свободы рынка.

На одном полюсе - плановая экономика, которая отрицает любую частную собственность, предпринимателей называет спекулянтами и считает, что никакого свободного рынка не должно быть: государство, мол, само все решит. На другом – 100-процентно свободный рынок, где участие государства обнулено. Между ними - различные комбинации государственного вмешательства и свободного рынка, и золотую середину придется определять, исходя из настроений в обществе и обстоятельств развития страны. Но тяготеть к крайностям не стоит.

Однако человечество склонно ударяться из крайности в крайность. Весь прошлый век был ареной борьбы между этими крайностями. На рубеже 1980-190-х годов авторитет плановой экономики был подорван почти полностью, хотя пока еще остаются его единичные сторонники. Рынок, воспользовавшись победой, уверенно распространился на все "освобожденные" территории, став практически единственной экономической идеологией. Но кризис 2007-2008 годов поставил под сомнение тезис об эффективности неуправляемого рынка, и множество политиков и экономистов, еще вчера утверждавших обратное, теперь критикуют свободный рынок.

Пугает одно. То, что человечество, оттолкнувшись от одной крайности, словно по закону маятника, никак не сможет остановиться на середине: инерция заставляет снова броситься в объятья сверхвмешательства государства. Более того, Европа является родиной агрессивных идеологий, и есть большой риск, что европейские страны могут скатиться к коммунизму, фашизму и прочим «измам». И чем больше страны будут падать во время кризиса, тем сильнее проявятся эти позывы.

Что касается Казахстана, то здесь ситуация немного другая. Если европейским странам сегодня момент необходимо наращивать госрегулирование, то Казахстану все же есть смысл его снизить. Мы, так сказать, по разные стороны «золотой середины». Другое дело, есть ли понимание этого момента у тех, кто принимает экономические решения. Пока же больше ощущение, что все решения принимаются в рамках каждодневной рутинной работы, когда вопросы экономической идеологии (и тем более ее ближайшая перспектива) либо не изучаются вовсе, либо мы "едим" то, что рекомендуют нам из-за рубежа без учета наших собственных обстоятельств.

Три тренда

А теперь перейдем к Маргарет Тэтчер. К сожалению, анализ деятельности британского экс-премьера часто проводят, исходя из идеологической оценки ее политических взглядов. Единомышленники говорят, что ее экономическая политика была единственно верной, оппоненты же приписывают ей злонамеренность и бесчеловечность. Но все же реальность была куда сложнее…

К моменту ее прихода к власти в Великобритании сошлись в одной точке три основных тренда.

После того, как СССР внес самый весомый вклад в победу во Второй мировой войне, в западных странах резко возросла популярность коммунистических идей, в том числе плановой модели экономики. Победа этих взглядов на политическом поле означала бы не только расширение влияния Советского Союза, но и экспроприацию собственности действующей элиты. Элиты этих стран не могли остаться в стороне – и они дали старт ответным действиям. Так, план Маршалла, предполагавший экономическую помощь Западной Европе, требовал выведения коммунистов из правительств государств-получателей помощи. Все это позволило не только «зачистить» политическое поле, но и создало условия для однобокой эволюции либерализма. И даже его радикализации.

Вторым трендом стало то, что политика кейнсианства, бывшая популярной длительное время, имеет протекционистский характер и блестяще проявляет себя, когда экономике необходимо подняться с колен. Однако, когда экономика достигает пика, то кейнсианство становится ограничителем, тормозом, не давая возможность стране идти на внешнеэкономическую экспансию. И на этом этапе лучше всего проявлял себя монетаризм - правда, в формате, не доведенном до крайности. Эти два экономических учения часто противопоставляют, хотя на самом деле они хорошо дополняют друг друга – все зависит лишь от обстоятельств, которые определяют уместность применения теории.

Третий тренд: с 1970-х годов производственные мощности развитых стран обеспечивали внутренние потребности на 100%, и поэтому остро встала проблема расширения рынков сбыта. Целое десятилетие ушло на поиск решения, и оно было найдено – расширение рынков возможно за счет стран соцлагеря. Но пока они были экономически изолированы, то временно было решено перейти на политику стимулирования внутреннего спроса за счет потребительского кредита. Более того, шла постепенная глобализация, в рамках которой резко усилился финансовый сектор, требуя для себя большего места в экономике.

Эти тренды действовали во всех западных странах, и в каждой из них к власти пришли фигуры, которым пришлось принимать тяжелые экономические решения. В Великобритании такой фигурой стала Маргарет Тэтчер, комплекс реформ которой назвали тэтчеризмом, а в США - Рональд Рейган, политика которого осталась в истории как рейганомика.

Роман с монетаризмом

Тэтчер обладала харизмой, блестящими управленческими качествами и уверенностью в своей правоте. Однажды, когда она после учебы пыталась устроиться на работу, отдел кадров отклонил ее кандидатуру с формулировкой «упрямая, своевольная и чрезмерно самоуверенная». Однако в будущем именно эти качества помогли ей прийти к власти и более 10 лет осуществлять крайне непопулярные реформы. Вместе с тем у нее был минус – довольно «пестрое» образование. Сначала она выучилась на химика, чуть позже переквалифицировалась в юриста-адвоката по налоговым спорам, затем была членом Палаты общин и, наконец, стала министром образования.

В 1975 году Тэтчер становится председателем консервативной партии и, чувствуя нехватку экономических знаний, начинает посещать официальные обеды в Институте экономических исследований, основанном Энтони Фишером, учеником Фридриха фон Хайека, чьей философской литературой она зачитывалась в студенчестве. Это привело к тому, что она поверила в монетаризм и решила претворить его положения в жизнь с присущей ей решительностью.

В 1979 году, едва став премьером, целях снижения темпов инфляции она резко подняла ставку рефинансирования с 12% до 17%.

Только через три года ставка вновь спустилась до 12%. Параллельно она увеличила ставку НДС с 8% до 15% в самый разгар рецессии, отказавшись от прежних идей по сокращению налогового бремени. Все это привело к тому, что в течение 3-4 лет промышленность рухнула на 30% по сравнению с 1978 годом, а количество безработных увеличилось на 1,5 млн человек до 3,6 млн, а с учетом частично занятых - до 5 млн, что превысило показатели времен Великой депрессии. Удержать на плаву экономику помогла лишь резко возросшая добыча нефти с 800 тыс. барр./сутки в 1977 году до 2,6 млн барр/сутки в 1984 году, при этом налоговая нагрузка на доходы от продажи нефти составляла все эти годы около 90%. В итоге экономика, достигнув дна, начала медленно расти в 1983 году.

Операция «Приватизация»

В 1984 году Тэтчер одобрила план закрытия нерентабельных шахт, на поддержку которых уходило до £1 млрд. Эта мера предполагала увольнение 20 тыс. горняков. В течение года шла беспрецедентная шахтерская забастовка, в котором участвовало от 50% до 95% шахтеров, в зависимости от городов. Тем не менее, Тэтчер продавила свое решение, хотя и очень дорогой ценой: было произведено 10 тыс. арестов, 152 шахтера были приговорены к длительным срокам заключения, три человека погибло во время уличных боев, убытки от забастовок достигли £3 млрд, а крупнейший в стране профсоюз шахтеров закрылся. Эти события раскололи британское общество, а Тэтчер стала для многих самым ненавистным политическим персонажем. Однако идея о приватизации тогда все-таки не прошла: угольная промышленность была передана в частные руки лишь в 1993 году, да и то на комфортных для шахтовладельцев условиях – британские энергетические компании обязали покупать не менее 30 млн тонн угля по ценам значительно выше мировых.

На фоне этого незаметно прошли действия Тэтчер по снижению налогов на доходы населения. Если нижняя ставка подоходного налога была сокращена с 33% до 25%, то верхняя ставка для получателей высоких зарплат сократилась с 83% до 40%. Также были снижены налоги на нетрудовые доходы с 98% до 40%. Фактически это был шаг в сторону богатых слоев населения.

Приватизация железных дорог, одобренная незадолго до отставки Тэтчер, была проведена крайне неэффективно. Государственное предприятие British Rail раздробили на 100 мелких компаний и продали частному сектору, однако вместо одного монополиста теперь страна получила целую их сотню, каждого на своем участке пути. Опоздания поездов лишь учащались. Каждая из 100 частных фирм пыталась создать еще и свою управляющую структуру, при этом расходы на управление оказались выше, чем в госструктурах, в то же время зарплата производственного персонала сократилась. Экономия частных компаний на ремонте железнодорожного полотна и системах безопасности привела к ряду крупных аварий – в ответ было создано частное предприятие Railtrack по уходу за путями. В 2002 году эту компанию правительство решило вернуть в госсобственность, выплатив компенсацию владельцам в размере £200 млн и взяв на себя их долги в размере £4,5 млрд. Однако прибыльные сегменты железнодорожной отрасли остались в частных руках. Всё это стало поводом для критики: дескать, тэтчеризм привел «социализации потерь и приватизации прибыли». Аналогичные тенденции наблюдались в системе муниципального транспорта. Были приватизированы предприятия в сфере добычи природного газа, водоснабжения и электроснабжения, но вместе с тем предприятия-монополисты таковыми и оставались.

Одним из непопулярных мероприятий, которое провела Тэтчер, стало урезание расходов на образование. Собственно, это продолжение инициатив, которые она осуществляла, еще работая министром образования, но уже в большем масштабе. Мера оказалась настолько непопулярной, что она стала единственным премьер-министром, окончившим Оксфордский университет, но не ставшим его почетным доктором: против нее выступили не только студенты, но и управляющий совет. Интересно, что, противореча логике преобразований, Тэтчер создает крайне громоздкое и неэффективное Консолидированное школьное агентство, открывавшее и закрывавшее школы. (Добавим, что, несмотря на общий тренд сокращения бюджетных расходов, затраты на охрану правопорядка за время правления Тэтчер выросли на рекордные 53%).

На этом скандалы не закончились. В 1990-м году Тэтчер ввела подушевой налог, который должен был платить каждый совершеннолетний житель Великобритании. Это разозлило британцев окончательно, и недовольство вылилось в многотысячные демонстрации и беспорядки, во время которых было ранено 113 человек. Уже в марте 1991 года налог был отменен следующим премьер-министром Джоном Мейджором.

К чему ведет свободный рынок

И, наконец, одним из самых важных реформ за время премьерства Тэтчер является дерегулирование деятельности финансового сектора – пакет мер, предложенный в 1986 году, предполагал переход на электронную торговлю, отмену комиссий на торговлю акциями, разрешение брокерским компаниям становиться акционерными обществами и ослабление контроля со стороны государства. В итоге Лондон становится крупнейшим финансовым центром мира, каковым до сих пор и является. Правда, у всего есть своя цена – крупнейшие банки Великобритании были куплены зарубежными частными структурами, преимущественно американскими.

Более того, теперь раздаются упреки, что именно дерегулирование финансового сектора привело к кризису, начавшемуся в 2007 году. Бывший председатель Европейской комиссии Романо Проди заявил: "Последствия [политики Тэтчер] определяю не я, их демонстрируют факты. В этом мире, доверенном исключительно рынку, на очень короткий период она удалила некоторую накипь с мировой экономики. Но потом она постепенно подготовила нынешний кризис…Тэтчер хотела рынка на 100%. Никто не выступает против рынка, но только рынок без каких-либо ограничений привел к той несбалансированности, которую мы сегодня ощущаем".

Сегодня, задним числом, легко оценивать  минусы тэтчеризма, хотя на самом деле они явились следствием сложившихся обстоятельств. Острота политической борьбы между двумя противоборствующими идеологиями в послевоенное время, «зачистка» политического поля привели к однобокой эволюции либеральных экономических учений. Все это лишь способствовало радикализации: вместо плавной приватизации и соблюдения умеренного государственного вмешательства был взят курс на тотальную агрессивную приватизацию. Сбылось то, чего боялся Хайек, однажды сказавший: «При правлении однородного и доктринерского большинства демократия может оказаться не менее тиранической, чем худшая из диктатур».

Остается надеяться, что текущий кризис не вызовет окончательное разочарование свободным рынком и не качнет маятник истории в обратную сторону: ведь постепенный рост государственного вмешательства в экономику может инициировать переходу к волне национализации во всех странах. И чем отчетливее кризис станет проявляться, тем сильнее это угроза будет нарастать…