Куда уходят деньги

9483

Экономическое обозрение ноября: этот месяц отметился несколькими событиями, которые положат начало новым полноводным денежным потокам - как в карман государству, так и из него; они же сформируют новые экономические тренды на ближайшие несколько лет

Фото: mobilmusic.ru

Под знаком IPO

Фото: altaynews.kz

Наиболее яркими новостями месяца стали громкие IPO отечественных компаний. И дело не только в их масштабе, а в том, что они стали уникальными в своем роде.

Начнем с так называемого «народного IPO», пионером которого оказался нефтепроводный монополист «Казтрансойл».

Классическое IPO подразумевает, что компания сама выходит на фондовый рынок, выбирая размещение акций как форму привлечения средств - как правило, под определенные инвестиционные нужды.

В случае с «народным IPO» исходный посыл был несколько иным. Государство как акционер ряда компаний реализует часть своего пакета, чтобы оживить отечественный фондовый рынок и вовлечь в его деятельность более или менее широкие слои населения, а также дать накопительным пенсионным фондам дополнительные инструменты для инвестирования.

Продажа госактивов проводится для решения определенных социально-экономических задач. Так что реализация акций госкомпаний – это «народное IPO» по форме, но приватизация по содержанию. Иными словами, в этом месяце положено начало новой волны приватизации, которая коснется наиболее жизнеспособных предприятий.

И выбор «Казтрансойла» в качестве «застрельщика» весьма примечателен.

С одной стороны, он вполне логичен, поскольку компания стабильно генерирует прибыль, имеет достаточно понятную бизнес-модель и неплохой уровень корпоративного управления.

С другой стороны, эффективность компании определяется не только ее собственными управленческими решениями, но и в большой степени зависит от других игроков. Среди них и нацкомпания «Казмунайгаз» - как главный акционер, и фонд «Самрук-Казына» - как акционер акционера, и антимонопольное агентство - как тарифный регулятор. Их решения могут радикально менять как норму прибыли компании, так и размер дивидендов.

Но главное, что выбор нефтепроводной компании для «народного IPO» подчеркнул решимость государства, которое пошло даже на то, чтобы изменить законодательство, сняв запрет на приватизацию стратегических объектов, к которым относятся магистральные трубопроводы.

Меж тем, магистральные нефтепроводы для Казахстана, не имеющего выход к морю - это не просто инфраструктурная или экономическая, а государственная категория. Говоря об иностранном присутствии в секторе недропользования, аналитики обычно скрупулезно подсчитывают долю китайских, американских, европейских и российских корпораций в нефтедобыче. При этом упуская из виду главное – долю зарубежного капитала в магистральных трубопроводах на казахстанской территории.

По факту для организации нефтяного экспорта как главной доходной статьи бюджета существуют три стратегических коридора – через Россию, Китай и Закавказье. Крупнейшим экспортным маршрутом через Россию является нефтепровод Тенгиз-Новороссийск Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), который контролируется иностранным капиталом. В китайском маршруте, который включает нефтепровод Атасу-Алашанькоу (а с учетом участков Кенкияк-Атырау и Кенкияк-Кумколь создана уже целостная система, соединяющая Каспий с Китаем), присутствует китайский капитал.

Маршрут через Закавказье, который предусматривает создание Казахстанской каспийской системы транспортировки (ККСТ) для поставок будущей кашаганской нефти на мировые рынки через нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, скорее всего, также будет сооружен с участием иностранных компаний, учитывая капиталоемкость проекта. Добавьте сюда частичную приватизацию «Казтрансойла» - и получим невиданную либерализацию стратегической отрасли.

Неприкасаемых для приватизации отраслей больше нет, и эта тенденция, безусловно, важнее, нежели начало, собственно, самого «народного IPO» и суммы 28 млрд тенге, которую намерен привлечь «Казтрансойл» от размещения 38 млн простых акций по цене 725 тенге за штуку.

В ноябре стало, наконец, известно, о сроках самого ожидаемого классического, не приватизационного, IPO - АО «KCell». Пакет в 25% минус одна акция крупнейшего в стране мобильного оператора, контролирующего почти половину рынка, будет размещен на Лондонской и Казахстанской фондовой биржах уже до конца нынешнего года. Событие станет уникальным: по сути, это первое такого масштаба IPO, не связанное с сырьевой или банковской сферой.

ЭКСПОномика должна быть экономной

Выбор Астаны для проведения международной специализированной вставки EXPO-2017 запускает крупнейший бизнес-проект. Имя ему – подготовка к EXPO. Цена вопроса составляет, по предварительным данным, 1,25 млрд евро. Такую цифру озвучил МИД, при этом калькуляция сложилась из затрат непосредственно на выставку – 1 млрд евро (строительство павильонов, гостиниц, развлекательных центров) и расходов на подготовку необходимой инфраструктуры – 250 млн евро.

Цифры эти оценочные, и, учитывая сложившуюся практику подготовки к подобным мероприятиям – не мировую, на которую ссылается наш форин-офис, а отечественную! – они могут быть удвоены. В строительстве, а тем более в инфраструктурном, по-другому в Казахстане просто не бывает. Таким образом, скорее всего, речь пойдет о сумме минимум 2 млрд евро, которые будут выделены для выполнения строительно-монтажных, технических и прочих работ.

Конкурентная борьба Астаны и Льежа не идет ни в какое сравнение с тем соперничеством, которое развернется за эти подряды. Вплоть до 2017 года в Казахстане будет активно работать новая отрасль – ЭКСПОномика. Она будет осваивать средства, выделенные на организацию всемирной выставки.

Подотраслями ЭСПОномики станут жилищное, коммерческое и инфраструктурное строительство, транспортно-логистические услуги, услуги по проектированию и дизайну, кейтеринг, услуги ресторанов и отелей. Жизненный цикл ЭКСПОномики не завершится в 2017 году. По окончании выставки предстоит работа по трансформации объектов выставки в объекты городского хозяйства, что также потребует определенных капиталовложений.

Например, в корейском Ёсу, где EXPO прошла в нынешнем году, пришлось построить не только отели, но и отдельный жилой квартал элитных многоэтажек для размещения организаторов вставки. После завершения выставки это жилье было продано частным лицам.

В Казахстане уже имеется опыт устроительства международных мероприятий, однако отсутствуют навыки встраивания их в экономическую систему. Та же Зимняя Азиада, несмотря на внушительные затраты, не продемонстрировала внятной бизнес-модели, не говоря уже о мероприятиях, подобных чемпионату мира по бенди, которые при отсутствии маркетинговой концепции прошли в безвестности и бесприбыльности.

EXPO-2017 дает уникальный шанс. ЭКСПОномика сможет принести мультипликативный эффект, о котором говорят представители госорганов, только при условии наличия четкого бизнес-плана с пониманием того конкретного продукта, который мы хотим получить, а также реалистичную оценку количества потребителей – отечественных и зарубежных.

Этот бизнес-план должен быть максимально прозрачен и подготовлен с участием делового сообщества. В противном случае, если возобладает традиционная схема кабинетной подготовки проекта и закрытого распределения подрядов, речи об экономической эффективности быть не может. В сообщениях госорганов уже подчеркивается, что EXPO является некоммерческим проектом, что не может не вызывать удивления. Мероприятие, на которое, по прогнозам самих госорганов, прибудут миллионы посетителей, просто не имеет права проигнорировать коммерческие аспекты.

Есть еще один вызов для EXPO-2017, помимо выбора между сугубо затратной и стимулирующей моделью, – соответствие заданной теме. Казахстан задал очень высокую планку, пообещав посвятить выставку не просто новейшим достижениям, связанным с энергосбережением и альтернативными источниками энергии, а революционными изменениями в этой сфере.

Интрига заключается в том, что страна-организатор тоже должна продемонстрировать какие-то шаги в этом направлении. Ведь в противном случае это будет похоже на то, как если бы корейцы провели выставку EXPO-2012, посвященную океану и побережью, не в портовом Ёсу, а в городе, расположенном в горах.

В Казахстане в настоящее время на долю возобновляемых источников приходится не более, чем полпроцента вырабатываемой электроэнергии. А без учета генерирующих мощностей в малой гидроэнергетике этот показатель измеряется в десятых долях процента. За три квартала нынешнего года объем производства за счет возобновляемых источников составил порядка 350 млн кВт/ч. По планам, в 2014 году эта цифра должна вырасти до 1 млрд кВт/ч. Даже если она будет достигнута, пропорциональная доля ВИЭ все равно, в лучшем случае, останется на прежнем скромном уровне. Это связано с тем, что инвестиции в традиционную угольную электроэнергетику растут более быстрыми темпами.

Для того, чтобы ВИЭ в Казахстане заняли на рынке нишу, сопоставимую с уровнем европейских государств, они должны превзойти по конкурентоспособности угольные станции. Эта задача, действительно, требует революционных изменений в технологиях и инвестиционных условиях.

Понятно, что к моменту проведения EXPO-2017 мы уже не успеем значительно изменить структуру энергопроизводства. Даже если запустить определенное количество объектов ветроэнергетики и солнечной энергетики, они вряд ли окажутся откровением для зарубежных посетителей выставки.

Поэтому задача стоит в том, что нужно хотя бы создать некие уникальные условия для стимулирования инвестиций в ВИЭ. Государству, квазигосударственным структурам и частным компаниям волей-неволей придется делать серьезные шаги в сфере реальной поддержки развития возобновляемых источников энергии и внедрения энергосберегающих технологий, и этот тренд продлится, по крайней мере, до 2017 года.

Миллиардное удобрение

Фото: knigabankira.ru

Еще один примечательный ноябрьский тренд связан с тем, что на финишную прямую выходит процесс согласования проект программы развития агропромышленного комплекса до 2020 года общей стоимостью порядка 3 трлн тенге. Этот документ предусматривает масштабные инвестиции в сельское хозяйство и расширение форм господдержки, включая инвестиционные субсидии, страхование и гарантирование займов, субсидирование ставки вознаграждения по кредитам и лизингу.

Так, предполагается, что размер инвестиционных субсидий составит 30%, что должно стимулировать сельхозтоваропроизводителей вкладывать в развитие производства. В целом же объемы субсидирования АПК к моменту завершения программы, то есть к 2020 году, вырастут в 4,5 раза.

Наиболее противоречивым направлением, которое и вызвало самые острые споры, является так называемое финансовое оздоровление сельхозтоваропроизводителей. Его цель заключается в том, чтобы снизить крайне высокий уровень долговой нагрузки в аграрном секторе путем реструктуризации долгов. На эти цели государство согласно выделить 300 млрд тенге – в такую сумму оценивается объем проблемных кредитов в аграрном бизнесе.

Минсельхоз аргументирует необходимость этой, в общем-то, не рыночной меры тем, что, если государство не протянет руку помощи, это чревато банкротством крупных сельхозпроизводителей с последующими непредсказуемыми последствиями для отрасли в целом.

Высокий уровень задолженности связывают с периодом глобального финансового кризиса. На него же ссылаются и при объяснении причин того, почему разбираться с долгами частных аграрных компаний должно государство. Основной аргумент – это аналогичная помощь государства другим отраслям, пострадавшим от кризиса, включая банковскую сферу, строительство, промышленные предприятия.

Между тем, противники схемы «финансового оздоровления» указывают на дискриминационность этой меры, поскольку она направлена на поддержку тех, кто чрезмерно активно использовал кредитные инструменты, а не тех, кто вел менее агрессивную финансовую политику, полагаясь на собственные ресурсы.

Высокий уровень плохих кредитов они связывают не с внешними факторами, а с внутренними проблемами отрасли: монополизацией и чрезмерной концентрацией капитала, плохой управляемостью и экстенсивным способом развития. Не случайно самыми крупными долгами обременены предприятия зерновой отрасли, обладающие обширными посевными площадями.

Критики «финансового оздоровления» полагают, что банкротство отдельных сельхозтоваропроизводителей стало бы отнюдь не катастрофой для зернового рынка, а, напротив, позволило бы освободить его от неэффективных игроков и повысить уровень конкуренции. В этом, собственно говоря, и заключалось бы настоящее оздоровление.

Тем не менее, решение безоговорочно принято в пользу схемы реструктуризации долгов частного сектора при поддержке государства. Правительство сообщило, что программа развития АПК будет принята уже в декабре. Следовательно, механизмы списания долгового бремени могут начать работу уже со следующего года.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить