Кризис - очень уж странный предмет: если он есть – то его сразу нет

Призрак бродит по Казахстану

Слово «кризис» является категорически нежелательным в отечественном информационном пространстве. Почти как в песенке Винни-Пуха про горшочек с мёдом, если её слегка перефразировать: «Кризис - очень уж странный предмет: если он есть – то его сразу нет».

Можно обойтись и без него, не в слове дело. Однако  число сложностей в социально-экономической сфере продолжает накапливаться, и не замечать их невозможно.

О своих проблемах объявляют отраслевики, которым приходится напрямую конкурировать с российскими компаниями. Раньше других о резком падении объемов продаж заговорили в автомобильном бизнесе. Теперь птицеводы сообщают о затоваривании складов, поскольку они реализуют мясо птицы по 468 тенге, а  аналогичная российская продукция стоит 280 тенге за кило. Не находят сбыта многие производители машиностроительной продукции, а также металлурги.

ТОО «Корпорация Казахмыс» объявила «об оптимизации производственных процессов на всех площадках компании». Две тысячи человек, которые останутся без работы, обещано не сокращать, а переобучить и направить на проекты Бозшаколь и Актогай, которые ведет ТОО «Kaz minerals». (Напомним, что в прошлом году «Казахмыс» разделился на ТОО «Корпорация Казахмыс» со старыми низкорентабельными активами и ТОО «KazMinerals» с перспективными проектами).

Компания «АрселорМиттал» сообщила, что работникам будет выплачено лишь 75% январской зарплаты, поскольку наличности не хватает из-за проблем со сбытом.

Нефтяники, прибыли которых резко «просели», пока молчат. Хотя уже появилась информация о  четырехмесячной задержке зарплаты в нефтяной  компании «Лайнс Джамп» в Актюбинской области. 

Критический размер экономических проблем подчеркивает тот факт, что они перекинулись на социальную сферу. И дело не только в сокращении расходов бюджета на ряд социальных программ, включая строительство школ и больниц. Предлагается оптимизировать государственные выплаты тем, кто находится на обеспечении пансионатов и домов престарелых – а таковых сейчас насчитывается порядка 20 тыс. человек. Им предусматривается ограничение в выплате солидарных пенсий в размере 30%, но не менее минимального размера пенсии.

У правительства есть для этого свои резоны, связанным с обеспечением социальной справедливости для разных категорий пенсионеров. Тем не менее, понятно, что в любом случае общественная реакция будет негативной, и в обычных условиях правительство предпочло бы всячески избежать такой реформы. Но раз уж он решилось, то, похоже, действительно «припекло».

Зато есть штаб

События приобретают системный характер и нуждаются в таком же ответе. Исполнительная власть пока молчит. Большие ожидания связывались с прошедшим в конце января съездом Национальной палаты предпринимателей РК, которая по замыслу должна являться главным барометром бизнес-среды. От него ожидали, во-первых, всеобъемлющего и объективного анализа реальных проблем, с которыми уже столкнулись или могут столкнуться предприниматели. А во-вторых, формулирования тех мер, которые необходимы со стороны государства и самого бизнеса, чтобы преодолеть непростой период.

На съезде же решался вопрос о размере членских взносов, а также о переименовании Палаты в НПП «Атамекен». Что, наверное, тоже важно, но в нынешних условиях предприниматели ждали и чего-то другого.

Впрочем, некоторая реакция всё же последовала позднее. НПП объявила о создании оперативного штаба по реагированию на кризисные явления в экономике. Заявлено, что он будет заниматься «реагированием на сигналы бизнеса о проблемах в условиях текущей экономической ситуации, оперативным информированием правительства и уполномоченных органов, выработкой антикризисных мер поддержки бизнеса». Среди сфер внимания названы «торговые ограничения с РФ, доступность закупок и местного содержания, доступность тенговых кредитов».

Хотя правительство избегает говорить о кризисе, НПП всё же намерена докладывать кабмину о разворачивании кризисных явлений. Но идеологических разногласий между правительством и НПП нет: и те, и другие если и говорят о кризисе, то исключительно внешнем. Именно он ниспослал нашей экономике вызовы и угрозы, на которые поневоле приходится отвечать.

Тезис о внешнем кризисе - весьма дискуссионный. Обвал цен на нефть – это кризис в понимании только тех стран, для которых экспорт энергоресурсов является бюджетообразующей статьей. Для всех остальных - а их подавляющее большинство – сложившиеся обстоятельства, напротив, открывают новые перспективы развития в связи со снижением издержек.

Что касается кризиса в России, то его влияние на казахстанский производственный сектор преувеличено, учитывая, что на российский рынок приходится лишь двадцатая часть нашего экспорта.

Как бы то ни было, комплексная оценка потерь, которые понесла и может понести отечественная экономика от воздействия внешних факторов, пока не представлена ни властью, ни бизнесом.

Тройной ответ

Тем не менее, нельзя говорить, что никаких мер предпринимается. Несмотря на отрицание кризиса, борьба с ним ведется эшелонировано. И она предусматривает как минимум три рубежа защиты.

Во-первых, контрцикличный план, нацеленный на обеспечение общего роста экономики, - государственная программа инфраструктурного развития «Нурлы жол».

Во-вторых, планы действия, исходя из различных уровней мировых цен на нефть.

В-третьих, адресные меры поддержки отраслей, оказавшихся в наиболее уязвимом положении.

Вроде бы как все составляющие присутствуют. Насколько они эффективны?

Сценарии реагирования на случай различного уровня стоимости нефти вряд ли можно считать мерами антикризисного реагирования как таковыми. Скорее - это меры приспособления к различной степени ухудшения условий. И описывают они варианты сокращения бюджетных расходов.

Что касается программы «Нурлы жол», то она призвана сыграть как раз наступательную роль, нейтрализовав угрозу для макроэкономических показателей, исходящую от отдельных отраслей, за счет ускоренного развития других сфер.  

Цель подготовленной кабмином программы инфраструктурного развития сформулирована на редкость неудачно, с точки зрения канонов целеполагания: «Формирование единого экономического рынка путем интеграции макрорегионов страны на основе выстраивания эффективной инфраструктуры на хабовом принципе в целях обеспечения долгосрочного экономического роста Казахстана».

Даже из этой корявой формулировки понятно, что программа рассчитана на долгосрочный результат. Вместе с тем, она окажет влияние на экономику и в краткосрочной перспективе. Строительство инфраструктуры в рамках программы обеспечит создание рабочих мест. Планируется, что их число в нынешнем году составит 94 тыс. (из них 70 тыс. временных), в 2016 – 98 тыс. (71 тыс. временных).

Также за счет увеличения объема строительных работ и масштабных закупок различных материалов и оборудования для строительства должен быть достигнут рост экономики. В этом году ВВП, по расчетам правительства, увеличится на 4,8% (по прогнозам ЕБРР, рост составит лишь 1,5%. - F), в 2016 – на 5,3%, в 2017 – на 6,7%.

Какая доля роста будет обеспечения именно за счет программы «Нурлы жол», в прогнозе не уточняется. Но понятно, что если планируемый масштаб государственных инвестиций, а также софинансирования со стороны международных финансовых институтов будет выдержан, то это не может не обеспечить макроэкономическую стабильность.

Другое дело, что программа не решает вопросы проблемных отраслей. От того, что начнут строиться дороги, нефтяникам или птицеводам легче не станет. Для этого предназначен третий блок мер. 

Сам пропадай, а местных выручай

Под наиболее сильным давлением оказалась нефтегазовая отрасль, формирующая и бюджет, и ВВП. О драматическом снижении инвестиций уже объявили крупнейшие транснациональные корпорации. Shell снизит вложения на $13 млрд в ближайшие три года, фактически остановив все новые проекты до 2017. Total урежет инвестиции в новые проекты на 30%, а расходы на действующие месторождения – на 10%. Chevron  уменьшает капитальные расходы на $5 млрд. Канадская нефтегазовая отрасль в целом, как ожидается, в 2015 урежет капитальные затраты на треть. Вслед за нефтяниками о сокращении объемов и персонала вынуждены объявить и нефтесервисные компании.

Удастся ли казахстанскому нефтегазовому сектору избежать общемировых тенденций? Учитывая, что эффективность отечественных компаний значительно ниже, чем у зарубежных конкурентов, а также тот факт, что большая часть добычи контролируется зарубежным капиталом, это невозможно. Тем не менее, государство ведет себя так, будто нефтегазовый сектор по-прежнему «в шоколаде» и в состоянии не только выплыть, но и спасти другие отрасли.

Одним из инструментов спасения обрабатывающих отраслей названо увеличение местного содержания, то бишь закупка их продукции крупными компаниями. Однако вызывает сомнение, что нефтяники смогут увеличить объемы заказов. Конечно, можно подписать меморандумы, обязывающие их покупать казахстанские товары и услуги, но если у нефтяников не будет для этого бюджета, то меморандумы станут бесполезными бумагами. Ведь административное давление здесь бесполезно.  

Конкретным действием в помощь нефтяникам станет снижение экспортной таможенной пошлины, новый размер которой сейчас готовят министерства энергетики и национальной экономики. Однако в Казахстане пошлина невелика, и даже полная ее отмена не восполнит нефтяникам потерь от снижения экспортной выручки. Рентабельность эта мера может обеспечить, но вряд ли на том уровне, чтобы позволить наращивать местное содержание или хотя бы не сокращать инвестиционные программы. 

Под честное слово

Между тем, вице-премьеры Бакытжан Сагинтаев и Бердибек Сапарбаев объезжают регионы, и в ходе этих поездок подписываются меморандумы «о сохранении рабочих мест, стабилизации производственных процессов, развитию местного содержания». Методами экономической политики назвать их, конечно, сложно. Скорее это – своего рода общественный договор: предприятия обязуются не сокращать трудовые коллективы и не останавливать производства, а власть обещает меры поддержки через заказы от нацкомпаний и недропользователей.

Помимо этого, будут предприниматься и шаги, связанные с защитой внутреннего рынка от подешевевших российских товаров. Здесь о конкретных результатах говорить рано, поскольку вопрос весьма щепетильный. Во-первых, мы все-таки уже живем в Евразийском экономическом союзе - без препятствий для потоков товаров и услуг. Во-вторых, что еще важнее, всякие защитные меры могут аукнуться симметричным или даже асимметричным ответом со стороны России. Поэтому давить здесь бесполезно - остается только договариваться и искать компромиссы. Например, как сообщил вице-министр МИР Альберт Рау, по автомобилям прорабатывается договоренность о поставках из РФ в РК только через официальных дилеров. 

Однако тут важно не переусердствовать и не возвести проблему дешевых российских товаров в некий культ. Ведь, судя по перечню количества предприятий, нуждающихся в помощи, страдает практически вся казахстанская промышленность. Хотя на самом деле немногие из них масштабно работают на российском рынке, и не такой уж широкий круг производителей напрямую конкурирует с россиянами на казахстанском рынке. (А иначе появляется вопрос уже к правительству: зачем было создавать такую товарную структуру промышленности, которая в точности дублирует российский ассортимент?)

Сегодняшнее ценовое преимущество россиян - не на веки вечные. Там сейчас ускоренно начинают дорожать одна за другой товарные группы. И постепенно они наверстают уровень девальвации, восстановив прежний паритет с казахстанскими ценами. Это просто вопрос времени. Возможно, по каким-то видам социально значимых товаров время роста цен растянется, но такие товары и не хлынут на наш рынок.

Товары дешевеют, цены растут

Но даже и сейчас так называемый «океан» дешевых российских товаров не заставил наших производителей снизить цены, что вообще-то должно являться естественной реакцией на обострение конкуренции. В январе цены производителей промышленной продукции снизились на 10,3%. Однако это падение произошло только за счет  горнодобывающей отрасли, тогда как в обрабатывающем секторе снижение составило лишь 0,5%. Инфляция же за январь равнялась 0,6%, при этом цены на продовольственные товары поднялись только за месяц на 1,2%, что в годовом исчислении совсем немало.

При росте цен говорить о притоке дешевого импорта как о стихийном бедствии было бы неуместно. Выгоду из него извлекли посредники, но не потребители.

Поэтому не хотелось бы, чтобы внешние проблемы в виде падения цен на нефть и цен на российскую продукцию стали прикрытием для внутренних проблем, связанных с неэффективностью систем распределения и производства.

Первая отличается монополизацией, позволяющей фиксировать неоправданно завышенную маржу. Вторая характеризуется неумелым маркетингом и неготовностью к открытой конкуренции.

Если говорить объективно, то задолго до обвала российского рубля начались стагнация в обрабатывающем секторе и стали скапливаться проблемы со сбытом, поскольку вновь вводимые предприятия не были ориентированы на рынок. Ставилась задача осваивать средства и запускать производство, но не искать свою нишу за пределами госзаказов.

Безусловно, сейчас необходима помощь промышленности. Однако нужно видеть грань между поддержкой рентабельных производств, попавших в форс-мажорную ситуацию, и искусственным стимулированием неконкурентоспособных предприятий, для которых кризисной будет любая ситуация, связанная с отлучением от госзаказа. При отсутствии четкого видения реальных причин проблем в промышленности ее поддержка может свестись к состязанию лоббистских групп за адресные меры помощи.