Хватит ли денег Нацфонда для «мобилизационной экономики»?

Самый новый НЭП

Новая экономическая политика страны получила свое литературное название, или, если хотите, бренд: «Нурлы жол». Между тем, название, которое бы отражало сущностное наполнение этой политики, власть не указала. Само по себе словосочетание «новая экономическая политика» - не в счёт. Это бренд давно застолбили еще 1920-х советские экономисты, породившие НЭП.

Тогда, кстати, название «новая» было оправдано на все сто процентов. Экономический курс сменился коренным образом – от военного коммунизма к рыночным отношениям. Новизна была понятна даже полуграмотным крестьянам – продразверстку заменили на продналог. Ничего больше объяснять и не надо было.

В чем же заключается новизна экономической политики здесь и сейчас?

Понятно, что в самом Послании это не обязательно должно полностью раскрываться, поскольку это документ - по сложившейся традиции - скорее не экономический, а идеологически-порученческий. То есть обычно в нем сначала приводятся идеологические установки, после чего – перечень конкретных поручений с указанием сумм.

Экономический же смысл посланий нуждается в дополнительной интерпретации. По идее это дело руководителей экономических ведомств, которые и должны бы разъяснить – в чем, собственно, заключается новизна «Нурлы жол». Однако с их стороны мы слышим одни лишь расхожие общие фразы про «двигатель экономики» и «новый импульс».  «Двигатель» - это вообще настоящий хэштег новой программы. То ли чиновникам дали рекомендацию так говорить, то ли они так шаблонно мыслят. То ли – допустим и такой вариант – до сих пор не осознают экономический смысл происходящего.

Понять их можно: сразу и не скажешь, где и в чём новизна. Ведь запуск строительства автодорог от столицы к регионам – это всего лишь проект (пусть и очень дорогостоящий), но никак не экономическая политика. Строительство прочей инфраструктуры –продолжение уже действующих программ, причём раньше они бывали и помасштабнее. Избавление банковского сектора от «плохих» кредитов и поддержка бизнеса также идут в русле принятых ранее политических решений.

Стагфляция стучится в двери

Между тем, новизна есть - да еще какая! Она связана как с объективными факторами - состоянием экономики, так и субъективными - выбранном направлением ее дальнейшего развития. 

Начнем с того, что сегодня казахстанская экономика оказалась в совершенно уникальных для нее условиях. Несмотря на то, что за последние два десятка лет она пережила, казалось бы, все возможные состояния. Был стремительный экономический спад, гиперинфляция, сочетание того и другого, быстрый экономический рост при высокой инфляции, умеренный рост при умеренной же инфляции.

Но всё же осталось одно малоизведанное сочетание – слабый рост с продолжением относительно высокой инфляции. Что именуется стагфляцией. Естественно, правительство не допускает на это даже намёков. Однако даже те цифры, что пропускает официальная статистика, неумолимы.

Cервисные отрасли – торговля, транспорт, связь, услуги – все ещё растут, хотя их темпы снижаются. Но базовые производственные секторы показывают, как сейчас модно говорить, «отрицательный рост». По итогам десяти месяцев этого года снижение промышленного производства составило 0,3%, спад сельского хозяйства достиг 2% (хотя, например, в раздираемой военным конфликтом Украине по итогам года прогнозируется рост на 5%).

Отдельные отрасли промышленности показывают признаки роста, но все это нивелируется спадом в главных сферах, формирующих бюджет и экспортные доходы. Снизилась добыча и нефти (на 1,6%), и угля (на 2,5%), и железной руды (0,9%), и  металлургическое производство (на 2,7%). Правда, черная металлургия подскочила на 11%, но позитивный эффект перекрыло падение производства более важных для экспорта цветных металлов на те же 11%.

Статистика уже не греет

Отдельные отраслевые провалы случались у нас и в лучшие годы, но подобного одновременного спада во всех ведущих отраслях не наблюдалось давно. Внешнеторговый оборот за три квартала упал на 7%, со странами ТС – на 20%.

Да, общий рост ВВП остается позитивным, но это не должно вводить в заблуждение. Он стал возможен лишь благодаря беспрецедентным мерам господдержки: во-первых - шоковой девальвации, которая вытащила из ямы сырьевых экспортеров; во-вторых - огромным вливаниям в поддержку бизнеса и банковского сектора.

Если убрать эти искусственные факторы, то экономика была бы на пороге общей стагнации. Но даже и они не помогли удержаться от стагнации производственной.

Меры государственного стимулирования, что вполне закономерно, разогнали цены. По официальным данным, инфляция в январе-октябре составила 6,3%. Хотя и это достаточно высокая цифра, она не отражает реальной «потребительской инфляции», которая на самом деле практически равна степени обесценивания национальной валюты - то есть составляет порядка 20%.

Правительство традиционно завышает рост производства и снижает рост цен. Но уже никакие статистические ухищрения не способны скрыть наступления стагфляции. А иначе зачем бы понадобился «Нурлы жол»? Новая экономическая политика как раз и возникла в качестве ответа на стагфляционные процессы.

Есть, конечно, и другие факторы, включая снижение мировых цен на нефть и ухудшение экономической ситуации в России. Но они на самом деле не столь губительны для отечественной экономики (по крайней мере, пока). А главное, никак не связаны с мерами, предлагаемым в НЭПе. Характер этих мер явственно свидетельствует о том, что они направлены против стагфляции как новой экономической реальности Казахстана.

История пишется ресурсами

Итак, на наших глазах начинается новая стадия развития казахстанской экономики - с точки зрения накопления и использования ресурсов.

Сначала у нас была переходная экономика, совмещавшая старые плановые и новые рыночные элементы. Или, точнее, так - совмещавшая худшие черты двух экономических систем. Ее суть - ресурсы, накопленные в старое время, проедались и перераспределялись по законам «дикого рынка». 

Затем была экономика восстановительная, с подъемом основных показателей и окончательным переходом на рыночные рельсы. В этот относительно недолгий период ресурсы стали не только растрачиваться, но и восполняться. Произошло это после коренного изменения модели экономики, в которой роль лидера вместо обрабатывающей отрасли заняла добывающая. Первая так и не смогла найти свою нишу, растеряв большую часть потенциала. Вторая же, напротив, обрела каналы выхода на мировые рынки, получив мощный толчок. 

Быстрый рост привел к увеличению ресурсов, достаточному сначала для того, чтобы хватило на выживание, а затем – и на накопление. Темпы и накопления, и потребления ресурсов оказались настолько мощными, что отвыкшему от излишеств обществу они вскружили голову. Государство всерьез поверило, что всё это стало итогом исключительно грамотной экономической политики, а бизнес решил, что он всему уже научился и может делать деньги не хуже, чем зарубежные конкуренты со столетней историей.

От гламура - к всеобщей мобилизации

Когда начало «нулевых» годов называют «тучным», это не совсем точно. Обычно обилие «корма» позволяет нагулять «жирок», который затем будет источником энергии в лихое время. У нас же всё пошло не столько на «жирок», сколько на внешний лоск. Банки, не создав мало-мальски качественной системы управления рисками, раздувшись на одних лишь зарубежных дешевых деньгах, с чего-то вдруг решили, что уже способны к экспансии за рубеж. Их пример стал заразительным для государственных и частных компаний. Министерства и акиматы разрабатывали совершенно утопические проекты.

Это было время «гламурной экономики», ориентированной на ускоренное потребление  растущих ресурсов. Почему оно стало возможным? Наверное, потому, что в увеличении ресурсов решающую роль сыграло удачное стечение обстоятельств – стремительный и долговременный рост спроса и цен на сырье. А что легко пришло - обычно так же легко и уходит.

С падением сырьевых цен и исчерпанием дешевых кредитов пришлось перестраиваться на модель «кризисной экономики». Она заключалась в усиленном использовании накопленных ресурсов. Но что примечательно, по своей сути она оказалась продолжением «экономики гламура», поскольку ресурсы тратились в основном на поддержание сфер, составлявших ее основу.

После прохождения острой фазы кризиса была некая иллюзия возврата к устойчивому росту, однако сейчас она окончательно уходит, уступая место «мобилизационной экономике». Ее идея заключается в том, чтобы не просто тратить ресурсы, но делать это системно, централизованно и точечно, готовясь к худшему развитию ситуации. Это работа в условиях не кризиса, но его ожидания.

Время тратить деньги

Нынешняя мобилизация по-казахстански отличается от классических аналогов. Это мобилизация-light, менее ощутимая для населения по той простой причине, что пока что мобилизуются ресурсы, которые уже специально для этого накоплены: Национальный фонд. Неслучайно глава государства в своем Послании очень точно обрисовал идеологию новой политики: 

«Все эти годы доходы от добычи сырья и его продажи мы откладывали в этот Фонд. $10 млрд мы направили на борьбу с кризисом 2007-2009. Остальные деньги мы не проели и не потратили, а сохранили и преумножили. Сейчас наступает тот самый период, когда мы должны использовать эти резервы».

Именно Нацфонд станет источником финансирования всех предлагаемых мер по развитию транспортной, энергетической, индустриальной и социальной инфраструктуры, поддержке малого и среднего бизнеса.

В практике стран, не имеющих подобных резервов, мобилизация ресурсов обычно происходит за счет бизнеса (через повышение налогов) и населения (через сокращение соцрасходов). В Казахстане государство пока не прибегает к подобным мерам.  Планы по усилению налогового бремени не готовятся, социальные обязательства обещано сохранить в полном объеме.

Поэтому, если обычно переход к мобилизационной экономике воспринимается с тревогой - как крайне непопулярная мера, тождественная «затягиванию поясов», - то у нас, напротив, его встречают с воодушевлением. Средства Нацфонда изначально были как бы абстрагированы от общества, и поэтому сейчас их расходование на реальные осязаемые вещи в виде дорог, трубопроводов, линий электропередач, жилых домов - вызывает лишь одобрение и поддержку. 

Эта благосклонность сохранится и впредь, но при условии, что ресурсов Нацфонда хватит на поддержание «мобилизационного» режима, точные сроки которого пока не проговариваются. Если же они затянутся, то может понадобиться и расширенная мобилизация ресурсов. Первые кандидаты – это пенсионные накопления. В принципе, их и так уже «мобилизовали» через создание ЕНПФ. Затем очередь - за расходами на здравоохранение, которые могут быть сконцентрированы в Фонде обязательного медстрахования. Бизнес уже «отмобилизован» через НПП, профсоюзы – через федерацию.

По сути, «ползучая мобилизация» уже идет. И началась она задолго до введения НЭПа.