Год жареного петуха

21762

Директор Группы оценки рисков, политолог Досым Сатпаев подводит итоги уходящего года для читателей Forbes.kz

Досым Сатпаев
Фото: Андрей Лунин
Досым Сатпаев

Управленческая импотенция

Уходящий год начался за здравие, а заканчивается за упокой. Перераспределение полномочий между ветвями власти в начале года вполне предсказуемо показало, что в сверхпрезидентской системе такие меры лишь создают иллюзию реформ. Как было заявлено, главная цель конституционных изменений – это повышение ответственности правительства и парламента. Более того, подчеркивалось, что новый закон значительно усиливает роль парламента в государственных делах, сделав его более самостоятельным, в том числе с точки зрения смелости брать на себя ответственность в период политических и экономических форс-мажоров. Но 2017 год показал, что все осталось, как раньше. Головы в правительстве и в двух палатах парламента традиционно смотрят в сторону Акорды, а не по направлению к обществу. В результате парламент как был клубом молчунов в кризисные моменты, таким и остался. Это хорошо показали недавние шахтерские забастовки. Хотя те трудовые конфликты, которые происходят в Казахстане чуть ли не каждый год, в том числе связаны с тем, что принятый когда-то парламентом закон о профсоюзах на самом деле не защищает интересы трудящихся.

Что касается правительства, то в начале года снова были реорганизованы несколько министерств. Как обычно, «в целях повышения эффективности системы государственного управления». В частности, Министерство здравоохранения и социального развития было разделено на Министерство труда и социальной защиты населения и Министерство здравоохранения. Интересно то, что оба эти ведомства в уходящем году оказались в центре разных скандалов. Так, Министерство здравоохранения и социального развития пыталось ввести обязательное медицинское страхование (ОСМС), что вызвало негативную реакцию как в экспертном сообществе, так и у многих простых казахстанцев. В результате президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, выступая на совместном заседании палат парламента в начале сентября, призвал не торопиться с внедрением ОСМС, в том числе по причине того, что 2,7 млн самозанятых казахстанцев окажутся вне этого страхования. Что касается Министерства труда и социальной защиты РК, то оно постаралось отмолчаться во время очередного громкого скандала вокруг пенсионной системы, где, кроме ЕНПФ и Нацбанка, это ведомство также является одним из игроков. Кроме этого, министерство вяленько отреагировало на забастовку карагандинских шахтеров, особенно касательно их требования снизить пенсионный возраст.

Своеобразным «тестом на вшивость» не только для Министерства энергетики, но и для всего правительства был также бензиновый кризис в стране, который в очередной раз показал не только отсутствие государственного подхода в этой сфере по причине доминирования там теневых интересов, но и провал в коммуникационной работе правительства с населением. Для разрешения этого кризиса пошли по старой схеме, привычным номенклатурным путем. Быстро нашли «козла отпущения» и пригрозили пальчиком министру энергетики. Хотя за такие провалы как минимум в отставку должен уходить не только министр, но и премьер-министр.

Таким образом, правительство и парламент в этом году, как обычно, показали свою управленческую импотенцию и слабую эффективность с точки зрения реагирования на кризисные ситуации, так как изначально проблема была не в том, как передать полномочия. Проблема заключалась в том, кому их передавать. Но это касается не только правительства и парламента. В этом году в очередной раз мы убедились, что ни один искусственно созданный властью политический институт, будь то пропрезидентские политические партии, государственные СМИ или аффилированные с властью неправительственные организации, априори не способен грамотно работать в чрезвычайных и кризисных условиях.

Индикаторы протестности

Конечно, в уходящем году не было таких массовых акций протеста, как это было, например, в 2016 вокруг принятия Земельного кодекса. Но, несмотря на бравурные марши наших чиновников, под которые страна должна семимильными шагами входить в список 30 развитых стран мира, протестные настроения в разных сегментах казахстанского общества не только сохраняются, но и увеличиваются.

Британский исследовательский центр Economist Intelligence Unit (EIU) еще в 2013 отмечал: «Снижение доходов и высокий уровень безработицы не всегда сопровождаются беспорядками: высокий риск нестабильности появляется только тогда, когда экономическим проблемам сопутствуют другие элементы уязвимости. К таким факторам относятся: большое расслоение по уровню доходов, плохое государственное управление, низкие уровни социального обеспечения, этническая напряженность и отмеченные ранее беспорядки. Особое значение в возникновении беспорядков за последнее время имела эрозия доверия к правительствам и институтам, что свидетельствует о кризисе демократии». И эта «эрозия доверия» в Казахстане в 2017 у многих людей сохранилась к большинству официальных государственных и квазигосударственных структур.

Интересно, что одной из лакмусовых бумажек, которая случайным образом замерила эту протестность, были не внутренние конфликты, а межгосударственные трения между Казахстаном и Кыргызстаном. Именно жесткие информационные выпады Алмазбека Атамбаева в адрес Акорды вызвали брожение внутри казахстанского общества. И позитивная реакция, которую у части казахстанского общества вызвали критические заявления Атамбаева в адрес казахстанских властей, говорит о том, что внутри Казахстана на самом деле власть плохо знает свое общество и царящие там настроения. Поэтому неудивительно, почему часть казахстанцев поддержала киргизского президента, а не руководство своей страны.

Это также связано с тем, что казахстанские власти долгое время молчание большей части населения страны воспринимали как одобрение проводимой политики. Хотя нередко это является индикатором наличия скрытого недовольства. Но если посмотреть на возникшую ситуацию без эмоций и с умом, то Атамбаев даже сослужил службу Акорде. По сути, его выпады должны рассматриваться нашими чиновниками и как важный индикатор того, какие протестные настроения существуют в Казахстане, в каких сегментах, по каким вопросам и что делать, чтобы их минимизировать.

Поводки и намордники

Но вместо более глубокого анализа причин, которые порождают эти протестные настроения, в этом году были предприняты новые попытки закрутить гайки в offline и online media.

Первых загоняют в прокрустово ложе закона «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РК по вопросам информации и коммуникаций», который вызвал протест у многих журналистов. В принципе, все это укладывается в тренд последних лет, который связан с активной зачисткой оппозиционного поля страны от всех игроков, будь то политическая партия или медийная структура. Верхи вполне устраивает сохранение status quo, при котором на казахстанском медийном поле могут присутствовать только два вида игроков: те, кто обслуживает саму власть, и те, кто обслуживает интересы ФПГ, связанных с властью.

Что касается online media, то у части населения протестные настроения давно уже ушли в Сеть, где образовалась довольно широкая «диванная оппозиция». Естественно, такое положение вещей не устраивает тех, кто видит в соцсетях угрозу потери контроля над общественными настроениями.

Возможно, этот тренд и привел власти к пониманию того, что, пока чиновники активно занимались ликвидацией оппозиционных медиа и подпиткой государственных СМИ, у них под боком постепенно сформировалось альтернативное информационное поле. Оно не только стало выражать свою позицию, но даже пытается оказывать косвенное давление на госструктуры, формируя общественное мнение. Ведь социальные сети начали создавать эффект домино с точки зрения бурной реакции на те или иные события в Казахстане и за его пределами, играя роль того самого «жареного петуха», который стал активно клевать чиновников. Возникает ощущение, что для верхов, во-первых, важно отсечь «диванную оппозицию» в сети от альтернативных каналов любой политической информации, во-вторых, сделать так, чтобы от словосочетания «диванная оппозиция» осталось только первое слово.

В результате в этом году был разработан законопроект «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам информации и коммуникаций», согласно которому у владельцев электронных ресурсов появилась обязанность заключать с пользователем этих ресурсов письменные или электронные соглашения с использованием электронной цифрой подписи или SMS-идентификации. Таким образом, власть решила убить сразу трех зайцев.

Во-первых, навесить дополнительные обязательства по контролю над контентом и комментариям к ним на медийные структуры, работающие в Казнете. Во-вторых, взять под контроль казахстанских пользователей, особенно критически настроенных. В-третьих, в рамках гибридных угроз, которые в последнее время набирают силу, обезопасить себя от троллинга не только внутри страны, но также из-за границы, где в этом году одним из главных раздражающих факторов для Астаны была повышенная активность Мухтара Аблязова, чей выход в декабре 2016 из французской тюрьмы вызвал не только новую информационную войну банкира с казахстанскими властями, но и очередную масштабную чистку внутри элиты страны, которая волнами идет с 2009. На этот раз волна накрыла бывшего председателя КНБ Нартая Дутбаева, которого в этом году признали виновным в разглашении государственных секретов и назначили наказание в виде семи лет и шести месяцев лишения свободы с пожизненным лишением права занимать должности на государственной службе. Были арестованы и ряд бизнесменов, включая Муратхана Токмади, которого власти хотят сделать своим главным козырным тузом в игре с Аблязовым, пытаясь собрать новую папку обвинений против банкира, сделав ее более увесистой уже за счет не только обвинений в финансовых нарушениях, но и подозрений в более тяжелых криминальных преступлениях. Хотя на каждое действие есть противодействие. Поэтому в 2018 эта информационная война может приобрести новый размах и эмоциональный накал.

Бульдоги под ковром

Не меньше напряжения в этом году было и в отношениях между разными группами давления в окружении президента. Следует отметить, что перераспределение внутриэлитного влияния в 2017 шло по четырем направлениям.

Во-первых, как борьба за выживание в условиях сокращения кормовой базы, когда коррупционная рента уменьшается параллельно с появлением во власти более голодных и амбициозных игроков из «молодежи», стремящихся также взять эту ренту под контроль. Поэтому тот же демонстративный судебный процесс над бывшим министром национальной экономики болашакером Куандыком Бишимбаевым, который начался в этом году, власть старается сделать показательным для всех остальных, четко намекая, что путь на вершину власти предполагает соблюдение неформальных, но вполне конкретных правил игры.  

Во-вторых, как естественный демографический тренд, связанный с выходом из игры некоторых тяжеловесов, так как эпоха «аксакалов» в окружении главы государства, в первую очередь по причине физиологического старения, уже подходит к концу. Например, в уходящем году пост сенатора оставил Нуртай Абыкаев, который не только долгое время входил в ближайшее окружение главы государства, но и занимал многие ключевые государственные позиции. Кстати, когда Абыкаев был председателем КНБ, значительный карьерный рост от начальника департамента кадров КНБ до заместителя руководителя сделал племянник главы государства Самат Абиш.

Монополия на вход в ближайшее окружение главы государства пока еще в руках «старой гвардии», некоторые представители которой либо пока занимают ключевые посты, либо, даже не имея конкретной должности, все еще продолжают оставаться влиятельными теневыми игроками. Но рано или поздно, по естественным причинам, произойдут изменения, когда этой монополии придет конец. При этом важным моментом является не то, кто конкретно займет место «старой гвардии», но и то, какую систему ценностей они с собой принесут. Пока видно, что ставка президента на «молодежь» на фоне громких скандалов в связи с арестами тех же Талгата Ермегияева, Куандыка Бишимбаева или Баглана Майлыбаева (кого-то по обвинениям в коррупции, кого-то – при подозрении в разглашении государственных секретов) не всегда оправдывает себя. Может быть, поэтому пост руководителя АП в этом году был сохранен за Адильбеком Джаксыбековым, а позиция спикера сената осталась за Касым-Жомартом Токаевым, что говорит о наличии доверия к ним со стороны президента. Тем более, согласно Конституции РК, спикер сената является вторым человеком в государстве после президента и, в случае ухода главы государства со своего поста или его смерти, именно спикер сената выполняет роль исполняющего обязанности президента до окончания всего срока президентских полномочий своего предшественника. Кстати, свой пост в сенате также пока сохранила и дочь президента Дарига Назарбаева, которая в 2017 была довольно активна на информационном поле.

Из других кадровых перестановок с участием «ветеранов» также следует отметить назначение Умирзака Шукеева заместителем премьер-министра РК - министром сельского хозяйства, что, скорее, является ослаблением его позиций. Ведь даже несмотря на проведение приватизации непрофильных активов ФНБ «Самрук-Казына», эта структура до сих пор – серьезный игрок в экономической сфере страны. На этом фоне должность министра сельского хозяйства, которую по совместительству занял Шукеев, является не самой ключевой, но довольно хлопотной в правительстве, несмотря на недавние заявления премьер-министра о стратегическом приоритете развития АПК. Что касается нового руководителя ФНБ «Самрук-Казына», то им стал Ахметжан Есимов, который был председателем правления АО «Национальная компания Астана ЭКСПО-2017». И его новое назначение можно считать определенной наградой со стороны президента, который был удовлетворен тем, как Есимов организовал и провел ЭКСПО-2017, особенно после громких коррупционных скандалов, связанных с предыдущей командой, работавшей на ЭКСПО. Другой вопрос, сможет ли Есимов провести ту самую реформу ФНБ «Самрук-Казына», о которой так часто говорил Шукеев.

В-третьих, как расчистка площадки в преддверии транзита власти. Эта чистка идет последние несколько лет и была продолжена в 2017. Глава государства пытается найти более или менее оптимальную расстановку всех нужных фигур, чтобы в первую очередь укрепить ту политическую систему, которую он создал. А конкурирующие группы стараются лишь избавиться от соперников, как в случае с интересным кадровым перемещением, когда один из представителей «старой гвардии» президента в лице Имангали Тасмагамбетова был перекинут с позиции вице-премьера на должность посла РК в Российской Федерации.

С одной стороны, с точки зрения бюрократической иерархии, это является понижением. Ведь слабым местом любой посольской должности является то, что она временно отдаляет влиятельного игрока от главного центра принятия решений и от участия в кулуарных играх. Сейчас же, в условиях подготовки к транзиту власти, для Тасмагамбетова это больше минус, чем плюс. С другой стороны, это хорошая возможность переждать очередную бурю внутри элиты, где антикоррупционную борьбу все чаще используют для сведения счетов. В конечном счете вопрос, как и когда Тасмагамбетов вернется в Казахстан, всецело зависит от того, что произойдет в президентском окружении за время его отсутствия. Сейчас же неясно, по какому пути пойдет новый казахстанский посол в России. Либо он, через посольскую работу, все-таки сможет вернуться в окружение президента, как это получалось у других представителей политической элиты. Либо его отправят на покой и выведут из борьбы за власть.

В то же самое время 2017 год оказался удачным для зятя президента Тимура Кулибаева и председателя КНБ РК Карима Масимова, которые укрепили свои позиции. При этом если первый это делает в разных сферах и через разные структуры, будь то НПП РК «Атамекен» или АФК, нефтегазовая или банковская сфера, то второй в этом году получил довольно серьезные полномочия, которые сделали эту спецслужбу на голову выше по сравнению с другими «силовиками».

Тем более, как показывает опыт других постсоветских стран, во время транзита власти именно спецслужба часто являлась одним из главных гарантов сохранения стабильности внутри элиты и в стране. Так было, например, в той же России во время прихода к власти Владимира Путина, или во время прошлогодней смены власти в Узбекистане. Поэтому вряд ли даже недавние кадровые перестановки в Генеральной прокуратуре или в Агентстве по делам государственной службы и противодействию коррупции серьезно изменят этот баланс сил между силовыми структурами. Тем более что в 2017 главой государства был подписан закон РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РК по вопросам совершенствования правоохранительной системы». В рамках этого закона Комитет национальной безопасности Казахстана получил право расследовать уголовные дела о коррупции в отношении сотрудников других силовых структур, Национального бюро по противодействию коррупции, а также военнослужащих. В целом, с приходом Масимова в КНБ, в глаза бросается усиление активности этой структуры в разных сферах – от борьбы с экстремизмом и терроризмом до расследования дел об экономических преступлениях и шпионаже.

Что касается последнего, то начало года также открылось арестом бывшего заместителя руководителя администрации президента Баглана Майлыбаева, которого за незаконный сбор, распространение и разглашение государственных секретов обвинили и затем осудили на пять лет с конфискацией имущества и пожизненным лишением права занимать должности в государственных органах. Следует отметить, что впервые за всю историю суверенного Казахстана в администрации президента был арестован такой высокопоставленный чиновник, чей уход привел к серьезным, в том числе кадровым, изменениям на идеологическом фронте внутри страны.

В-четвертых, как попытка апгрейда внутренней политики с точки зрения изменения идеологических акцентов. Это началось после прихода Марата Тажина на пост первого заместителя руководителя администрации президента после ареста Майлыбаева. Тем более что АП в последние годы явно снизила планку в сфере не только аналитической работы, но и прогнозных функций. В результате наблюдался провал во внутренней политике, который, в том числе, четко был продемонстрирован в прошлом году во время земельных митингов.

В 2017 эту планку пытались поднять за счет презентации новых идеологических проектов, начиная от программы «модернизации сознания» и заканчивая решением о переводе казахского языка на латиницу. Но, прежде чем модернизировать общественное сознание, элита должна начать с модернизации своего собственного сознания. Как показывает опыт других стран, если этого не происходит, чистку мозгов наверху могут провести те, кто когда-то был внизу. К тому же, бытие все-таки продолжает определять сознание. В обществе, где бедных все еще больше, чем богатых или представителей среднего класса, в обществе, где многие чувствуют себя чужими на этом празднике жизни, в обществе, где до сих пор прав не тот, кто прав, а у кого больше прав, никакая спущенная сверху программа по модернизации сознания работать не будет.

Следовательно, не нужна никакая программа по модернизации сознания на бумаге, а нужна реальная, а не мифическая модернизация экономики и политической системы на практике. Только эффективная политическая и экономическая реформы, которые повысят благосостояние большинства граждан, заложат основу для появления реализуемой «казахстанской мечты», которая для многих может воплотиться в реальность. В ее основе лежит культ self-made person – человека, который многого добился в жизни, в первую очередь благодаря своим мозгам, способностям и делам, в стране, где все по закону, а не по понятиям, где есть по-настоящему доступное жилье и качественное образование, где есть недорогая и эффективная система здравоохранения, где государство для человека, а не наоборот. И эту мечту многие люди (без «модернизации сознания» сверху) захотят сохранить и развивать дальше, чтобы передать своим детям, как успешную модель.

Но если желание провести непонятный апгрейд сознания казахстанцев вызывает лишь скепсис, то переход на латиницу вполне адекватно согласуется с демографическими трендами в стране. Ведь в стране появилось новое поколение независимости, которое не помнит Советский Союз. Почти 64% населения составляют казахи, многие из которых формируют казахоязычную и, в основном, национал-патриотическую информационную среду, которая имеет большой политический потенциал. Таким образом, решение о переходе казахского языка на латиницу также связано с желанием президента укрепить свои позиции среди национал-патриотической части населения.

Что касается остальной части населения, для нее был припасен очередной message со стороны главы государства по поводу деофшоризации экономики, когда президент под конец года потребовал вернуть в страну деньги, которые держат за границей некоторые совместные и национальные компании. Хотя вряд ли странным совпадением было то, что это заявление прозвучало на фоне двух событий.

Во-первых, в преддверии начала работы МФЦА в январе 2018, куда скорее всего хотят загнать деньги с зарубежных счетов не только национальных компаний, но также и местных олигархов, в адрес которых президент за последние несколько лет уже делал несколько жестких предупреждений. Но «Панамагейт» и «Райское досье» говорят о том, что «Васька слушает, да ест».

Во-вторых, декабрьский наезд главы государства на зарубежные счета национальных компаний появился после того, как еще в октябре текущего года всплыла информация об аресте средств Национального фонда РК в BNY Mellon. Но тогда не было конкретики по поводу объема арестованных средств. В декабре выяснилось, что речь идет о $22 млрд, которые заморозили согласно решению бельгийского суда и суда Амстердама по причине конфликта между казахстанскими властями и одним из бывших инвесторов в лице молдавского предпринимателя Анатола Стати. В то же самое время, как сообщили некоторые СМИ, под угрозой оказались казначейские векселя США на сумму около $11 млрд, денежные средства в размере $589 млн, акции ФНБ «Самрук-Казына» в голландском отделении «KMG Kashagan B.V.» стоимостью $5,2 млрд, а также другие казахстанские активы и недвижимость в разных странах.

При этом вся опасность ситуации заключается в том, что арест государственных активов по искам частных инвесторов создает тревожный прецедент в будущем, так как претензии к властям Казахстана за все годы независимости имеют немало иностранных бизнесменов. В этом случае есть риск того, что в 2018 по стопам Стати могут пойти и другие обиженные бизнесмены. И если правительство вместе с Национальным банком РК не смогут быстро и грамотно решить эту возникшую проблему, новые кадровые перестановки будут не за горами.  

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить