Уроки неравенства: как надворный туалет в школе порождает серьёзные социальные проблемы

18268

Проблема образовательного неравенства в Казахстане если и обсуждается, то в узких экспертных кругах. Чиновники же не акцентируют внимание на проблеме, хотя недостаточный доступ к качественному образованию напрямую связан с их эффективностью

ФОТО: © Depositphotos/kWirestock

Эксперты исследовательского центра PaperLab хотят, чтобы о последствиях ситуации задумались и простые казахстанцы. В рамках международного исследования факторов образовательного неравенства в Центральной Азии они планируют создать цифровые инструменты, чтобы граждане сами смогли оценивать, насколько их школа, аул, город или регион отстают по уровню доступности образования. Об этом мы поговорили с исследовательницей Викторией Нем.

На одной из дискуссионных площадок эксперты делились результатами исследований, которые говорили о том, что в Казахстане неравенство между городом и селом, между регионами, между богатыми и бедными составляет годы учебы. Звучит очень страшно, но общественной дискуссии на эту тему практически нет. Как вы считаете, почему?

– Возможно, существует концептуальное непонимание того, что мы имеем в виду под образовательным неравенством. У нас в Казахстане и в странах Центральной Азии право на получение среднего образования отражено в Конституции. Когда образовательные ведомства отчитываются, тогда всегда говорят об очень высоком охвате населения средним образованием – почти стопроцентном. Для некоторых, возможно, этого достаточно: о каком неравенстве может идти речь, ведь всё население охвачено всеобучем? Но важно говорить о качестве получаемых знаний. Мы понимаем даже не на экспертном уровне, что состояние инфраструктуры школ, зарплаты учителей в селах и в городах очень разные. От качества инфраструктуры и от качества образовательных кадров зависит очень многое. Если учреждение не в состоянии следовать современной школьной программе в силу нехватки или отсутствия необходимых условий, оборудования, в силу недостатка учителей, это потом сказывается на жизненном пути выпускников. Они менее конкурентоспособны при трудоустройстве, это сказывается на их возможности перемещаться вверх по социальной лестнице. При отсутствии качественной платформы в виде образования двигаться вверх непросто. Вот это понимание неравенства актуально для нас в Казахстане, как и для всех развивающихся стран.

Виктория Нем
ФОТО: личный архив
Виктория Нем

Насколько объективно оценивают и репрезентуют ситуацию с образовательным неравенством в  правительстве? Последние результаты исследований PISA указывают на устойчивый разрыв в качестве знаний между казахоязычными и русскоязычными школьниками от 2 до 2,5 лет. Министр образования Асхат Аймагамбетов говорит, что дело не в языке обучения, а в социальных показателях региона, материально-техническом оснащении школ. По его мнению, на юге школы показали невысокий результат не потому, что там школы в основном казахские, а потому, что условия обучения чуть хуже, чем на севере или на востоке. Насколько такая интерпретация вам кажется объективной?

– Не скажу, что мы глубоко изучили вопрос разделения школ по языку. Но в ходе нашего исследования стало понятно, что казахоязычные школы не так уж и сильно отстают. Здесь более выпуклый фактор – финансирование, нежели фактор языка. Вместе с тем эксперты, участвовавшие в глубинных интервью, отмечали, что наличие качественных учебно-методических и учебных материалов – это большой вопрос, который всё еще остается открытым. Качество учебников, которые выпускаются для обучения на казахском языке, не могут конкурировать по качеству содержательного материала с учебниками, которые публикуются на русском языке. Есть еще вопросы относительно того, насколько репрезентативны участники исследований PISA. Обычно это ученики Назарбаев Интеллектуальных школ. Поэтому опираться на результаты этого исследования без знания такого контекста, наверное, будет не совсем правильно.

Поэтому понадобился индекс неравенства доступа к качественному образованию?

– Да, это одна из причин. Международные исследования, которые выявляют образовательное неравенство, часто основываются на опыте развитых стран, у которых контекст существенно отличается от контекста нашего, центральноазиатского. Поэтому была необходимость в разработке инструмента, который на самом деле смотрит на факты, релевантные для нашего общества. В 2020 году мы начали проект по исследованию факторов образовательного неравенства в Центральной Азии, в декабре 2021 года завершаем первый цикл. Сейчас готовимся ко второму циклу, идет разработка требований для страновых координаторов, которые будут для нас собирать статистические данные в соседних странах – Узбекистане, Таджикистане и Кыргызстане. В рамках первого цикла мы проводили экспертные интервью и фокус-группы с родителями и учащимися старших классов в каждой стране, чтобы выяснить, какие факторы влияют на доступ к образованию. На основе этих данных был разработан индекс неравенства доступа к образованию.

На чем конкретно вы акцентировали внимание?

– Наш подход к изучению проблемы образовательного неравенства основан на оценке базовых условий обучения. Мы смотрели на наличие санитарно-гигиенических узлов в школьных помещениях, на количество аварийных школ в каждом регионе, выясняли, насколько безопасно находиться в них. Это наши реалии, то, чем живут наши ученики, и нам нужно быть осознанными к этим контекстным факторам. В развитых странах это влияет на образование не так сильно, потому что там уже перешагнули через этот этап развития. Там больше внимания уделяется развитости информационно-коммуникационной инфраструктуры. Не скажу, что для нас это не актуально. Но это только одна часть уравнения, а вторая часть – это то, что мы как развивающаяся страна не преодолели – это наличие туалетов, состояние школ, зарплата учителей. Мы очень хотели, чтобы инструмент был максимально приближен к тому, что мы видим. Наш индекс был сделан на уровне областей. Это дало нам возможность внутри каждой из стран посмотреть, какие регионы находятся в уязвимом положении. Нашей задачей было посмотреть не то, как та или иная страна отличается от других стран Центральной Азии, а посмотреть внутри страны, как идет распределение ресурсов по регионам. Это та информация, которая поможет вносить корректировки в государственную образовательную политику.

Что предполагает второй цикл исследования?

– В апреле этого года, когда мы презентовали индекс, получили обратную связь, решили, что хорошо бы углубиться не на уровне областей, а на уровне школ. Если можно будет посмотреть, как условия обучения различаются в каждой школе, то можно замерить глубину разрыва между школами с наилучшими и наихудшими условиями, и уже выносить более точечные решения, направленные на корректировку условий обучения. У нас одна из амбициозных целей – сделать методологию индекса более доступной для граждан. Мы работаем на основе открытых данных и все исходные данные по проекту планируем публиковать, к ним будет свободный доступ. Теоретически, зная методологию расчета индекса, любой человек – например, представители школьной администрации или родители – может взять эти исходные данные и рассчитать показатель по своей школе. Результат покажет, на каком уровне находится школа относительно всех школ в стране или в области, городе, селе. Мы хотим, чтобы индекс стал практическим инструментом, на основе которого они могут аргументировать, почему их школа находится на самой нижней строчке по качеству, ведь будут видны показатели, говорящие о необходимости менять политику. Во второй половине следующего года мы планируем презентовать проект.

Госорганы заинтересовались вашей работой?

– Наш отчет направим в госорганы для ознакомления, в нем есть рекомендации, и мы очень хотим, чтобы с ними ознакомились люди, которые принимают важные решения в социальной сфере.

Пока идет работа над совершенствованием индекса, как можно оценить остроту проблемы? Если ребенок учится в трехсменной школе, он жертва образовательного неравенства?

– Конечно. Трехсменное обучение – это ограничение возможности вовлечения в дополнительные образовательные возможности – кружки, секции. Наличие или отсутствие туалета внутри школы или если есть только надворный туалет для учеников и особенно для девочек пубертатного возраста это потеря учебного времени. В целом школьники, чтобы справить свои нужды, если туалет находится в конце двора, непонятно где, из 45-минутного урока 20 минут потратят на поход в туалет, еще нужно найти место, где можно помыть руки. В зимнее время это еще больше усложняется, потому что есть верхняя одежда. Девочки во время менструации часто вынуждены не посещать школу из-за отсутствия комфортных условий с учетом физиологических потребностей. Фактор инклюзии тоже очень важен. Если ребенок с ограниченными возможностями, то для него система образования абсолютно не приспособлена. У нас практикуется не инклюзия, а классическая сегрегация, когда существуют спецшколы, спецклассы, куда отдают детей по разным категориям потребностей. Но это не инклюзия. Расстояние от дома до школы – тоже очень важный фактор. Если ребенок 1,5 часа добирается до школы, это влияет на его доступ к качественному образованию, потому что этот ребенок теряет ценное время в сравнении со сверстниками, которые в течение пяти минут добираются до школы. При отсутствии современного оборудования, если в школе нет возможности обучать детей с использованием всех необходимых ресурсов, это серьезная проблема, не дающая возможности получать необходимые знания.

В этом году президент объявил, что в ближайшие годы в стране построят тысячу школ. Звучит впечатляюще. Но за скобками осталась информация, что 500 из них будут частными, а из оставшихся пяти сотен часть возведут по ГЧП. Как вам такое решение? Не повлечет ли ситуация к обострению проблемы образовательного неравенства?

– В Центральной Азии наблюдается тенденция демографического роста, которая оказывает давление на социальную инфраструктуру. Если посмотреть динамику за последние пять лет, число учащихся быстро растет. Но в то же время количество школ не только не растет, но и снижается. Частично это обусловлено тем, что государство старается прекращать деятельность аварийных школ по мере возможности, но что это значит в реалиях? Это переполненные школы, когда наполняемость классов иногда превышает 40 человек. Тот факт, что половина планируемых к возведению школ будут частными, это значительный фактор. Понятно, что платить за обучение не каждый может себе позволить. Частные школы у нас доступны очень узкой части населения. Доступ к качественному образованию должен быть равным, конечно.

Чем грозит сохранение тенденции роста образовательного неравенства в стране?

– Образовательное неравенство «кормит» остальные виды неравенства в обществе – по социальному статусу, по уровню заработка и так далее. Корни серьезных социальных проблем, таких как бедность, бездомность и других, берут начало в неравенстве, которое происходит в образовании. Как результат – рост разрыва между социальными слоями. При этом молодежь, получившая более качественное образование, чем все остальные, будет искать места, где возможности для самореализации выше, вероятно, за рубежом. Именно поэтому важно соблюдать базовые права человека и обеспечивать равные, недискриминирующие условия.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить