За что Казахстан получил ресурсное проклятие

«Ресурсное проклятие» (resource curse) - явление в экономике, связанное с тем, что страны, обладающие значительными природными ресурсами, в большинстве своем имеют менее развитую несырьевую экономику, нежели страны, у которых ресурсов мало или нет вообще.

Основные причины ресурсного проклятия таковы:

- Снижение конкурентоспособности несырьевых секторов экономики, вызванное увеличением реального обменного курса, связанным с притоком в страну доходов от ресурсов («голландская болезнь»);

- высокая изменчивость доходов от продажи сырья на мировом рынке;

- ошибки в государственном регулировании и/или развитие коррупции: и то, и другое связано с притоком «лёгких» денег в экономику;

- отсутствие необходимой мотивации для развития реального сектора, так как сырьевые доходы позволяют относительно неплохо жить и при существующем порядке вещей.

Ресурсное проклятие имеет много особенностей, которые описываются в международных исследованиях. Проецируя их на Казахстан, можно сказать, что мы страдаем от этого «проклятия» и, не избавившись от него, никогда не попадем в топ-30 развитых стран.

«Голландская болезнь» нам не грозит

Первые две причины ресурсного проклятия («голландская болезнь» и изменчивость цен на сырьё) лечатся достаточно легко. Для этого Казахстан вполне успешно применил международный опыт, создав Национальный фонд. В нём аккумулируются все нефтяные налоги, в результате чего экономика стерилизуется от избытка сырьевых денег. В случае сильного падения цен на сырье стабилизационная часть фонда может вернуться в страну, чтобы помочь пережить трудные времена.

Однако нужно сделать важную оговорку. Нефтяные деньги Нацфонда смогут поддержать экономику только в случае, если падение цен будет краткосрочным – два-три года (может быть, чуть больше, в зависимости от масштабов падения). Если же цены на нефть будут низкими более долгий срок, выжить мы сможем только за счет несырьевой экономики. Именно поэтому крайне важно быстро развивать и диверсифицировать несырьевую сферу. Пока она крайне мала и настолько неконкурентоспособна, что, случись долгосрочное падение цен на сырье сегодня, через пару лет мы почувствуем катастрофическое падение нашего с вами благосостояния.

Слабое развитие несырьевой экономики демонстрирует, насколько плотно накрыло нас ресурсным проклятием. Анализируя же причины его возникновения, можно прийти к выводу, что пока такую ситуацию вряд ли можно исправить.

Когда Нацфонд – не благо

Финансовый кризис жестоко ударил по Казахстану во второй половине 2007, в результате чего резко снизился рост ВВП в 2008 и 2009.  Но уже в 2010 кризис в стране был фактически преодолен, ВВП показал отличный рост в 7%. Быстрое преодоление кризиса произошло благодаря высоким ценам на нефть и выделению больших сумм из нашей нефтяной заначки – Нацфонда.

Окрыленное таким быстрым восстановлением экономики, государство стало строить планы по форсированному развитию несырьевой экономики и оздоровлению финансового сектора. В 2010 была утверждена первая пятилетка ФИИР. В её рамках также была утверждена Программа по развитию агропромышленного комплекса на 2010-2014. В самом начале 2011 зародилась идея второй волны приватизации. В том же году планировалось вывести на фондовый рынок акции АО «Самрук-Энерго», АО «KEGOC», АО «Казпочта», а следом на рынок должны были идти такие «монстры», как АО «НК «КазМунайГаз», АО «НК «Казахстан Темiр Жолы», АО «Казатомпром». Также в конце 2010 был утвержден пошаговый план улучшения качества активов банков.

То есть сразу после кризиса государство продемонстрировало большое желание осуществить серьезные структурные реформы. Однако их реализация немедленно упёрлась в ресурсное проклятие, которым нас «накрыло» задолго до начала кризиса. Сначала государство использовало неверные подходы, планируя реформы, а затем не смогло выполнить свои собственные планы.

Исследователи ресурсного проклятия отмечают, что «легкие» сырьевые деньги развращают правительства многих стран. Власти позволяют себе принимать решения, которые идут на пользу не всему обществу, а отдельным элитным группам и самим чиновникам. Госуправленцы могут позволить себе грандиозные ошибки, которые никак не сказываются на их карьере. Это связано с тем, что у стран, богатых природными ресурсами, накоплены солидные сырьевые заначки (аналоги нашего Нацфонда), что позволяет делать неверные шаги, не снижая резко благосостояние всего населения. История Казахстана показывает, что мы соответствуем этому шаблону.

Командно-административный подход противопоказан

Одна из крупнейших ошибок, связанных с ресурсным проклятием, заключается в том, что чиновники вдруг решают, что именно они (а не частный бизнес и законы рынка) должны заняться ускоренной индустриализацией или развитием агробизнеса. То есть в госпрограммах развития чиновники предлагают командно-административный подход вместо рыночного. При нём, во-первых, государство активно скупает частные бизнес-активы, усиливая роль государства в экономике. Во-вторых, чиновники принимают коммерческие решения о том, в какие проекты инвестировать государственные деньги.    

Госпрограмма ФИИР (2010 – 2014) – наглядный пример такого подхода. В соответствии с ней именно чиновники решали, в каких отраслях страна должна стать конкурентоспособной на международных рынках. «Форсированная индустриализация» практически целиком строилась за счет государственных инвестиций и субсидий. И главными рыночными агентами правительства по её реализации были назначены государственные компании.

Зарубежные исследования показывают, что такой «социалистический» подход к быстрому развитию экономики крайне редко приводит к желаемому результату. И хотя есть редкие примеры успеха (Сингапур, Южная Корея), можно заметить, что работает такая схема только в странах, небогатых природными ресурсами.

К слову, именно пример Сингапура любят приводить казахстанские чиновники, защищая командно-административный подход в первой пятилетке ФИИР. Но такое сравнение некорректно, поскольку эту страну не задело ресурсное проклятие. Вот всего несколько фактов:

· Правительство Сингапура было высокопрофессиональным и не имело права на ошибку. Любой серьезный просчёт в планах развития экономики немедленно отразился бы на уровне благосостоянии населения, которое тут же смело бы такое правительство. Наше же правительство, имея большую нефтяную заначку, может позволить себе ошибки на многие миллиарды долларов, и это почти не сказывается на уровне жизни граждан и никак - на судьбе самого правительства.

· Для сингапурского правительства рыночные отношения и экспортная конкурентоспособность - ключ ко всему. Страна максимально открыта для конкуренции с внешним рынком. Казахстанский кабмин в программе ФИИР нацеливался на нерыночную защиту отечественных производителей, что никогда не сможет привести к конкурентоспособности на внешнем рынке.

· Сингапур изначально был настроен на привлечение прямых иностранных инвестиций - в первую очередь, в высокотехнологичные сферы экономики. Первая пятилетка ФИИР в Казахстане прошла под знаменем государственных инвестиций в несырьевой сектор.

· В Сингапуре выстроена четкая, прозрачная система анализа «до» и «после» государственных инвестиций. У нас отсутствует и то, и другое. На слуху – примеры провала грандиозных проектов с участием госинвестиций, и до сих пор непонятно, как чиновники принимали решения по этим откровенно глупым проектам. Можно предположить, что провальных проектов гораздо больше, но государство поддерживает их на плаву, чтобы избежать громких скандалов.

Такой «социалистический» подход в программе ФИИР, конечно же, отразился на её исполнении.  По поводу реализации программы было сказано много. Даже президент в июле 2014 отметил: «Реализация индустриально-инновационной программы недостаточно отразилась на структуре отечественной экономики. Замедлился рост обрабатывающей промышленности, ее удельный вес в структуре ВВП снизился с 11,3 % в 2010 до 10,9% в 2013. Эксперты отмечают снижение несырьевой доли экспорта страны с 30% до 20%, учитывая, что в добывающей промышленности не было значительного роста». С учетом того, что в первом полугодии 2014 произошел спад в обрабатывающей промышленности, окончательные результаты первой пятилетки ФИИР (2010 – 2014) будут еще хуже, чем цифры, отмеченные главой государства.

По сути, это провал первой пятилетки ФИИР, в которую государство вложило многие миллиарды долларов. За 5 лет мы получили от громадных госинвестиций в несырьевую экономику вместо роста снижение диверсификации экономики. За что же нас так прокляли?!

Несмотря на такую ситуацию, остается стойкое ощущение, что вторую пятилетку ИИР (2015 – 2019) ожидает такая же участь. Это связано с тем, что руководят исполнением программы те же самые люди (включая премьер-министра), командно-административный подход остался. Да и другие факторы не претерпели изменений.

Потерянные годы и деньги

Финансовый кризис сильно ударил по банкам. Государство было вынуждено национализировать три крупных банка. В банковской системе доля проблемных кредитов с просрочкой более 90 дней выросла с 21% на конец 2009 до 32% на конец первого полугодия 2014. Это мировой рекорд, камень на шее банковского сектора, который влияет на кредитный рейтинг и инвестиционную привлекательность страны. Практически все проблемные кредиты, входящие в эти 32%, возникли в результате безответственности банков и Нацбанка до финансового кризиса. Кроме того, финансовый кризис резко снизил роль банковской системы в кредитовании экономики. По итогам 2007 уровень кредитов к ВВП составлял 70%, а на конец 2013 упал до 40% .

Да, государство среагировало быстро и в 2010–2011 приняло меры по посткризисному оздоровлению банковского сектора. Но после этого ресурсное проклятие снова одурманило наших чиновников.

Например, доля проблемных кредитов, оставшихся после кризиса, до последнего времени сильно росла, хотя по планам должна была резко сократиться. Интересно, почему правительство и Нацбанк не решали эту проблему в течение последних 5 лет?

По подсчетам Forbes Kazakhstan, спасение и поддержание на плаву БТА Банка стоило не менее $10 млрд. К этой цифре можно смело добавить еще $2 млрд, если взять в расчет все субсидии (например, пониженные проценты на финансовые ресурсы), полученные от государства за эти годы напрямую или через госкомпании. Как мы знаем, при продаже банка государство вернуло из этой суммы лишь менее $1 млрд. Однозначно, пойди государство на самом раннем этапе на банкротство этого банка, расходы снизились бы в разы, и вся банковская системы оздоровилась бы гораздо быстрее. Зачем нужно было поддерживать на плаву банк-банкрот, при этом никак не улучшив ситуацию с проблемными кредитами и бизнесом этого фининститута?

Ответ все тот же – ресурсное проклятие. Не будь у нас столько природных ресурсов, такая тяжелая ситуация в банковской системе после кризиса немедленно обернулась бы падением ВВП, что сразу же негативно отразилось бы на благосостоянии населения. В такой ситуации государство не тянуло бы с банкротством банков и с решением проблемы проблемных кредитов.

Несмотря на резкое снижение кредитования экономики со стороны банковской системы, ВВП Казахстана после кризиса хорошо рос из-за высоких цен на нефть. Для спасения и поддержки проблемных национализированных банков правительство залезло в карман будущих поколений - в Нацфонд. То есть, несмотря на крайне серьезные проблемы в банковской сфере и несырьевой экономике, благодаря ресурсному проклятию все счастливы или почти счастливы. Население - потому, что чувствует экономический рост и живет лучше соседей. Чиновники – потому, что с них никто не требует ответа.

Окончание см. здесь.

Примечание. Автор подчеркивает в письме в редакцию, что изложенное им является только его личной точкой зрения.