Наш ответ на кризис: «Дешевая нефть – дорогой бензин»

18294

Экономист Тимур Исаев: «Обвал цен на нефть имеет не только минусы, но и плюсы, давая шанс развитию несырьевых отраслей. Но Казахстан в его сторону даже не смотрит, предпочитая нефтяные проблемы заливать нефтяными же деньгами»

Фото: all-news.net

Нефть дешевеет? Нет, не слышали

Стоимость нефти пробивает одну нижнюю планку за другой, каждую из которых по инерции называют «психологической». На самом деле сознание не только инвесторов, но даже обывателей уже свыклось с тем, что нефть становится дешевой. И это системная тенденция, с которой бороться на данном этапе бесполезно. 27 ноября страны ОПЕК отказались снижать добычу, то есть «плевать против ветра».

В России, где на нефть приходится менее 40% экспорта и менее 10% ВВП, уже просчитывают разные варианты поведения экономики, готовят меры по «затягиванию поясов», включая мораторий на индексацию окладов ряда категорий чиновников.

Казахстан является одной из наиболее зависимых от нефти стран в мире. На нее приходится порядка 30% ВВП и более 60% экспорта. Тем не менее, на перипетии вокруг мировых цен на нефть чиновничья среда взирает с редкостным благодушием. Ни заявлений, ни прогнозов, ни предложений. Вся повестка правительства и риторика министров – о чем-то другом. Если о нефти – то в совершенно ином, не стоимостном измерении.

Вице-министр энергетики Узакбай Карабалин, который курирует нефтегазовую отрасль,  провел в среду специальный брифинг. Он был посвящен ну очень актуальной теме - «Об итогах 25-й сессии конференции по Энергетической хартии». Ведь нет у Казахстана сейчас более важной заботы, чем международная энергетическая безопасность.

Премьер-министр Карим Масимов, выступая на той же конференции, сообщил о планах Казахстана войти в число 10 основных мировых производителей энергоресурсов. Прозвучала и новость о том, что мы собираемся разрабатывать месторождения по добыче сланцевого газа. Министр энергетики Владимир Школьник сделал прогноз, что после 2020 добыча нефти у нас превысит 100 млн тонн в год.

Однако оценок того, сколько потеряет Казахстан от снижения мировых цен на нефть, как это отразится на доходах нефтедобывающих компаний и в целом на отрасли, до сих пор нет. Словно мы живем в какой-то отдельной реальности. 

Убаюканные Нацфондом

Понятно, что на мировую цену нефти мы повлиять не в состоянии. Понятно, что политика «Нурлы жол» и вливание средств из Нацфонда обеспечит исполнение ключевых макроэкономических показателей. Но ведь это же не означает, что можно расслабиться и лечь спать на «подушке безопасности».

Во-первых, «Нурлы жол» принимался, когда цена нефти была еще под $80 за баррель и была еще некая надежда на ее восстановление. А сейчас цена опускается ниже $70, и уже есть определенность, что в ближайшем будущем на прежние позиции она не вернется. 

Во-вторых, «Нурлы жол» - сильнодействующее общеукрепляющее средство. Новая экономическая политика говорит о том, сколько средств из Национального фонда выделяется и на какие проекты. Ее задача в том, чтобы стимулировать деловую активность и нивелировать ее ослабление из-за падения цен на нефть.

Однако НЭП не дает содержательных ответов на последствия, которые повлечет это падение. В то время как они не сводятся к ухудшению макроэкономических показателей, а означают серьезное изменение условий для сырьевого и несырьевого сектора. Но власть их пока даже не пытается идентифицировать, не говоря уже о том, чтобы реагировать. Видимо, надеясь на то, что «Нурлы жол» и миллиарды из Нацфонда ответят за всё. Но инфраструктурная программа при всем желании не может решить проблемы нефтяной индустрии, как не может средство от насморка помочь при боли в животе.

Энергетика без ресурсов

Нефтегазовая отрасль Казахстана и так переживает далеко не лучшие времена. Даже при отличных ценах на нефть она вошла в стагнацию. Производство застряло на одном уровне без четких перспектив его роста, если не считать такие долгоиграющие проекты, как Кашаган и расширение ТШО. Все попытки зарубежной экспансии и расширения тем самым базы для роста завершились ничем. Приобретенные активы больше похожи на балласт. Нефтегазовая нацкомпания обременена долгами и испытывала трудности с инвестициями даже при нефти по $110 за баррель. Падение стоимости до $70 поставит нефтяников перед необходимостью пересмотра инвестиционной стратегии.

Например, проект «Евразия», связанный со сверхглубоким бурением в Прикаспийской низменности, можно считать отложенным на неопределенный срок. Ресурсов отечественных компаний не хватит, а российским партнерам сейчас явно не до этого. В то же время, если сократить вложения в новые проекты разведки и добычи, то разрыв между ресурсной базой и заявленными целями станет критическим. Дело в том, что провозглашенные правительством задачи по росту добычи связаны исключительно с проектами, где Казахстан не имеет решающего голоса, в том числе и при распоряжении нефтью. После запуска Кашагана и расширения Тенгиза доля госкомпаний в нефтедобыче грозит упасть до незначительной. 

Таким образом, сейчас отечественная «нефтянка» оказалась в ситуации, которая требует более предметных мер, чем мечты о вхождении в «топ-10» или «топ-30». А их нет. Парадокс, но отрасль, которая зависит от колебаний мировых цен, не имеет, по сути дела, плана действия на случай их снижения. План, видимо, лишь один – надежда на очередную девальвацию национальной валюты.

Не время «зеленеть»

Помимо нефтянки, необходимо просчитать сценарии по целому блоку программ. Например, это продолжение приватизации и «Народного IPO», в рамках которого планируется продать акции, в том числе энергетических предприятий. Насколько правильно это будет на нисходящем тренде (а при падении цены на нефть он неизбежен)?

Следует также еще раз трезво оценить целесообразность масштабных инвестиций в альтернативную энергетику, которая относительно рентабельна лишь при очень дорогих традиционных энергоносителях. Дешевеющая нефть грозит сделать проекты ветряных и солнечных станций, на которые сейчас не жалеют денег, мертворожденными. Пример из новейшей истории уже имеется – это завод по производству биоэтанола в СКО, который так и не заработал. «Зеленая экономика», для которой Министерство энергетики готовит специальный закон, может оказаться в новых условиях слишком дорогой игрушкой.

Многие проекты в сфере машиностроения также завязаны на предполагаемый спрос со стороны нефтегазовой отрасли. Но вырастет ли он теперь ожидаемыми темпами? Словом, глубина воздействия происходящих сейчас изменений на экономику гораздо серьезнее, чем представляется чиновникам в кабинетах.  

На чьей улице праздник

Вместе с тем, есть не только негативные, но и позитивные перспективы. Мы привыкли ставить знак равенства между снижением цен на нефть и ухудшением экономики. Аксиомой является, что дорогая нефть – это благо. Но так ли это на самом деле?

Широкое распространение уже получила оценка главы МВФ Кристин Лагард, назвавшей падение цен на нефть «хорошей новостью для мировой экономики». Хотя на самом деле Америки она не открыла. Понятно, что снижение энергетических издержек выгодно крупнейшим потребителям – США, Евросоюзу, Китаю и Японии. 

Формула «экспортеры нефти проигрывают, потребители нефти выигрывают» чересчур упрощена. В реальной жизни большинство государств одновременно и потребляют, и производят нефть. Общий эффект зависит от того, чей вклад в экономику больше. Например, в США, хотя они и вышли на первое место в мире по добыче нефти, ее потребители все же получат больший выигрыш, нежели потеряют производители. Цены на бензин там упали до уровня 2010 (сейчас уже ниже казахстанских). Это приведет к сокращению транспортных издержек как бизнеса, так и домохозяйств, что стимулирует потребительский спрос.

Нефть и нефтепродукты используются не только в транспорте, но и большом количестве других секторов, поэтому снижение цен сократит расходы и для них. В этой связи ожидается ускорение темпов роста американской экономики в целом.

Кроме того, ведущие нефтегазовые компании обладают сбалансированными активами, которые повышают их устойчивость к колебаниям цен. Например, крупнейшие американские производители нефти ExxonMobil и Сhevron получили за третий квартал рекордную прибыль от своих перерабатывающих активов именно из-за удешевившейся нефти. Так что это позволило перекрыть потери из-за снижения прибыли от добывающих подразделений. Благодаря умело выстроенной стратегии даже нефтяные компании в итоге выигрывают от дешевой нефти.

В лузеры – добровольно?

Казахстан принято считать «нетто-лузером» в условиях снижения цен на углеводороды. Экспорт нефти приносит гораздо больше доходов, чем в состоянии дать все отрасли, потребляющие нефтепродукты. Однако это лишь с точки зрения валовой прибыли, которая является хоть и важнейшим, но не единственным показателем.

Во всей сырьевой отрасли работает лишь четверть миллиона человек – менее 3% экономически активного населения. На нефтегазовый сектор приходится и того меньше. Малый и средний бизнес, сельское хозяйство не дают весомых доходов для казны, но они содержат сотни тысяч семей.

Снижение стоимости топлива оказало бы мультипликативный эффект на все эти сферы, которые создают основную массу рабочих мест в республике. Поскольку стоимость  энергоресурсов сидит практически во всех товарах и услугах, ее снижение должно было затормозить инфляционные процессы и оживить потребительский спрос.

Кроме того, снижение затрат на нефтепродукты создает благоприятную среду для индустриально-инновационной программы, вторая пятилетка которой скоро начнется. Но готовы ли мы к тому, чтобы использовать этот козырь?

Несмотря на то, что нефть потеряла в цене уже 40%, правительство не торопится пересматривать предельные розничные цены на нефтепродукты, хотя это предусмотрено законодательством. У нас даже в теории, даже в намеках не говорится о снижении тарифов на авиаперелеты, на автомобильные и железнодорожные перевозки и все иные услуги и работы, связанные с топливными затратами.

Похоже, вновь сработает принцип «дешевая нефть - дорогой бензин». Если непрозрачный и неэластичный рынок нефтепродуктов не отзовется на падение цен на нефть, то мы упустим весь потенциал улучшений для несырьевых отраслей и потребителей. Хотя серьезно помочь им можно было бы и без массированных вливаний  из Нацфонда.

Кризис на рынке сырой нефти еще раз подчеркнул значимость сектора нефтепереработки, который является инструментом как для обеспечения устойчивости добывающих  компаний, так и для стимулирования всей экономики. К сожалению, у нас он не выполняет ни одну из этих функций.

Мы предпочитаем набивать шишки от нефтяных кризисов, не извлекая уроков и не получая ничего взамен. 

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить