Квоты на выбросы СО2 душат экономику РК

В 2016 году Казахстан ратифицировал Парижское климатическое соглашение и принял на себя ряд обязательств в рамках борьбы с изменением климата. В первую очередь это снижение выбросов углекислого газа, увеличение доли возобновляемых источников энергии и повышение энергоэффективности. Одним из механизмов достижения целей стала так называемая система торговли выбросами (СТВ). СТВ — это процесс купли и продажи разрешений, то есть права на выброс СО2 и других парниковых газов. Инструмент, призванный «озеленить» экономику страны, на деле пока только ведет к сокращению производства отечественной продукции.

Вместе с СТВ существует система квотирования предприятий. Ежегодно Министерством экологии РК на каждое предприятие производственного сектора страны бесплатно распределяется определенный объем квот на выбросы СО2 в окружающий воздух. Первоначальная планка предоставляемых квот производилась исходя из фактического объема производства предприятий за отрезок 2017–2019 годов. Другими словами, объем, произведенный в 2017-2019 годах, – это верхний лимит для предприятий, подпадающих под регулирование. Если предприятие будет производить больше, чем в этот период, – ему придется платить за воздух.

Количество бесплатных квот в соответствии с национальным планом углеродных квот ежегодно сокращается. Так, под сокращение бесплатных квот попадают все основные промышленные «загрязнители», это 128 компаний и их 199 «эмитирующих» установок. Для тех предприятий, где количество выбросов превышает количество бесплатно распределенных квот, будет взиматься плата за их превышение. К слову, у предприятия есть только 4 опции: 1) купить СО2 на рынке (СТВ) по рыночной цене за воздух; 2) заплатить штраф (5 МРП за каждую тонну СО2 сверх квоты); 3) снижать производство, чтобы вписаться в выделенный объем бесплатных квот; 4) подать заявку в Минэкологии на получение допквот из резерва СО2. Но кто и сколько СО2 сможет получить из резерва – вопрос сложный, поскольку данный процесс не имеет четкого и транспарентного регламента и критериев. Одно предприятие может получить из резерва 100% от запрашиваемого объема СО2, а другое предприятие может получить 10% от запрашиваемого объема или не получить вовсе.

При этом также существует механизм торговли квотами (СТВ), для реализации неиспользованных квот предприятие должно добиться улучшения своих экологических показателей за счет сокращения объемов выбросов. Учитывая существующее положение с экологической обстановкой в некоторых регионах страны, инициатива более чем актуальная, однако так ли это перспективно на самом деле?

В проекте нацплана углеродных квот в 2022 году Минэкологии планирует сократить количество бесплатных квот на эмиссии CO2 на более чем 1,5% – со 169,2 млн до 166,2 млн единиц, а к 2025 году намерено сократить до 158,8 млн квот. Уже к 2023 году казахстанские промышленники могут столкнуться с дефицитом квот, что неминуемо приведет к росту цен на товары и услуги. Принимая во внимание тот факт, что согласно исследованию Oxfam, стоимость товаров первой необходимости растет быстрее, чем за последние десятилетия, такой подход к заботе об экологии страны может иметь негативные последствия.

Сокращение квот на выбросы углекислого газа вызывает ежегодный рост затрат промышленных компаний Казахстана и влечет за собой трудности в производстве отечественной продукции. К примеру, на полную мощность в 2022 году не могут выйти предприятия цементной отрасли. По словам представителей отрасли, для цементной промышленности это означает, что в рамках квот предприятия в 2022 году смогут выпустить менее 10 млн тенге от общестрановых мощностей (17 млн тенге). А к 2025 году этот показатель снизится до 9 млн тенге.

«Те, кто не уложился в выделенные квоты, в следующем году должны приобрести углеродные единицы на рынке или заплатить штраф (5 МРП, или около 15 тыс. тенге, за тонну СО2). Если до 2020 года распределенных квот хватало всем, то теперь многие производители цемента уже не укладываются в сокращающиеся квоты», - отмечает исполнительный директор «Казахстанской ассоциации производителей цемента и бетона QazCem» Ербол Акымбаев.

Пересмотр коэффициентов внутри методики нацплана и увеличение квот для цементной отрасли даже на 1% позволит производителям чувствовать себя на рынке более уверенно и обеспечить отечественным цементом все казахстанские стройки. Помимо увеличения квот, цементная отрасль предлагает дополнительные решения для снижения уменьшения углеродного следа – вместо мусоросжигающих заводов строить в Казахстане мусороперерабатывающие предприятия.

«Долю угля, сжигаемого при производстве цемента, можно сократить, если заменить его на отходы ТБО. Для этого мусор нужно не закапывать на полигонах, а отсортировать, высушить, измельчить и упаковать в брикеты на мусороперерабатывающих заводах. Мусоросжигающие заводы хотят сжигать мусор за 175 тенге за кВт·ч. Мы готовы делать это бесплатно», – отмечает исполнительный директор ассоциации QazCem Ербол Акымбаев.

Ранее президент биржи CCX Эрик Танаев отмечал, что в 2018-2020 годах из-за единичных сделок на бирже стоимость квот оставалась низкой. Цены по заключенным на бирже сделкам варьировались в диапазоне от 400 до 560 тенге за тонну СО2. Но планируемое сокращение квот создаст дефицит и с большой вероятностью взвинтит цену на углеродные единицы на торгах, прогнозируют представители рынка.

Затраты на покупку дополнительных квот СО2 являются безвозвратным убытком для компаний, так как не включаются в стоимость продукции. Но самое сложное - невозможность предусмотреть дополнительные затраты на приобретение будущих дополнительных квот СО2, поскольку нет прозрачной методологии расчета квот на последующие годы, а также неизвестно, какой будет цена на СО2 в Казахстане. Многие производители в 2021 году столкнулись с ситуацией, когда такие квоты невозможно было приобрести, предложения на рынке отсутствовали, национальный резерв также отрапортовал об отсутствии квот. В условиях полной неопределенности бизнесу сложно планировать свое развитие и инвестиции в дальнейший рост.

В скором времени крупным промышленным компаниям станет просто невыгодно производить продукцию в Казахстане. А импортировать ее из ближнего зарубежья окажется дешевле, так как в том же Узбекистане, Азербайджане, Иране, Кыргызстане, Турции или России нет лимитирования СО2. При этом необходимо отметить, что Россия является 4 страной в мире по объемам выброса СО2 в атмосферу, Иран – 6 место, Турция – 14 место. В первую пятерку загрязнителей планеты также входят Китай, США, Индия и Япония. Казахстан при этом не входит даже в десятку и занимает 20 место.

В текущем году в России проведение пилотного проекта по ограничению выбросов парниковых газов на Сахалине отложено на полгода. Одной из причин стали недочеты в регламентировании, на которые указали представители бизнеса. В 2021 году Китай, мировой лидер по выбросам парниковых газов, запустил свою первую национальную схему торговли углеродными квотами. Однако в своей схеме китайский рынок квот, в отличие от Евросоюза, Канады и Аргентины, делает упор на снижении интенсивности выбросов, а не их абсолютного количества.

В электроэнергетическом секторе Казахстана, где под углеродное квотирование подпадают 88 установок, квоты сокращают для большинства крупнейших электростанций. Для новых промышленных объектов в национальном плане предусмотрены резервные квоты. Однако даже с учетом резерва, который предусмотрен ежегодно, общий объем выделяемых квот (распределенные квоты плюс резерв) все равно останется ниже пределов текущего роста. Некоторые компании покупают квоты у других, не являющихся экологически чистыми, но имеющих излишки – что по сути не оказывает нужный эффект декарбонизации.

«Физический цикл, на котором работает большинство казахстанских ТЭЦ, в текущей ситуации не предполагает и не может предполагать снижение карбоновых выбросов. Для стабильной работы им необходимо сжигать определенное количество топлива, иначе увеличатся сбои в энергоснабжении. И если энергопроизводящая организация будет платить за карбоновые выбросы в окружающую среду или покупать квоты, то непонятно, куда пойдут эти платежи. В идеале они должны быть направлены на улучшение экологической составляющей, но по факту - некоторым энергокомпаниям приходится приобретать квоты у других, которые являются не самыми экологически чистыми предприятиями. Это говорит о необходимости совершенствования действующего законодательства», - считает председатель ОЮЛ «Казахстанская Электроэнергетическая Ассоциация» Талгат Темирханов. По мнению эксперта, в сложившейся структуре энергетической системы Казахстана, основанной на использовании угля и с резко континентальным климатом с четко выраженными сезонами года, к внедрению системы квот нужно подходить очень осторожно, чтобы не вызвать энергетический коллапс.

Квотирование выбросов снижает конкурентоспособность предприятий Казахстана, сокращает их инвестиционные программы, особенно в сфере электро- и теплоэнергетики, которая и так страдает от многочисленных недочетов в регулировании. Также существуют риски роста цен на электроэнергию в случае возникновения дефицита квот. Уже сейчас некоторым энергокомпаниям приходится платить за квоты из прибыли компании. То есть из тех средств, которые могли быть направлены на модернизацию и ремонт тех же ТЭЦ, что в настоящий момент, по мнению большинства, является более актуальным вопросом.

Осложняет ситуацию существующий в Казахстане энергодефицит. Стране не хватает 1,3 ГВт электроэнергии. В этом году сложилась беспрецедентная ситуация: потребление выросло на рекордные 7%, тогда как ранее прирост составлял 1,5-2% в год, что оценивается как естественный прирост. В это же время нехватка квот для энергокомпаний и высокие штрафы за превышение их объема вынуждают энергокомпании искать решение в еще большем сокращении производства энергии. Эта мера вызовет увеличение импорта электроэнергии из-за рубежа по высокой цене и в то же время увеличит риски по нестабильному теплоснабжению городов, так как на сегодняшний момент для Казахстана нет альтернатив по выработке тепловой энергии.

Политическая ситуация на международной арене и вовсе сдвинула на второй план климатическую повестку. В связи с энергетическим кризисом Европа сегодня пересматривает свою климатическую политику.

Усугубляет ситуацию еще и то, что новый Экологический кодекс Казахстана обязывает крупные предприятия внедрять с 2025 года наилучшие доступные технологии (НДТ), направленные на сокращение эмиссий загрязняющих веществ (не СО2) в окружающую среду. И в качестве предельной планки сокращения предполагаются нормативы стран ОЭСР, включающей такие государства, как страны ЕС, Австралия, США, Канада и другие. А это предполагает очень значительные инвестиции. То есть промышленные компании Казахстана ощутят на себе двойную нагрузку. А есть ли смысл вкладывать в «старые» угольные станции, которые в ближайшие годы могут выйти из эксплуатации в рамках «декарбонизации экономики»? Расчеты показали, что для достижения углеродной нейтральности в течение 40 лет необходимо инвестировать порядка 27,5 трлн тенге в низкоуглеродные технологии.

Не вызывает воодушевления у ЭПО и еще одна новелла Экологического кодекса – установка автоматизированной системы мониторинга на основных источниках выбросов в атмосферу. Помимо технологических рисков подключения оборудования АСМ к дымовым трубам (многие из которых, по данным статистики, имеют большой срок эксплуатации), имеются финансовые риски непокрытия этих затрат тарифом. Позиция регулирующих органов заключается в том, что «потребитель не должен оплачивать контроль за выбросами».

Резюмируя все вышеизложенное, хочется обратить внимание на то, что между профильными министерствами нет синхронизации в установлении целевых индикаторов, общих для страны, и, соответственно, нет общих путей достижения этих индикаторов. Задачи одного министерства прямо противоречат целевым индикаторам другого. Каждое ведомство стремится достичь свои цели, а получается, как в басне Крылова «Лебедь, Рак и Щука».