Асет Исекешев рассказал о четвертом сценарии

16811

Эксклюзивное интервью министра по инвестициям и развитию РК Forbes Kazakhstan

Фото: Андрей Лунин
Асет Исекешев.

В своей книге «Опыт стран Восточной Азии: успехи и неудачи самого динамичного региона мира» Джо Стадвелл (один из любимых авторов Билла Гейтса, экс-директор консалтингового агентства Dragonomics и бывший главный редактор China Economic Quarte) провел сравнительный анализ опыта индустриального развития ряда азиатских государств. Стадвелл выделяет три ключевых фактора – защита внутреннего рынка, поддержка экспорта и стимулирование конкуренции местных производителей, – степень наличия которых предопределила успех (Япония, Южная Корея и Тайвань) или неуспех (Малайзия, Индонезия, Таиланд).

Казахстанской программе индустриального развития пошел уже седьмой год, но возникшие и модернизированные благодаря ей предприятия и сектора экономики пока не смогли оказать существенного влияния на экономическую ситуацию, когда иссяк источник нефтедолларов. Каковы наши шансы пойти по пути Южной Кореи, а не Малайзии, Forbes Kazakhstan попытался выяснить в беседе с министром по инвестициям и развитию Асетом Исекешевым.

F: Асет Орентаевич, ПФИИР готовила страну к тому времени, когда цены на нефть упадут. И вот это случилось, а сильной и конкурентоспособной, хотя бы на уровне региона, обрабатывающей промышленности пока не наблюдается. Экспорт несырьевых товаров продолжает снижаться.

– Во-первых, когда мы говорим о диверсификации экономики, не надо забывать, что обрабатывающий сектор в ней занимал и занимает всего 10–11%. Более 50% приходится на долю услуг, которая с каждым годом растет, что абсолютно нормально с учетом трендов мировой экономики.

Во-вторых, что касается опыта тех стран, о которых вы упомянули, – там для того, чтобы пройти путь становления сильного индустриального сектора, потребовалось от 20 до 30 лет.

Именно поэтому основной задачей программы в течение пяти лет было остановить наметившийся тренд по деиндустриализации экономики и заложить законодательные, инфраструктурные, институциональные основы для развития конкурентоспособной промышленности. В целом эта задача была достигнута.

Относительно же экспорта обрабатывающей промышленности, то он действительно снизился с 2008 по 2014 на 13%, или $2,5 млрд. Но сырьевой-то экспорт упал еще больше! Притом что до этого рос за счет цены – физические объемы практически не увеличивались. Почему сократился обрабатывающий экспорт? Основное падение – 28% – пришлось на металлургию, опять-таки за счет обвала цен на металлы. При этом остальные сектора выросли на 16%, увеличив экспорт на $1,1 млрд. Хорошо то, что экспорт одежды вырос в 7 раз, это эффект низкой базы, но мы на 62% подняли продажу другим странам напитков, на 35% – готовых металлических изделий (выйдя на рынки Ирана и Туркменистана), на 27% – химпрома, на 19% – электрооборудования.

У нас появилось более 20 абсолютно новых секторов экономики, которых не было до ПФИИР: производство локомотивов, вагонов и электровозов, коммуникационного, медицинского, энергетического, электротехнического оборудования, электронных деталей. Казахстанский институт развития индустрии подсчитал, что по итогам 2013 в сравнении с 2008 экспортная номенклатура расширилась с 1865 до 2220 товарных позиций, ПИИ в обрабатывающий сектор увеличились почти в 3 раза и так далее.

Кроме того, мы очень хорошо нарастили производительность труда в этой сфере – на 86%. Причем особенно в тех отраслях, которые были приоритетными в первой пятилетке: в фармацевтике – на 206%, машиностроении – на 176%, химпроме – на 118%. За счет того, что было запущено более 700 производств с принципиально новым уровнем производительности. Так, на новых предприятиях нефтегазового машиностроения она сейчас составляет $103 тыс. на человека, в то время как на старых – $5–10 тыс. 

В 2008 производительность труда в обрабатывающей промышленности Казахстана составляла 31% от производительности по ОСЭР, а в 2014 – уже 45%. То есть мы сократили разрыв на 14%, притом что они тоже на месте не стояли, вошли в топ-50 (49 место. – F).

Производительность – многофакторный индикатор, который показывает многие вещи: повышение эффективности, снижение издержек, рост добавленной стоимости. Поэтому мы его оставляем главным индикатором во второй пятилетке.

F: Хотелось бы все-таки видеть результаты не только в статистике, но и в реальной экономике, в замещении потерь нефтегазового сектора, в продукции. Когда этого можно ожидать?

– Понимаете, индустриализация – структурное изменение экономики, бизнеса, трудовых ресурсов, банковской системы, уровня конкуренции, компетенции кадров, качества образования. Это не просто программа, которую написало какое-то министерство.

По ПФИИР и не планировалось каких-то ошеломительных краткосрочных эффектов, это было бы нереалистично. Южная Корея, например, первые заметные изменения по секторам экспорта получила через 19 лет после начала индустриализации, Тайвань – через 20. И это при наличии более мягких внешнеторговых условий и непосредственной близости к морским торговым путям.

Что относится к компетенции государства? Четкая стратегия экономического развития, денежно-кредитная политика, обеспечение инфраструктурой и качественными трудовыми ресурсами, улучшение бизнес-среды. На это направлены «100 конкретных шагов», озвученные президентом, приняты законы о защите инвестиций, вводится ограничение на участие государства в бизнесе, начинается приватизация нацкомпаний.

Есть проблемы, еще многое предстоит сделать, но ведь и к предпринимателям тоже есть воп­росы. Большая часть бизнесменов так и не модернизировали свои производства, несмотря на имевшуюся финансовую и административную поддержку. Далеко не у всех эффективные бизнес-модели. Мы постоянно ездим по регионам, посещаем предприятия. Некоторые просто нежизнеспособны без госзаказа. Между тем индустриализация не делается в Астане – ее осуществляет бизнес. Государство может лишь дать меры поддержки.

Ситуацию осложняет то, что из четырех возможных сценариев у нас оказался самый непростой – низкие цены на сырье при высоком уровне интеграции. Плюс экономики наших соседей и крупных торговых партнеров России и Китая переживают трудные времена, что не может не сказываться на нас. На фоне значительного изменения внешних и внутренних условий идет корректировка экономической политики в целом и индустриальной в частности.

F: Каковы эти изменения?

– Поставлена задача продолжить политику индустриализации с переходом к сервисно-индустриальной модели. За пример взяты Австралия и Канада: они похожи на нас территорией, наличием минеральных ресурсов, количеством населения и т. д. В Канаде доля обрабатывающей промышленности в ВВП – 6%, в Австралии – 11%, то есть примерно как у нас (порядка 10%). Но у них высокая доля продуктивных услуг: инжиниринг, частное образование и здравоохранение, проектирование и прочее – то, что в Казахстане еще недостаточно неразвито.

Кроме того, тренды мировой экономики сейчас определяются урбанизацией. Люди хотят жить в городах, где высокое качество жизни. Экономика таких городов – это в основном услуги: образование, здравоохранение, ретейл, развлечения и т. д.

во второй пятилетке почти половина проектов будет с иностранным участием

Нам тоже надо развивать сектор услуг, с учетом специализации регионов. Возьмем, например, Алматинскую область. Что здесь может быть драйвером в ближайшие 10 лет? Обрабатывающий сектор небольшой, немного машиностроения, производства стройматериалов, но реально это сельское хозяйство, продукты питания. Плюс через регион пройдет новый Шелковый путь, которому нужны инфраструктура, логистика. Третье важное направление – туризм.

Кроме того, как и намечалось ранее, во второй пятилетке акцент будет делаться на стимулировании производительности труда в обрабатывающем секторе. Сейчас, в непростых условиях, мы будем еще больше фокусироваться на этом, ужесточать критерии, внедрять новые формы поддержки.

Конечно, станет более агрессивной политика по продвижению экспорта казахстанских товаров на соседние рынки. Будет проводиться активная политика привлечения инвестиций и поддержки инноваций. Касательно последних есть две ключевые задачи: сократить технологическое отставание базовых отраслей (сельское хозяйство, горно-металлургическая, нефтегазовая) и развивать отрасли будущего (инфокоммуникационные технологии, новые материалы, альтернативная энергетика, ресурсо- и энергоэффективность, экология).

Одним из важных направлений новой модели экономического роста является развитие современной IT-инфраструктуры для ускоренного развития онлайн-торговли, электронных услуг, цифрового телевидения и мобильного интернета, дистанционного обучения, промышленного интернета (3D-принтинг) и Big Data.

F: Помнится, при разработке программы на вторую пятилетку бралось за основу, что главным нашим экспортным рынком является Россия. Но она попала под санкции, там началась рецессия и платежеспособного спроса на этом рынке стало значительно меньше.

– Мы продолжаем считать, что Россия – наш основной рынок. А также страны Центральной Азии и в перспективе по каким-то нишам Западный Китай и Иран.

Да, в прошлом году рубль сильно девальвировался, это дало какое-то преимущество российским товарам, но год – это очень короткий период времени, чтобы оценивать результаты политики. Сейчас, пос­ле перехода тенге на плавающий курс, мы видим, что наши товары пошли на Россию опять. Потенциальная емкость нашего экспорта туда выше сегодняшнего в разы.

F: Как падение курса тенге сказалось на проектах ПФИИР?

– Еще рано давать комплексную оценку. Нужно дождаться как минимум годовой статистики, сделать анализ. Пока можно сказать, что нашим экспортерам это помогло сохранить рынки и объемы производства; пищепрому, производителям стройматериалов, машиностроению – позиции на внутреннем рынке. Предприятия же с большой долей импортных комплектующих сталкиваются с трудностями. Но это новая экономическая реальность, к которой адаптируется экономика.

F: А что происходит с инвестициями, в частности с иностранными? Ведь правительство рассчитывало, что в Казахстан придут западные компании, которым сейчас не очень удобно работать в России.

– По итогам прошлого года мы достигли неплохих результатов. По показателю привлеченных инвестиций, согласно данным ЮНКТАД, вошли в топ-30 стран (28 место, $9,6 млрд). Чистый приток ПИИ в обрабатывающую промышленность вырос в 2 раза до $1,1 млрд. И это на фоне сокращения мирового объема ПИИ на 16%, а в регионе на 52%.

по итогам 2014 года казахстан по привлеченным инвестициям занял 28-е место в мире с $9,6 млрд

Всего в стране насчитывается 154 сектора обрабатывающей промышленности, и в каждом третьем имеется производство с участием иностранного инвестора. Что касается участников списка Global 2000 Forbes, то по итогам первой пятилетки 29 корпораций реализовали в Казахстане 46 проектов на $2,5 млрд.

С учетом мирового тренда ухода инвестиций из развивающихся стран нам необходимо проводить достаточно агрессивную инвестиционную политику. К сожалению, еще есть проблемы с координацией этой работы на всех уровнях. Сейчас мы работаем над улучшением инвестклимата согласно рекомендациям ОЭСР и планируем в ближайшее время вступить в Комитет по инвестициям данной организации.

Формируется новая модель экономического роста, которая ориентирована на сильный частный сектор, частные инвестиции. Мы проводим промоушен Казахстана как бизнес-хаба. Бизнесмены приезжают, готовы инвестировать, их устраивают условия, но… Они спрашивают: «Где ваши компании? С кем нам работать?» У нас мало устойчивых компаний с хорошо проработанными проектами, аудитом, финансовыми моделями. Например, из 100 предполагаемых проектов по 10 подписаны договоры, 10 – в работе, а по остальным сохраняются вопросы.

В целом же интерес есть. За эти пять-шесть лет мы привлекли в обрабатывающую промышленность $18 млрд, или около 65% от ПИИ за 20 лет. Причем если раньше к нам приходили Chevron, Total, «Лукойл», то теперь это General Electric, Alstom, Danon. Из 700 запущенных в рамках ПФИИР проектов 100 запустили иностранные инвесторы. Во второй пятилетке почти половина проектов будет с иностранным участием – китайским, немецким, французским. По данным Нацбанка, в 2015 Казахстан привлек около $20 млрд, из которых чистый приток – $9,5 млрд.

Не менее важны внутренние инвестиции, особенно с учетом того, что государство теперь не может особо наращивать финансирование. А для этого нужно, чтобы заработал наконец в полную силу финансовый сектор, начали расти сбережения, увеличивалось кредитование экономики.

F: Сокращается ли господдержка программы ввиду падения доходов государства?

– Кризис развития не отменяет. Другой вопрос, что будет обращаться больше внимания на качество проектов и бизнес-моделей: зачем финансировать заводы, которые завтра остановятся. Предприятия, которые хотят и могут повысить производительность, эффективность, выйти на экспортные рынки, помощь, безусловно, получат.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить