Как Айдан Карибжанов ищет идеи для инвестиций и зачем пишет в Facebook

48685

Прошлый год получился для его Visor Holding временем подведения если не итогов, то некоей черты под очередным периодом эволюции

Айдан Карибжанов
Фото: Андрей Лунин
Айдан Карибжанов

Visor Holding, где Айдан Карибжанов является председателем совета директоров, наконец завершил историю с золотым месторождением Джеруй, национализированным в результате последней киргизской революции (сумма иска Visor к правительству Киргизии составляла $548 млн), передав все права и долги консорциуму в лице российской группы «Русская платина» Мусы Бажаева и совладельца казахстанской ERG Алиджана Ибрагимова.

Закончился и другой, гораздо более удачный для холдинга проект – в Южной Азии: Visor и Telia Sonera продали акции непальского оператора связи Ncell крупной азиатской телекоммуникационной компании Axiata Group Berhad – 19,6% за $335 млн (суммарно за 80% своей доли в Ncell Visor Group за эти годы компания, по подсчетам Forbes Kazakhstan, должна была выручить около $900 млн, но Карибжанов уточняет, что большая часть полученных за первые 60% денег ушла на выплату долгов, связанных с развертыванием бизнеса).

Вышел Visor Holding и из Юго-Восточной Азии – в 2014 партнер Айдана Карибжанова Дамир Карасаев обменял свою долю в холдинге на 19,44% акций камбоджийского ABA Bank.

- Когда нет денег на хорошую зарплату и бонусы, проще дать долю в бизнесе. Когда деньги появляются, легче долю выкупить, – смеется Карибжанов и рассказывает анекдот про русского олигарха, который, отучив сына в Оксфорде, торжественно делает его партнером. Дело заканчивается тем, что во время посвященного этому событию ужина новоиспеченный партнер предлагает отцу выкупить долю.

И под занавес, в декабре, дочерняя компания холдинга АО «Visor Capital» сообщила KASE о своем намерении вый­ти из числа участников биржи в связи с предстоящей сдачей лицензии на занятие брокерской и дилерской деятельностью на рынке ценных бумаг РК.

- Мы в свое время создали Visor Capital с идеей сделать из него инвестиционный банк. Но после изменений, произошедших на рынке – огосударствления пенсионной системы, выхолощенных «народных» IPO, – нам показалось, что надо этот бизнес закрывать. Экономика Казахстана недостаточно велика для модели полномасштабного инвестиционного банка, – объясняет Карибжанов.

Впрочем, возможно, Visor Capital будет не закрыт, а продан – у компании еще есть лицензия для работы в Великобритании, что и обуславливает интерес потенциальных покупателей. (В 2012 Visor Capital занимался первичным публичным размещением в Лондоне Kcell, тогда было привлечено $525 млн.)

Время ожидания

В Казахстане у холдинга остаются доли в «Тениз Сервисе» (25%) и АО «Химфарм» (миноритарная), в Киргизии – в «Нур-Телекоме» и в ретейл-сети «Народный», в целом по СНГ – контроль над United Cement Group. В прошлогодней публикации Bloomberg инвестиционный менеджер женевского Quesnell Capital Ян Мак-Колл назвал Visor Holding «ключевым игроком в регионе», показавшим «самый большой размах и количество сделок с нами как в горнодобывающей промышленности, так в нефти и газе»; а глава центральноазиатского подразделения «ВТБ Капитал» Байрам Велиев охарактеризовал компанию как «один из самых зрелых инвестиционных домов в Центральной Азии», отметив, что «они очень дисциплинированы и при совершении сделок, и когда делают предложения».

Акционеры Visor продолжают судиться с Узбекистаном, власти которого национализировали один из местных цементных заводов холдинга. Дело уже второй год рассматривается в международном суде по инвестиционным спорам при Всемирном банке в Вашингтоне.

- Одно из важных промежуточных решений этого суда должно быть вынесено в первой половине 2017, до этого там сложно что-то определенно говорить, – отказывается Карибжанов от раскрытия подробностей.

Visor не торопится с новыми проектами. Недавно в интервью англоязычному деловому ежегоднику Карибжанов заявил, что намерен посидеть в кеше пару лет.

- Мы не то что сидим на мешке денег и не знаем, куда его пристроить, а пытаемся сформулировать для себя правильный подход. Покупать какие-то стандартные вещи, акции «Лукойла» или Apple – это неинтересно. Нам была бы интересна некая special situation, как, например, непальская история, когда появляется непалец, совладелец рынка «Горбушка», и предлагает построить телефонную компанию в Гималаях за несколько миллионов долларов. Причем не имеет значения, сколько это стоит, миллион или сто, потому что в современном мире если есть идея, то деньги найти можно. С чем должна быть связана эта special situation, сейчас сказать трудно – надо искать, общаться с людьми в профессиональной среде, много ездить. Мы последние годы были заняты другими вещами, решением каких-то своих проблем, и руки до этого не доходили. Сейчас появляются время и желание обсуждать какие-то новые направления. Хотя отсутствие новых проектов – это не так уж и плохо, это значит, что мы обрели взвешенный взгляд на вещи. Но все, конечно, временно, – объясняет собеседник Forbes Kazakhstan.

IPO второй свежести

Может ли часть этого кеша быть использована в каком-то этапе казахстанской приватизации? Карибжанов не видит в этом особого смысла в нынешней конфигурации. И дело не только в неопределенности с транзитом власти в Казахстане и неясности путей цивилизованного выхода из санкционной войны основного партнера по ЕАЭС. Судьба Казахстана, по его мнению, напрямую связана с природными ресурсами.

- Что бы об этом ни думала бизнес-интеллигенция и современные молодые люди, здесь не Кремниевая долина, здесь надо заниматься более приземленными вещами, создавать больше добавленной стоимости в традиционных отраслях и меньше фантазировать. Будущее Казахстана связано с углеводородами, так зачем покупать третью производную от углеводородов в виде условного шпального завода КТЖ? Уж лучше непосредственно инвестировать в акции нефтяной компании. «Лукойл», РД КМГ, Total, в зависимости от степени терпимости к стартовым рискам… Многие из приватизируемых компаний встроены в некую технологическую цепочку. Опять же на условные шпалы в стране есть только один покупатель. Хорошо, когда его знаешь, дружишь с руководством. А если завтра туда придет другой человек, с другим видением твоих шпал и откажется их покупать? Заинтересовать потенциального инвестора, ввиду всех этих рисков, может только символическая цена, но это создает риск уже другого рода. Общественное мнение такого не простит, а спустя несколько лет могут возникнуть и юридические вопросы, – объясняет Карибжанов.

«Китайскому народу мы не интересны, ему интересен Азиатско-тихоокеанский регион и, может, российский Дальний Восток»
Фото: Андрей Лунин
«Китайскому народу мы не интересны, ему интересен Азиатско-тихоокеанский регион и, может, российский Дальний Восток»

При этом он уверен, что даже такая приватизация лучше, чем госкапитализм, при котором «азиатский способ производства, когда государственный актив де-факто приватизирован менеджментом на тот момент времени, в который он им управляет».

Хотя если в приоритете привлечение инвестиций, то предпочтительнее было бы, конечно, настоящее (а не странное «народное») IPO и на KASE, и в Лондоне, по 40% КТЖ, КМГ, «Казатомпрома». Заодно это дало бы резкое улучшение качества управления.

- Обязательно начнутся вопросы про национальную, транспортную и еще какую-нибудь безопасность, но вот у нас «Эйр Астана» сколько лет наполовину принадлежит иностранцам и ими же управляется – разве стало менее безопасно? – аргументирует бизнесмен.

Ваучеры – народу!

Что касается приватизации компаний второго эшелона, то здесь у главы Visor имеется неожиданно вольнодумная идея – массовая, то есть бесплатная, приватизация по типу российской ваучерной.

- Во-первых, новое поколение бизнесменов, у которых тоже есть желание быть в списке Forbes, но нет объективной возможности, смогут аккумулировать ваучеры, приобретать крупные пакеты предприятий, малоинтересных для приватизации за деньги, становиться квалифицированными и ответственными собственниками, – считает он.

Во-вторых, по его мнению, это оживит «умерших» брокеров, регистраторов и прочих мелких предпринимателей, создаст при стагнирующем ВВП хоть какую-то жизнь, среду. Заодно снимается вопрос легитимности приобретения в будущем. Карибжанов даже обсуждал эти идеи в коридорах власти.

- Говорят: «В принципе, интересно, но не для нашего климата». Правительство вообще в последние 10 лет избегает каких-то ярких решений, – замечает он. – Это же рискованная вещь – что-то пойдет не так, будет скандал, карьера испорчена…

Впрочем, положительным моментом для инвестиционной привлекательности казахстанских активов собеседник считает то, что они наконец подешевели:

- Не случайно наша модель заключалась в том, чтобы фондироваться в Казахстане и приобретать активы за рубежом: внутри страны активы были переоценены – от акций нефтяной компании до однокомнатной квартиры. Но нет в жизни совершенства – активы подешевели, зато способность банковской системы к активному кредитованию снизилась.

Дипломат бизнеса

Айдан Карибжанов считается в бизнес-кругах человеком, не имеющим врагов. Каким-то образом ему удается быть своим даже в конкурирующих финансово-промышленных группах, не вызывая раздражения и оставаясь достаточно независимым. Вспоминается его почти дипломатическое (с уклоном в экономику) образование – Карибжанов окончил Московский государственный институт международных отношений, куда в советское время поступить «с улицы» было практически невозможно. Возникшие там связи работают не хуже, чем среди выпускников «Лиги плюща». Первым местом работы выпускника МГИМО образца 1994 года стал банк Credit Commercial de France (ныне французский HSBC), представителем которого он вернулся в Казахстан.

Карибжанов считает, что в Казахстане на самом деле несложно иметь хорошие отношения с различными группами влияния:

- Почему самые большие войны не среди нефтяников, а на «Хоргосе»? Потому что есть кусок государственной границы и рента с нее. А там, где все более цивилизованно, ситуация не столь плоха.

В 2004 Тимур Кулибаев (№2 рейтинга самых влиятельных бизнесменов Казахстана - 2016), бывший тогда первым вице-президентом КМГ, пригласил основателя Visor на должность финансового директора нацкомпании.

- Я так понимаю, он задумал большой reshuffle в КМГ, чтобы влить туда новую кровь. Для меня это было немного вызовом, потому что я в нефти в то время мало что понимал. Мне было 32 года, я был такой типичный алматинский финансовый бизнесмен. А тут Астана, индустрия, большой сектор, с которым связано будущее страны. Я согласился и через несколько дней вышел на работу, – вспоминает Карибжанов. Он проработал в КМГ всего год, но это была хорошая школа. – Помимо каких-то технических вещей типа дебета скважин начинаешь понимать что-то еще, например, что нельзя экономить на еде рабочих на промысле – это мне Узакбай Сулейменович (Карабалин, в то время глава КМГ. – F) объяснил. Кроме того, я познакомился со многими интересными людьми – «нефтяными генералами», производственниками, которые до сих пор составляют основу технического менеджмента сектора.

«Правительство последние 10 лет избегает ярких решений»
Фото: Андрей Лунин
«Правительство последние 10 лет избегает ярких решений»

Карибжанов гордится тем, что именно тогда было создано АО «РД КМГ», позже успешно выведенное на IPO, и положено начало диверсификации экспортных маршрутов (советский трубопровод «Дружба» мощностью 11 млн тонн в год был на тот момент единственным экспортным в Казахстане).

- Мы вели переговоры по поводу месторождения Курмангазы, по-моему, и «Роснефть» требовала считать на уровне $20, а Келимбетов, который был министром экономики, настаивал на $30. Никто не мог себе представить, что уже через пару лет рыночной будет цена в $100, – вспоминает Карибжанов.

Второй приход в государственный бизнес случился в 2008, в пору первого полноценного для Казахстана глобального финансово-экономического кризиса – управляющим директором АО «ФНБ «Самрук-Казына», затем заместителем председателя правления – до 2012.

- Это было сложнее, чем в КМГ: во-первых, «боевые» условия кризиса, во-вторых, ужасающая непопулярность организации. Раньше я с таким не сталкивался. Отвечал за инвестиционную политику в условиях «прорывных проектов», «корпоративных лидеров», хабов и т. д. Что получилось сделать позитивного – мы «убили» кучу прожектов, которые, как франкенштейны, жили своей жизнью в полном отрыве от реальности. Из сотен постепенно осталось 15–17 более или менее понятных, основанных на увеличении глубины переработки в традиционных отраслях, модернизации инфраструктуры, особенно в электроэнергетике и транспорте. При этом все время возвращалась банковская тема, истории БТА, Альянс Банка были самыми погаными в смысле пиара, из-за чего приходилось постоянно отвлекаться от собственно работы по налаживанию вменяемого инвестиционного процесса, – вспоминает Карибжанов.

По его мнению, до 2007–2008 в Казахстане существовали две экономики, мало связанные между собой. С одной стороны, сырьевые компании, успех которых напрямую был связан с мировыми ценами на их продукцию, с другой – финансовый бизнес, в услугах которого первые особо не нуждались.

- В 2004 КМГ мог занимать деньги дешевле, чем любой казахский банк, – банкиры из Лондона в приемной сидели и ждали, чтобы мандат получить на евробонды. Вся наша связь с казахскими банками заключалась в том, кто банкомат поставит в вестибюле. Однако благодаря тому, что за счет роста цен на сырье стали расти страновые рейтинги, банки тоже получили доступ к зарубежным рынкам капитала. Но кому давать эти деньги? Устойчивых и значимых предприятий вне сырьевых секторов было не так много. И банки начали придумывать новые старые истории – спекуляции с землей и недвижимостью, ипотека в валюте, феерия с потребительским кредитованием. По сути, это была пирамида, работавшая до того момента, пока в финансовую систему входило больше и больше денег. И когда в 2008 прекратилась возможность рефинансирования, «машинка поломалась». Банки, которые пытались как-то соблюдать правила финансового бизнеса, выжили, а с теми, где деньги разгонялись со страшной скоростью, как в адронном коллайдере, произошло то, что произошло. Я думаю, спасение банков таким способом, как это было сделано тогда, было большой ошибкой. Хотя все крепки задним умом… Но это создало опасный прецедент, показав, что в критической ситуации государство может спасать частные организации. Из-за этого граница между государственным, квазигосударственным и частным внешним долгом становится зыбкой, и это не может не беспокоить, – резюмирует Карибжанов.

Транзитный период

Что касается предстоящего транзитного периода, Карибжанов считает казахстанскую элиту достаточно договороспособной и не ожидает жестких сценариев. Опасений относительно Китая он не разделяет:

- В Китае те, кто должен заниматься нашим регионом профессионально – дипломаты, нефтяники, предприниматели, – им и занимаются. Но собственно китайскому народу мы неинтересны. Им интересны Филиппины, Корейский полуостров, Австралия. Ну, может быть, российский Дальний Восток, Азиатско-Тихоокеанский регион в широком смысле.

Все эти 25 лет китайцы себя ведут очень деликатно, считает собеседник, «не вмешиваются в наши внутренние дела, не устраивают каких-то громких демаршей, поддерживают все решения, которые здесь принимаются».

- То есть ведут себя как добрые соседи, пытаются быть корректными, – говорит Карибжанов. – Думаю, и в случае транзита их позиция будет очень сдержанной, взвешенной и направленной на то, чтобы у нас все прошло спокойно.

«Китайскому народу мы не интересны, ему интересен АТР и, может, российский Дальний Восток»
Фото: Андрей Лунин
«Китайскому народу мы не интересны, ему интересен АТР и, может, российский Дальний Восток»

Американцам, по мнению Карибжанова, ЦА была интересна в 1990-е, а сейчас интерес очень локальный, например, к политике в сфере экспорта углеводородов.

Вот с Россией все сложнее.

- Политик, который хочет руководить в Казахстане или войти в состав коллективного руководства страны, должен выступать за хорошие отношения с Россией по определению, поэтому любой претендент будет стараться заручиться поддержкой Москвы, – считает собеседник. – Думаю, это нормально. К сожалению, эта данность наслаивается на российскую внешнюю и внутреннюю политику последних лет. Россия традиционно должна показывать нам пример – модернизации, реформ, технического прогресса. Как-никак бывшая метрополия, страна с многовековой историей и глубокими культурными традициями. Но вдруг в последние годы она начинает удивлять соседей и весь мир настолько экзотической внутренней и внешней политикой, что поневоле заставляет людей переоценивать отношение.

Евразийские интеграционные процессы Карибжанов считает полезными, но до определенного момента:

- До тех пор пока мы говорим про торговые соглашения, обсуждаем свободную торговлю, перемещение труда и капитала. Но когда невооруженным взглядом видно, что люди у власти в Москве вынашивают совсем другие долгосрочные цели, что они горюют по Советскому Союзу, то и к экономической интеграции начинаешь относиться холодно.

Звезда Facebook

Глава Visor выделяется из ряда крупных казахстанских бизнесменов тем, что является еще и популярным блогером – число его подписчиков в Facebook приближается к 20 тыс.

Знаете, все это случайно получилось. Когда я из «Самрука» ушел, поехал в отпуск с семьей. Дети были подростками и считали меня несовременным, среди аргументов было отсутствие странички в Facebook. Я решил рискнуть, завел аккаунт. Там есть кнопка «пригласить все контакты из телефонной книжки». Я на нее и нажал. Понятно, после «Самрук-Казыны» у меня записная книжка была очень большая, и сходу появилась тысяча подписчиков, в основном топ-менеджеров и коллег. Таким образом я получил фору, – смеется Карибжанов.

В казахстанском Facebook образца 2012 тон, на его взгляд, задавали люди, далекие от реальной жизни.

- Известные комментаторы политических изданий выдавали тезисы типа «как можно украсть в частном банке» или «керосина не хватает, потому что нет четвертого НПЗ». Мне захотелось объяснить людям, особенно тем, кто помоложе и образованнее, базовые вещи устройства нашей экономики, чтобы разбавить этот махровый популизм и благоглупости. Появилась своя аудитория, а у умных людей обычно хорошее чувство юмора. Начали друг другу рассказывать забавные истории из жизни, обсуждать актуальные события политики, культуры, спорта. В первое время я не очень себя сдерживал, считая, что люди, о которых я пишу, никогда этого не прочитают. А потом начал с ужасом понимать, что многие читают, улыбаются, даже, может, и опасаются. Люди у нас обидчивые и злопамятные, поэтому стал больше думать, прежде чем публиковать что-нибудь злободневное. Теперь даже не знаю, что делать с этим «хозяйством». Потому что идеи превращать это в какой-то инструмент влияния у меня нет. Это просто хобби, – улыбаясь, утверждает бизнесмен.

   Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить