Oтношения России и Британии ухудшатся
Колумнист Дэвид Ааронович делится на страницах Times, на которую ссылается BBC, своими мыслями о том, как Великобритании нужно вести себя с Россией.
"На прошлой неделе случилось что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что пришли в движение вечно мрачные черты лица министра иностранных дел Сергея Лаврова. По словам Лаврова, упомянутое событие было возмутительным и требовало немедленных мер. Что же так сильно огорчило преемника Вячеслава Молотова и Андрея Громыко? Причиной тому стало решение азербайджанских судей не голосовать за Дину Гарипову, представлявшую Россию на конкурсе песни Евровидение с песней о мире на всей земле. Возможно, причиной тому стало ощущение более старших представителей жюри о том, что эта песня им уже знакома", - пишет Ааронович.
"Мне бы хотелось сказать вам, что Лавров пошутил, или, что его комментарии сродни тому, что в свое время выдал Тони Блэр, призвав выпустить из тюрьмы персонажа известного британского сериала. Но он отнюдь не шутил. Министр иностранных дел на самом деле полагал, что Россия стала жертвой злого умысла (скорее всего европейского), и нужно было что-то с этим делать", - иронизирует автор.
Если супердержава подобным образом реагирует на Евровидение, то, занимаясь более важными вопросами, например, Сирией, можно ожидать, что все будет намного сложнее. И настолько сложно, что некоторые читатели просто захотят, чтобы ничего этого просто не было.
"Правильно сказал Черчилль о России, - подумают они. – Это загадка, завернутая в нечто, находящееся внутри одной из тех матрешек, запертой в столе затопленного офиса на заброшенном заводе в Омске. Разбудите меня, когда мы будем обсуждать мусульман или гомосексуализм", - фантазирует Ааронович.
Это понятно. Когда пала Берлинская стена, а затем Борис Ельцин выступал с брони танка, чувство триумфа, смешанного с облегчением, наполнило Запад. Свобода победила, а русские, казалось, стали нашими новыми демократическими друзьями, и мы все вместе могли пожинать плоды мира. Безусловно, частично так и есть. Угроза обычной или ядерной войны в Европе полностью исчезла. Холодную войну преподают на уроках истории, а связанные с ней вещи можно сейчас увидеть в музее. Но нужно признать, что за последние 20 лет иметь дело с Россией стало не проще, а наоборот. И чем дальше, тем хуже, пишет автор.
У России есть объяснимые интересы в Сирии: от возможности доступа к портам Средиземного моря до торговых и военных связей с правительством Асада. Но политика Москвы там за последние два года просто провалилась. Когда начали проводиться первые демонстрации протеста, Лавров блокировал любые попытки других стран надавить на Асада для проведения серьезных реформ, что в буквальном смысле окрылило его в решимости противостоять изменениям. Скорее всего, Россия рассчитывала, что Асад справится с оппонентами, как это делал до него его отец, отмечает Times.
Но ему это не удалось. Затем Россия накладывала вето на любые потенциально эффективные планы ООН по Сирии, продолжая при этом вооружать и обучать войска режима, воюющие с повстанцами. Теперь Россия планирует выполнить условия соглашения по поставке ракет, которые в свою очередь могут не позволить Израилю и Турции осуществлять оборону своей территории по окончании гражданской войны в Сирии. Это опасная эскалация.
Однако сирийский кризис является лишь ярким проявлением процесса, происходящего последние десять с половиной лет. Также это было заметно в запугивании соседей, например, Грузии, использовании торговли и источников энергии в качестве орудий внешней политики в Европе. Предоставление убежища британскими властями таким людям, как Борис Березовский, было расценено, как поддержка врагам России (хотя русские не заметили, что богатых олигархов из Британии никогда не прогоняли), пишет автор.
Мы очень обиделись, когда Россия отказалась экстрадировать подозреваемого в убийстве Александра Литвиненко в 2006 году. Но через некоторое время мы вновь были готовы к улучшению отношений. Мы, британцы, чрезвычайно практичны, пишет Times. Однако американцы были менее флегматичны, и для них последней каплей стало дело Сергея Магнитского.
Возможно, есть вина Запада в психологии путинизма – его паранойе, страхе, мелочности, мстительности, его стремлении запугать и проявлении ксенофобии, его уязвимостью. Может быть, во время правления Михаила Горбачева мы считали Россию побежденным врагом, продолжает издание. Мы, британцы, верили во время недолгого правления Медведева на посту президента, что мы увидим в нем смягчение позиций, отход от мышления времен Холодной войны и психологии Путина. В конце концов, от конфронтации устаешь. Лучше, когда все в порядке, а кампанию борьбы ведут американцы и (Марина) Литвиненко.
"Но я смотрю на Владимира Путина и пытаюсь представить, что он выбрасывает все ненужное из головы, допуская ситуацию, в которой он не всегда побеждает, и мне это не удается, - признается журналист. - Я просто думаю, что все станет хуже, и уже становится".
